Ричард Сенфорд - Зов

Когда он резко съехал к обочине, в душе его зародились сомнения. Было что-то необъяснимо убогое в этих чересчур желтых ситцевых занавесках и аккуратных зеленых стенах с коричневыми пятнами. Он подумал о прекрасном кофе, который подают в дорогих заведениях. Но все равно это лучше, чем растворимый кофе, сказал он себе, выключая зажигание и выходя из машины.

Луис сделал глубокий вдох и попытался повернуться к реальности. Здесь, в горах, так красиво, свежо и чисто. И здесь ведь тоже как-то живут люди. Он шел вслед за парнем с моржовыми усами, в полинялой майке с надписью Зи-Зи-Топ. На его бутсах наверняка были стальные набойки. Луис представил себя в таких бутсах, таскающим бревна или обгорелые чурки на просеке, пахнущей хвоей. В голову пришла мелодия «Попробуй походить в моих ботинках». Кто же это пел ее?

Господи, да он, кажется, стареет. У двери не было пружины, и он сам закрыл ее под треньканье маленького колокольчика. Это, по крайней мере, не было подделкой. И пахло кофе. Да, вспомнил, его зовут Джо Саун. Что-то он еще помнил.

Кафе было справа от магазина. Он увидел серые пластиковые столы, красные кабинки и длинную стойку с высокими табуретками. Он направился было в кабинку, но свободной не оказалось, везде сидело по два-три человека. Он подошел к стойке и сел неподалеку от широкой спины в майке с надписью «Корона». Человек в майке наклонил голову, чтобы лучше слышать соседа справа, тощего, как хворостина, в сдвинутой на затылок кепке с изображением бульдога.

— Ну вот, гляжу я на эти доски, а она спрашивает, что с ними делать. Ну а я чувствую, что от нее как от винной бочки… Сразу видно, накачалась… Ты сам знаешь, каково, если Джанет…

— Кретинка.

— Вот и я так говорю. А в тот раз, когда она меня попросила за ее птичками посмотреть. Приехала ночью, а сама на ногах не держится… И говорит, почему у одной птички синяк на шее. А я откуда знаю, почему птичка померла. Может, вирус какой…

— Что вы хотите? — спросила Луиса официантка, блондинка со светло-карими глазами. Совсем молоденькая, наверное, еще школьница. Тушь на ресницах. Луис бросил взгляд на подведенные глаза. Воспаленные. Белая пена на губах. Он откашлялся.

— Кофе, пожалуйста.

— Больше ничего? — в голосе чувствовалось неодобрение.

А может, стоит позавтракать? Как там со временем? Он вдруг остро почувствовал, что скучает без Даны. И вообще, сидеть одному в этом задрипанном кафе… Однако есть хотелось. Прямо перед ним была витрина с булочками.

— Это молочная булочка?

Она кивнула. Он тоже кивнул, и она поставила перед ним тарелку с булочкой внушительных размеров и покрытой глазурью. Затем кофе. Обычный ресторанный, но вполне сносный. Кофеин и сахар влили в него жизнь. Он опять подумал о том, что пора возвращаться.

Время. Разве оно имеет значение? И деньги тоже, и то, что Дана зарабатывает больше, чем он. Раньше они получали почти одинаково. Но на его зарплату школьного учителя не разгуляешься.

— Это не та профессия, с которой можно спокойно дожить до старости, — признался ему Сэм Вутен на вечеринке по поводу окончания учебного года. Он уже накачался и говорил запинаясь, но Луис знал, что мешки под глазами и циничная усмешка на губах не от выпивки. Сэма до этого довели самоутверждающиеся упрямые недоучки с орущими на задней парте радиоприемниками. Тупые фанаты Принса и Дет Вайпер или еще кого-нибудь, кто в моде. Преподавание в школе — все равно что война, только за риск здесь не платят. Да, до старости тут не дотянешь. Уж если Вутен, преподавая историю, так говорит… Сам Луис с этим не сталкивался. Резкое сокращение расходов на образование. И какое сокращение! Учителей требуется все меньше и меньше. Особенно по некоторым предметам, например, по английскому. Тогда, держа в руках уведомление об увольнении, он осознал несколько простых истин, а именно, что английский лучше преподавать в Японии и что продолжать заниматься этой работой равносильно самоубийству.

Дана всегда поддерживала его. Она не очень-то стремилась иметь свой дом. Он хотел. Приобретение недвижимости в штате Калифорния требовало приличных заработков обоих членов семьи, но со временем цена на недвижимость неизбежно поднимается.

Поэтому он решил сменить профессию. И сейчас выбрал новый путь, вот так — человек тот же самый, а путь новый. В конце концов, так будет лучше. Он должен был постоянно себе напоминать об этом.

Он скучал без нее, сидя здесь, в баре. От скуки он разглядывал стену за стойкой: эмблема Дос Эквис, полка со спортивными трофеями, и около витрины с булочками фотография мужчины и двух его детей, разглядывающих большой диск на стене. Луис прищурился и прочел текст под картинкой: там говорилось о календарях — юлианском, майя, ацтекском. Этот диск был календарем майя. Надпись гласила: «Дни наши сочтены». Не надо мне об этом напоминать, подумал он. Но тем не менее, все так. Это всех волнует. Но он не будет волноваться. Ему просто нужно немного сбавить темп.

Он стал читать список продуктов, которые Дана просила купить. И когда официантка с подведенными глазами предложила ему еще кофе, он кивнул. Почему бы нет?

Дана присела и стала всматриваться туда, откуда, как ей казалось, раздавался шорох. Определить точно, где находился источник звука, было не просто. У нее за спиной был холм, поросший густым низкорослым лесом, она наклонилась сначала в одну, потом в другую сторону, но ничего не увидела. Она присела на бревно и для равновесия оперлась о него свободной рукой. Неожиданно рука провалилась в густую мокрую массу полусгнившего мха и лишайника. Дана инстинктивно отшатнулась и, шагнув назад, поскользнулась и упала рядом с бревном.

Шорох повторился. Срочно беги назад, на дорогу, — мелькнула мысль. Из этих зарослей, в которых кто-то притаился, назад на Таллак-Лейн.

Спокойнее. Может быть, это всего лишь олень. Видели же они вчера оленя, когда проезжали мимо Траки. Совершенно логично. Шорох возобновился.

Она поднялась на ноги. Сердце выпрыгивало из груди. Нужно возвращаться на дорогу — но шорох доносился откуда-то с вершины холма, в этом она совершенно уверена. Пауза. Она прислушалась. Но тот, кто был в кустах, не хотел себя выдавать. Тишина. В ее голове пронеслась мысль, что все это похоже на какой-то голливудский фильм. Куда подевались птицы? Она прислушалась, но не услышала их голосов. Может быть, она их распугала? А если не она, то кто, кто был на вершине холма?

Дана побежала. Чтобы не привлекать внимания, она решила бежать через лес. Перепрыгивая через торчащий корень, она ударила ногу, а врезавшись в дерево, ободрала костяшки пальцев и помяла цветы. Она бросила букет на землю и стала продираться сквозь кустарник.

Она больше ничего не слышала. Почему шорох не повторяется? По крайней мере, тогда бы она знала, где враг. Не останавливаться! Ветви деревьев перегораживали ей дорогу. Черт с ним, с ядовитым дубом. Но где же, наконец, дорога?