Рейчел Кейн - Город призраков

Шейн только покачал головой с замкнутым и ожесточенным выражением лица. Клер хотела взять его за руку, но его руки были по-прежнему сложены на груди, словно защищаясь.

Он не встречался взглядом с Амелией.

— Шейн, — сказала Основательница Морганвилля, используя его имя в первый раз. — Мне очень жаль. Я знаю, что это будет… трудно для вас, учитывая историю между вами и вашим отцом, и что с ним произошло. Но в соответствии с законами Морганвилля, ему также будет разрешено стать Защитником, если он пожелает это сделать. Он сказал, что он с удовольствием примет на себя обязательства вашего Защитника, выберите вы…

— Ни за что на свете. Убирайтесь, — прервал ее Шейн. Он сказал это не громко, но было устрашающе, неконтролируемый взгляд его глаз. — Просто убирайтесь. Я не собираюсь разговаривать об этом.

Амелия не пошевелилась. Она уставилась на него. Он встретился с ней взглядом, и теперь, после долгого, напряженного момента, она развела руки в изящном жесте, развернула ее длинные ноги, и встала. — Я заняла у вас достаточно времени, — сказала она. — Я сожалею, что огорчила вас. Ваш отец вполне может прийти к вам, поэтому, пожалуйста, запомните, что я сказала: не важно, что вы чувствуете, вы не можете напасть на него без последствий. Даже друг Морганвилля имеет пределы. — Ее ледяные серые глаза бегали, и Клер застыла на месте. — Клер, я полагаюсь на вас, чтобы напомнить ему, если он забудет об этом.

Клер кивнула, внезапно, не в силах говорить совсем. Она взглянула на Шейна, который не двигался, и поспешила по коридору к двери, чтобы открыть ее для Амелии. Когда она сделала это, она обнаружила двух больших вампиров-охранников Амелии в своих черных костюмах и галстуках, стоящих на крыльце, выходящим в сторону дороги. Амелия прошла мимо нее и спустилась по ступенькам без лишних слов. Охранники последовали за ней, помогли ей сесть в большой черный лимузин, припаркованный у обочины, и когда помчался в темноту, Клер стояла там, наблюдая, как он уезжает.

Что только что произошло? Все изменилось так быстро, и так сильно, что она почувствовала себя неуверенно. Ей пришло в голову, что стоять здесь с широко открытой дверью было типичным поведением жертвы в Морганвилле, поэтому она быстро закрыла и заперла ее, глубоко вздохнула, и пошла назад к Шейну. Он сидел на одном конце дивана, глядя прямо перед собой, но не на телевизор. Он играл с пультом дистанционного управления, но он не нажимал кнопку питания.

— Шейн…

— Мне плевать, — сказал он. — Меня не волнует, что Фрэнк все еще жив, потому что он не мой отец. Он не был моим отцом в течение многих лет, с тех пор как Алиса… нет, не с тех пор как она умерла. Сейчас он даже меньше мне отец, чем он был всегда, и он никогда не был отцом года в любом случае. Я не хочу знать его. Я не хочу иметь ничего общего с ним.

— Я знаю, — сказала Клер, и села рядом с ним. — Мне очень жаль. Но он все-таки спас мне жизнь однажды, и я думаю, может быть, он может… измениться.

Шейн фыркнул.

— Он уже изменился — в кровососущего урода. Меня волнует то, что у него одноминутное сожаление, и у него есть замашки пьяного кретина, накопленные годами, он выбьет из меня все дерьмо, почти привел к тому, что нас всех убили больше, чем один раз… Нет. Я рад, что он спас тебя. Но это почти привел к тому, что нас всех убили больше, чем один раз… Нет. Я рад, что он спас тебя. Но это ничего не меняет. Я не хочу ничего с ним делать.

Казалось, что не было ничего, что она могла сказать. Он был очень расстроен — она могла это видеть, она могла почувствовала это.

— Ты в порядке? — «Что за глупый вопрос», — подумала она, как только она это сказала.

Конечно, он не был в порядке. Он не сутулился бы словно бескостный мешок на диване, глядя на мертвый телевизор с еще более безжизненными глазами, если бы он был в порядке.

— Если он сюда придет… — Шейн сглотнул. — Если он придет сюда, ты должна пообещать мне, что помешаешь мне сделать какую-нибудь глупость. Потому что я сделаю, Клер.

— Нет, не сделаешь, — сказала Клер, и, наконец, взяла его за руку. — Шейн, ты не сделаешь.

Ты не такой. Я знаю, что все это сложно, ненормально и больно, но ты не можешь позволить ему сделать это с тобой. Я проверю, чтобы Майкл и Ева знали, что, если он объявится, мы просто скажем ему, чтобы убирался. Он никогда не войдет в дверь.

Она снова почувствовала холод — ледяной, на самом деле — и почувствовала гул во всех ее нервах. Что это было? Не сквозняк. Безусловно, не сквозняк. Это ощущалось как… гнев.

Холодный, жесткий гнев, подобно тому, какой был прямо сейчас внутри Шейна… но она чувствовала его снаружи.

Дом.

Она привыкла, что подобные вещи больше не происходили — у Стеклянного Дома, казалось, всегда было какое-то присутствие в них, что-то, что отражает их чувства, их страхи… но он умер с портальной системой. Так она думала.

Ты исправила портальную систему, помнишь? Очевидно, по этой причине дом самопроизвольно вернулся в сеть, так что это было реакцией на настроение Шейна. Она никогда не была уверена, что дом понимал, но она была абсолютно уверена, что он был на их стороне. Может быть, это даже означало, что Фрэнк Коллинз никогда не придет сюда снова. Она потянулась за одеялом и натянул его на плечи, все еще дрожа. Если дом показывал ей любое отражение гнева Шейна, то он был глубоко расстроен, хотя он изо всех сил пытался не показать этого.

Шейн, наконец, нажал на кнопку включения питания телевизора и опустил левую руку на ее плечи. Она почувствовала, как холод потихоньку отступает.

— Спасибо, — сказал он. — Если бы тебя не было здесь, когда она всё это сказала, я, вероятно, сделал бы что-то очень тупое. Или сказал что-то еще тупее.

— Нет, ты бы не стал. Ты — оставшийся в живых.

Он поцеловал ее в лоб.

— Бери одно, чтобы узнать другое.

— Так что, кинотеатр?

— Это фильм про зомби.

— Ну, в фильмах про зомби есть и хорошие моменты. Там, как правило, с какой то целью есть умные девушки. А умных девушек, вряд ли когда-нибудь убьют. — Клер поцеловала его в ответ в щеку. — Кроме того, я знаю, как сильно ты любишь фильмы про зомби. Особенно с цепными пилами и прочим.

Шейн пощелкал по каналам несколько секунд, потом выключил телевизор, встал и протянул руку.

— Цепные пилы, — повторил он. — Ты права. Это, вероятно, именно то, что мне нужно. — Он не отпустил ее руку, даже после того, как он помог ей встать на ноги; вместо этого, он положил ее на грудь над сердцем. Она чувствовала сильный, устойчивый ритм.

— Ты замечательно выглядишь. Ты, наверное, уже знаешь это.

Она поцеловала его, и они вместе стояли, чуть покачиваясь из стороны в сторону, пока Шейн не прервал поцелуй, улыбаясь ей.

— Прибереги это для кинотеатра, — сказал он и коснулся ее губ пальцем. — Я поведу быстро.