Александр Годов - Дьявольская радуга

Началось поглощение.

Из присосок щупальца выделилась белая слизь. Кожа трупа зашипела и задымилась. Части тела дичи начали буквально разваливаться на глазах. Голова упала на грудь, затем раздался хруст, и она отвалилась от остальной плоти. Но Легиону было все равно. Дохлая тварь оказалась под управлением слабого демона. Поэтому если какой-то кусочек тела отвалился — не беда. Главное — всосать астральное тело демона.

Поглотив дичь, Легион просунул руку в рану Одноликого и потянул плоть на себя. Та порвалась с такой легкостью, с какой человек убирает паутину. Необходимо было расширить проход в туннель. Из образовавшейся дыры повеяло смрадом. Странные растения серо-голубого цвета с шелестящими розовыми кронами обвивали ствол человеко-дерева там, где раньше касалась плоть Одноликого.

Очистив себе путь, Легион полез в туннель. Внутри дул такой холодный ветер, какой любое существо заставил бы продрогнуть до костей. Вокруг отростков порхали сияющие голубым светом бабочки.

Легион надавил пальцами на собственные глаза, не обращая внимания на легкий укол боли в затылке. Сильнее! Мышцы на спине судорожно сжались. Больно. Когти медленно вошли вглубь, затем сознание попросило прекратить мучения. Сильнее!

Через секунду глазные яблоки лопнули.

Отлично.

Легион мысленно воззвал к демонам, чтобы те поделились энергией для создания нового органа. Он раньше не видел в темноте, и потому беглецы могли скрыться. Нельзя этого допустить!

Он почувствовал в себе разрушительный огонь.

Подожди! Еще рано. Позже.

Вены запульсировали, перегоняя вместе с отравленной черной кровью необходимую для трансформации энергию. Мозг послал короткий сигнал пораженным глазным клеткам, чтобы те принялись изменяться в новый, более совершенный сенсорный орган.

Легион почувствовал неописуемую вибрацию вокруг тела. Он знал, что чернота поглотившая его, бесконечна, хоть и временна. Однако это ужасало сильнее, чем физическое уничтожение и перерождение. На мгновение разум замолк, сознание свернулось в колкую точку, а из глубин плоти послышались крикливые голоса демонов.

Мы друзья. Мы хотим помочь. Слушай нас…

Спустя минуту, в черных дырах глазниц загорелись два красных огонька. Потребовалось еще некоторое время, чтобы Легион смог привыкнуть к новому сенсорному органу.

Мир теперь представлялся как сочетание ярких всполохов: костяной отросток переливался белым светом, стены туннеля — красным, бабочки — синим, а собственное тело — ядовито желтым. Больше не было места тьме.

У беглецов нет шансов спастись.

Легион с невероятной скоростью начал карабкаться по стволу. Жажда убийства охватила его. Каждая клетка завопила от неудовлетворенности. Даже воздух вокруг него наполнился запахами запретной и недоступной крови.

Вперед! Тварям негде спрятаться!

Восхождение Легиона остановило синее пламя, охватывавшее ствол человеко-дерева. Шум огня казался тревожной музыкой в звенящих потоках звуков.

Невозможно!

Куда же делись твари?

Легион замотал головой. Мозг заработал с утроенной силой. Куда дичь могла спрятаться? Неужели проглядел, когда полз по стволу? А может твари полезли не в туннель, а решили слезть с человеко-дерева? Невозможно. Он бы учуял их.

Легион тревожила угроза неправильного восприятия действительности, ибо это значило, что какой-то орган работал не так, как надо.

Лезть обратно?

Каким образом дичь могла обмануть?

Не выдержав внутреннего напряжения, Легион завыл. Отзвуки его вопля, глухие и искаженные, прокатились по туннелю. Легион раз за разом начал прокручивать в голове свое восхождение, пытаясь понять, где же твари умудрились спрятаться. Ничего не получилось. Как ни старался он напрячь фотографическую память, однако найти внятное объяснение их исчезновения не удавалось.

Хотя…

Если дичь все-таки полезла в туннель, то она должна была натолкнуться на синее пламя, полыхавшее на стволе. Или же она и подожгла человеко-дерево? Вряд ли. Звериное чутье подсказывало, что тварей тоже остановил огонь.

Легион затих, чувствуя, как близко он подобрался к разгадке. Жертвам терять нечего. Их бы не остановило пламя. Получается… Они полезли прямо в пекло?

Вероятнее всего.

Разум не успокаивался. Обрывки мыслей выстраивались в образы, делались яснее. Однако обуздать нарастающий страх не получалось. Еще и внутренние тела шевелились, пытались вырваться из сознания демонов. Времени их усмирять не было.

Завыв, Легион полез в пламя. Он мысленно приготовился к невероятной боли, от которой перехватит дыхание. Навалилась ярость, и виной тому оказалась мысль об очередном перерождении.

Жалкие твари пожалеют о том, что заставили его мучиться.

К удивлению Легиона огонь исчез, как только он коснулся язычков пламени. Морок! В голове пульсировало, словно она была мощным насосом. В деформированных ушах оглушительно стучала отравленная черная кровь.

К стволу и костяным отросткам были прибиты люди. Одни из них еще боролись со смертью, а другие висели тухлыми мешками с костями. Живые что-то неясно бормотали, втягивали сырой холодный воздух гниющими носами, а их слепые белесые глаза блестели в синем сиянии бабочек.

Началось поглощение. Легион всасывал в себя прибитых, наслаждаясь слабостью их тел. Никто из жертв не сопротивлялся, не пытался освободиться. Лишь изредка могильную тишину нарушал сдавленный крик прибитого. Для Легиона это было музыкой блаженства.

Он поглощал мужчин, женщин, детей и стариков. Хотя время стерло различия между ними. Все они напоминали туго обтянутых кожей скелетов.

Легион играл роль смерти. Он дарил липкий сон душам, попавшим в него, разрушал слабые тела, даря свободу от физической оболочки. Он сплетал их нематериальные сущности и вплавлял в осколки «Я».

В каком-то смысле Легион был милосерден, хотя он и не знал такого понятия.

Новые глаза улавливали каждое движение прибитых, каждый взмах крылышек бабочек. И то, что Легион увидел наверху ствола, заставило его ускориться. Дичь была на самой вершине человеко-дерева. Двое беглецов. Первая тварь напоминала оживший труп: кожа висела лохмотьями, левая ступня отсутствовала, ее заменял костяной нарост, на руке не хватало пальцев. Вторая тварь выглядела здоровее — обычный человек.

По мясным стенкам ползали, наблюдая за жертвами, худые уродцы с невероятно длинными руками и ногами. Легион чувствовал исходящий от них гнев. Они ждали подходящего момента, чтобы напасть. Однако не голод скрутил их желудки, а боязнь потерять матку. Девушка висела чуть ниже основной массы уродцев. Лиловые царапины исполосовали бледную кожу ее грудей, нижняя губа распухала, из пупка тянулась пуповина, заканчивающаяся виноградинами эмбрионов.