Абрахам Мэррит - Гори, ведьма, гори! [Дьявольские куклы мадам Мэндилип]

— Сядьте, — сказал я, — и ты, Мак Канн, расскажи мне то, что случилось с того момента, как вы выехали с Рикори из дома. Не опускайте деталей.

Он начал:

— Около двух часов босс поехал к Молли — это сестра Питерса, — оставался у нее час, вышел, поехал домой и приказал Полю вернуться за ним в 4.30. Но он много говорил по телефону, поэтому мы выехали ровно в пять. Он приказал Полю ехать на одну маленькую улицу за Беттери парком. Он велел Полю ехать по улице, а остановить машину возле парка. А мне он сказал: «Мак Канн, я пойду туда один. Я хочу, чтобы они знали, что я пришел один». Он добавил: «У меня для этого есть причины. А ты находись поблизости, но не заходи, пока я не позову тебя». Я сказал: «Босс, вы думаете, это безопасно?» «Ах! — ответил он. — Я знаю, что делаю, делай, что я тебе говорю». Поэтому я замолчал.

Мы приехали, и Поль сделал, как ему было приказано, а босс пошел по улице и остановился у маленькой лавочки с куклами на окне. Я посмотрел на лавочку, когда проходил мимо. Она была плохо освещена, но я заметил массу кукол внутри и худую девушку за кассой. Она показалась мне бледнее рыбьего брюха. Босс стоял минуту у окна, а затем вошел внутрь, и я опять прошел мимо, и девица, показалось мне, стала еще бледнее, так что я подумал, что никогда не видел человека с таким цветом лица на двух ногах.

Босс поговорил с девушкой, и она показала ему несколько кукол. В следующий раз, когда я проходил мимо окна, я увидел в лавке женщину. Она была очень крупная. Я постоял у окна минуты две, рассматривая ее, так как никогда не видел никого похожего на нее. Лицо у нее было коричневого цвета и похоже на лошадиное, над губами усы, много больших родинок, бородавок, и она как-то странно смотрела на бледную девицу. Большая и толстая. Но как щурились ее глаза! Бог мой! Какие глаза! Большие, черные и блестящие, и почему-то они мне особенно не понравились, впрочем, как и она сама, следующий раз, когда я проходил мимо, босс стоял у прилавка и разговаривал с большой женщиной. В руках у него была пачка чеков, а девушка смотрела совсем испуганно. Я снова прошел мимо и уже по-настоящему испугался: когда не увидел ни хозяина, ни дамы. Поэтому я стал у окна и смотрел в него, поскольку очень не люблю терять босса из вида. Затем босс вышел из двери, находящейся в углу лавки. Он был рассержен невероятно и нес сверток, а женщина шла позади, и глаза ее метали молнии. Босс что-то говорил, но я ничего не слышал, дама тоже что-то кричала и делала какие-то смешные движения руками. Какие-то смешные, нелепые движения. Но босс, не обращая на нее внимания, пошел к двери и сунул при этом сверток под пальто и застегнул пуговицы. Это была кукла; я видел ее ноги, болтающиеся в воздухе, когда он запихивал ее под пальто. Большая кукла, очень большая…

Он остановился и начал механически отыскивать сигарету, затем взглянул на покрытое простыней тело и отшвырнул ее в сторону.

— Я никогда раньше не видел босса таким сердитым. Он бормотал что-то по-итальянски, повторяя часто «Пресвятая дева, Мария!». Я видел, что говорить пока с ним не следует. Поэтому шел рядом молча. Один раз он сказал мне, правда, как будто говорил сам с собой: «В Библии сказано, что нельзя позволять жить ведьме на свете!»

Так он продолжал бормотать, крепко прижимая к себе куклу под пальто. Мы подошли к машине, и он приказал Полю скорее ехать к вам, и к черту правила уличного движения. Так ведь, Поль? Когда мы сели в машину, он перестал бормотать и сидел спокойно до тех пор, пока я не услышал, как он сказал: «Иезус Мария!» Я об этом уже рассказывал вам. И это всё, не правда ли, Поль?

Шофер не ответил. Он сидел, глядя на Мак Канна каким-то умоляющим взглядом. Я ясно видел, как Мак Канн отрицательно покачал головой. Шофер сказал с сильным итальянским акцентом:

— Я не видел лавку, но всё остальное — правда.

Я встал и подошел к телу Рикори.

Я собирался поднять простыню, когда что-то привлекло мое внимание,

Красное пятнышко величиной с монету. Кровяное пятнышко. Дотронувшись до него пальцем, я осторожно положил простыню на место. Пятно было как раз напротив сердца Рикори.

Я взял одну из самых сильных моих луп и вынул самый тонкий из моих зондов. Под лупой я увидел на груди Рикори крохотный укол, не больше, чем от тончайшей иглы. Осторожно я вставил в него зонд. Он легко скользнул вниз, пока не дотронулся до стенки сердца. Дальше он не пошел.

Какая-то острая, тонкая игла прошла через грудь Рикори, прямо к сердцу.

Я посмотрел на него с сомнением, не было причины умирать от такого укола. Если, конечно, орудие не было отравлено или если укол не сопровождался каким-нибудь шоком. Но такой шок вряд ли мог убить Рикори — человека, привыкшего ко всему в своей жизни.

Нет, несмотря на мои исследования, я не был уверен в смерти Рикори. Но я не сказал об этом Мак Канну. Живой он или мертвый, но Мак Канн должен объяснить ужасный факт. Я повернулся к паре, которая внимательно следила за каждым моим движением.

— Вы говорите, вас было всего трое в машине?

Снова я увидел, как они переглянулись.

— Была еще кукла, — сказал Мак Канн как-то вызывающе.

Я отмахнулся от этого ответа с нетерпением.

— Я повторяю вопрос: вас было только трое в машине?

— Трое людей, да!

— Тогда, — сказал я угрюмо, — вам следует многое объяснить. Рикори был убит. Заколот. Я должен вызвать полицию.

Мак Канн встал и подошел к телу. Он взял лупу и долго смотрел на маленькое пятнышко от укола. Затем повернулся к шоферу.

— Я сказал тебе, что это сделала кукла, Поль!

Я сказал: — Конечно, ты не думаешь, что я этому поверил?

Он не ответил, размял вторую сигарету в пальцах и закурил, шофер приблизился к телу Рикори, опустился на колени и стал молиться. Мак Канн, к моему удивлению, совершенно успокоился. Было похоже на то, что установление причины смерти Рикори восстановило его обычное хладнокровие и самоуверенность. Он сказал почти весело:

— Я должен заставить вас поверить!

Я подошел к телефону. Мак Канн прыгнул ко мне и остановился, загородив телефон спиной.

— Подождите минутку, док. Если я принадлежу к тому типу крыс, которые могут вонзить иглу в тело человека, который нанял меня, чтобы охранять его, не кажется ли вам мое поведение непонятным? Как вы думаете, что в этом случае помешало нам с Полем просто удрать?

Откровенно говоря, я об этом не подумал. Только теперь мне стало понятно, в какое опасное положение попал я сам. Я взглянул на шофера. Он поднялся с колен и стоял, внимательно глядя на Мак Канна.

— Я вижу, что вы не всё поняли, — Мак Канн невесело улыбнулся. Он подошел к итальянцу. — Дай-ка мне твои игрушки, Поль.

Шофер молча погрузил руки в карманы и передал ему пару автоматических пистолетов. Мак Канн положил их на стол. Он добавил к ним свои два револьвера.