Рэйчел Кейн - Черный Рассвет

— Ричард, — сказала я моим лучшим командным голосом, — у нас нет на это времени. Возьми патрульную машину и приведи для нас помощь, сейчас. Иди.

Он не привык выполнять приказы, совсем; вот что происходит, когда вы живете в самой богатой, самой мощной человеческой семье в Морганвилле. Он все еще думал обо мне, как о девушке не с той стороны города, не о ком-то, кто был в аду, надирал задницы и вернулся домой живым.

Это было ошибкой. Он начал понимать это, наконец. И пересматривать свое отношение.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я пойду. Но ты оставайся в безопасности.

Я послала ему улыбку, но это была моя боевая улыбка, без юмора.

— Всегда, — сказала я. Я была живой. Черт, я пережила куда худшее, чем это.

Сверхъестественные ужасы — это плохо, но они не имеют ничего общего с жгучей ненавистью и жестокостью, что люди могут обратить друг против друга. Я не жила в сегрегацию, но моя дорогая, милая, упрямая бабушка пережила ее; она родилась в те времена, когда цветные не могли поесть в тех же ресторанах, танцевать в тех же клубах, пить из тех же фонтанов или писать в тех же туалетах, как белые. Люди были способны на худшее, чем вампиры, по моему опыту.

Может, они просто унаследовали их порочность от нас.

Дождь ослабевал, но там, где он поражал голую кожу, жгло или горело как от укусов.

Каннибальский дождь. Я повидала много дерьма, но это было странно даже для Морганвилля. Когда Ричард направился к автомобилю, я едва сдержалась, чтобы не сказать ему, чтобы был осторожен. Он родом из Морганвилля, он знал правила. Он был жестким, в глубине души. С ним все будет в порядке.

У меня была доля секунды, чтобы сказать это.

Внезапно поток воды спустился вниз, распространяясь над Ричардом и перед ним, и в следующею секунду он был окружен формирующимися руками, которые ими не являлись, телом, которое больше походило на бескостную форму, чем на человека, и мой мозг отказывался обрабатывать, что это было, это лицо…

Я закричала и подняла дробовик вверх, но Ричард был прямо перед этим, стоящий в качестве живого щита. Оно знало. Эта штука знала, что делала.

Он улыбнулся мне невероятно неправильными очертаниями зубов, языка и губ, его глаза плавились и формировались, они выпирали, и я чувствовала совершенно странное желание закричать и закрыть глаза, как ребенок, как будто это могло остановить то, что собиралось случиться.

Затем это окутало Ричарда. Втянуло его в свое тело. Толстая, поднимающаяся масса замкнулась вокруг него, и я услышала, что он закричал. Только один раз, прежде чем его рот исчез.

Если бы я стала стрелять, то нанесла бы вред драугу, но и Ричарда убила бы.

— Стреляй! — Капитан Очевидность кричал на меня. Я узнала голос среди гула слов, но я была полностью сосредоточена на том, что было передо мной. — Боже, стреляй в него, сейчас же!

Это не сильно травмирует его, сказала я себе. У них был Шейн в течение многих часов, погруженный в тот резервуар. Это не могло его травмировать; он только пытается вынудить меня выстрелить и убить Ричарда.

Он боролся внутри этого, как жучок, пойманный в патоке.

Водянистая, липкая форма драуга была розового цвета.

Сделай что-нибудь!

Я оставила Капитана Очевидность и его крики, бросилась к патрульной машине и открыла заднюю дверь. Клэр стучала в окно, перегнувшись через Шейна, чтобы сделать это. Она протянула сумку с белым порошком, и в течение безумной секунды я подумала, что это наркотики, потому что это всегда было проблемой в любом маленьком городе, и поскольку я колебалась, он прокричала:

— Брось это в драуга!

Я опустошила весь пакет, бросая содержимое на существо.

Крик пронзал мою голову как лазер, я бросила дробовик и упала, оглушенная, инстинктивно сворачиваясь в позе эмбриона и закрывая уши, но крик проникал все глубже и глубже в мою голову, путая каждую мысль, каждый инстинкт кроме самого чистого, спрятаться.

А потом он начал исчезать.

Дождь остановился так внезапно, как будто закрыли кран. Казалось, лужи фактически ползали, будто пытались уйти, и я подумала, что сошла с ума, снова, поскольку я шлепнулась на спину и увидела серебряные потоки капель, которые поднимались в воздух, нарушая законы гравитации, странно мерцая в ужасно красивых изгибах.

Облака становились меньше над головой, поняла я. Они многим рисковали для этого. Это была сухая страна, засушливая и неумолимая, вода быстро попадала в ловушку рыхлой песчаной почвы. Не все в этой драугской — клетке? что бы это ни было — могли выжить в этом дожде и восстановиться.

Я встала на ноги, поймав взгляд Капитана Очевидность, который шатался на ногах. Он прижимал к себе сломанную руку, но взял винтовку из обломков грузовика.

Я посмотрела туда, куда он целился.

Драуг был… я не знаю, как это назвать. Деформирован, потому что он пытался бежать обратно в жидкой форме, но замороженным в то, что было туманным, студенистым и пронизанным толстыми черными линиями, как вены. Это было ужасно, и Ричард был все еще внутри него, в ловушке.

— Нет! — закричала я и вцепилась в мой дробовик.

Я была недостаточно быстра.

Капитан Очевидность выстрелил два раза прямо в мертвое эластичное тело драуга. Его глаза были дикими и сумасшедшими, ведомыми безумным воплем и чрезвычайной неправильностью того, что мы видели, и я поняла желание разгромить это зло, ужасную форму на куски.

Но Ричард был внутри этого.

Я как-то ухитрилась не стрелять в Капитана Очевидность. Не помню как, но вдруг я уже стояла над ним, и смутно помню, как била его тяжелым ружьем, находящимся в моих руках.

Я сопротивлялась желанию ударить по его сломанной руке.

Майкл Гласс вышел со своей стороны патрульной машины и стоял там, бледный и неподвижный. Он смотрел на меня так, будто никогда не видел раньше. Хорошо, не видел. Не такой, как сейчас. Не на полном автоматизме.

На бегу я бросила ему ружье, и он поймал его, затем я уже погружала обе руки глубоко в это ужасное, холодное, плотное вещество, которое было драугом.

По локоть.

Я взяла Ричарда за руку и вытащила его. Это было как тянуть кого-то из глубокой тяжелой грязи; это потребовало каждую унцию моей силы и влияния, чтобы освободить его руку, его локоть, плечо — и затем мертвый драуг, затвердевшей фигурой резко упал подальше от него, поскольку сила тяжести тянула его бескостное тело вниз, и Ричард был полностью свободен.

Он был весь в мокрой, вонючей и черной материи. Независимо от того, что порошок сделал с драугом, это, конечно, убило его, потому что был запах мертвых вещей, гниющих на пляжах.

Ричард сделал глубокий, булькающий вздох и открыл глаза. Его кожа была загорело-красной, уязвленной жалившим драугом, и были красные пятна кровоизлияния в белках его глаз. Он чуть не задохнулся.