Иннокентий Соколов - Бог из глины

Она встретила его, съежившись у двери, словно мягкая игрушка из которой вытащили вату. Сергей уставился на нее так, словно видел в первый раз.

(Рассмотри ее как следует, парень, чтобы знать наверняка, кто перед тобой…)

Тишину нарушил щелчок защелки. Надежда осторожно, не сводя с мужа глаз, нащупывала дрожащими пальцами неподатливую железку.

(Спокойно детка, не делай лишних движений, просто открой эту гребаную дверь, и все будет в порядке…)

Чертову защелку заклинило, и как Надежда не старалась, она не могла сдвинуть с места запертую дверь. В этом доме все было против нее — стены, выложенные кафелем, зеркало, вмазанное над умывальником, что отражало покосившуюся фигуру Сергея, и даже непослушная дверь, что никак не хотела открываться.

Сергей сделал шаг навстречу. Надежда отчетливо услышала тихий противный хруст, словно что-то ломалось у него под ногами. Сергей покачнулся, и с трудом выровнялся, держась одной рукой за стену. Другой рукой он сжимал ржавый отрезок трубы, и почему-то Надежде не верилось, что ее супруг в этот поздний час решил заняться ремонтом водопровода.

(Хей, детка, да ты даже не успеешь моргнуть, как он снесет тебе полголовы этой чертовой железякой!)

Сергей осклабился. Он был похож на огромное существо из кошмара. И это существо наполнило комнату ароматами боли и страха. Он стоял перед Надеждой, непрерывно что-то бормоча под нос, словно это помогало ему сдерживать чувства. Почему-то Надежде показалось, что ему больно (очень больно!), но он каким-то непостижимым образом сумел загнать эту боль так далеко, что она стала частичкой его самого, как мысли, эмоции, воспоминания. И теперь, в любой момент, эта боль готова была выплеснуться наружу, посредством отрезка трубы.

(Даже не сомневайся, милочка, он не преминет поделиться этой болью с тобой, вот увидишь!)

Существо забормотало под нос, и Надежда на мгновение сумела разобрать несколько слов:

— Секретики, секреты, секретишки, маленькие секреты…

Потом оно перехватило поудобнее кусок трубы, и оторвалось от стенки.

(Сейчас, детка, сейчас…)

Сергей приблизился к ней так близко, что она смогла явственно расслышать хруст костей. И теперь, когда она поняла настоящую причину этого хруста, ей стало по настоящему страшно!

Так страшно, что хотелось уменьшиться до размеров горошины и закатиться в какую-нибудь щель, так глубоко, как только можно, чтобы существо так похожее на мужа не могло отыскать ее.

Существо приближалось, и она не могла ничего сделать с проклятой дверью. Еще немного и…

(Смерть расставит все на свои места, детка, и в стране вечернего сумрака найдется местечко и для тебя…)

— Не подходи — прошептала она, вжимаясь в дверь, спиной ощущая ее твердость.

— Как скажешь детка, как скажешь… — бормотало существо, тем не менее, приближаясь все ближе. Надежда следила за тем, как конец трубы выписывает в воздухе замысловатую кривую.

(Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!!)

Затем оно остановилось, продолжая сверлить ее глазками-бусинками. Мгновения застыли, подрагивая в воздухе плотными мохнатыми клубочками пыли. Еще немножко, и время побежит дальше, а пока что у нее оставалась надежда, что все это сон, страшный, дурной сон, который прямо сейчас закончится, рассеется, останется не родившимся криком, судорожным дыханием, и смятые простыни будут напоминанием о ночном кошмаре.

Затем все решилось в один миг!

Сергей взглянул на нее, словно прицениваясь, и в его глазницах вспыхнули огоньки. Надежда чудом сумела увернуться, и отрезок трубы просвистел в воздухе. Он врезался в стену, прямо у нее над головой, выбивая из стены куски кафеля.

(Бамс!)

В последний момент защелка выскочила из паза и дверь распахнулась. Надежда вывалилась из ванной, словно мешок с мукой. Это и спасло ее. Она рванулась прочь, напрасно надеясь выбраться из этого кошмара.

(Тремс!!!)

Сергей вдребезги расколотил зеркало, и отбил кусок умывальника.

(Хей, парень, она уходит!)

Он бросился вслед за ней, но замешкался в проходе и потерял драгоценные секунды.

(Давай, шевели своей задницей, приятель!)

Сергей размахнулся, и со стола полетели осколки разбитой посуды.

Мимо!

Сергею хотелось выть от досады. С каждым промахом ему становилось все тяжелее и тяжелее. Силы уходили на глазах, и тот огонек ярости, что зажег в нем глиняный бог начал слабеть, еще немного, и он погаснет совсем, а тогда…

(О, тогда парень не смей и думать о том, что сбываются мечты. На самом деле они, конечно же, сбываются, но только не у таких неудачников, как ты!)

Вскочив на ноги, Надежда больно ударилась об угол стола. От боли хотелось кричать и плакать, но она заставила себя не обращать внимания.

(Потом, милая, все потом…)

Сергей зарычал. Существа в стенах дома взвыли от ярости. Мир вновь наполнился соленым привкусом крови, и продолжил движение. Он мотнул головой, и с нее слетел еще один окровавленный пучок волос.

(Давай, малыш, поторопись, пока ты не рассыпался у нее на глазах!)

Сергей и не думал задерживаться. Он собирался завершить начатое, каких бы усилий не пришлось приложить для этого.

Хей-хо!

Он догнал ее у холодильника.

Надя почувствовала, как что-то холодное коснулось тела, и странная слабость сковала ноги. Затем пришла боль. Эта боль не шла ни в какое сравнение с той микроскопической болью, что она почувствовала незадолго до этого.

Она врезалась в дверной косяк, и начала оседать на пол. В шаге от нее, существо радостно вскрикнуло, и перехватило покрепче отрезок водопроводной трубы.

Мир пошел разноцветными полосами и поплыл куда-то прочь. Надежда с трудом, приподняла голову и поняла, что теряет этот мир, полный боли и страха.

(Думай не о себе, девочка, потерпи еще немного, ну…)

Она поползла прочь. И существо гневно взвыло. Оно также теряло силы, но не собиралось отпускать ее.

(Бамс-тремс!)

Конец трубы оставил продолговатый след на дверном косяке, и Надежда почувствовала шеей легкий ветерок. Она добралась до ступенек, и теперь взбиралась по ним, словно надеясь на то, что еще немножко, и она…

Существо из последних сил взмахнуло трубой. Удар получился не таким сильным, как хотелось бы существу, но на этот раз, оно угодило в самое яблочко!

Отрезок трубы врезался в затылок Нади, и последнее, что она услышала, был противный холодный треск.

Затем мир окрасился в темные полутона, а потом и вовсе померк…

Там, в месте чужих снов, всегда царила осень. Желтые листья чуть покачивались на воде. Сухой камыш шумел на ветру, и тихонько гудели трансформаторы электрической подстанции.

Надежда стояла на мостике, всматриваясь в мертвое великолепие осени.