Стивен Кинг - Высокая зеленая трава

Стая маленьких птиц пролетели в темноте над дорогой.

В горле пересохло. Так чертовски хотелось пить, что она едва дышала.

Боль протыкала ее ножом, входила и выходила, как поршень любовника.

Проезжая мимо бейсбольного поля второй раз, она увидела, что игроки разошлись по домам. « Матч прерван из-за темноты », — подумала она, и от этой фразы по коже побежали мурашки. тут она и услышала крик девочки.

— БЕККИ! — крикнула маленькая девочка. — ПОРА ЕСТЬ! — словно это Бекки потерялась. — ПОРА ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ И ПОЕСТЬ!

— ЧТО ЭТО ТЫ ВЫТВОРЯЕШЬ, МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА? — прокричала Бекки в ответ, сворачивая к тротуару. — ИДИ СЮДА! НЕМЕДЛЕННО ИДИ СЮДА!

— ТЫ ДОЛЖНА МЕНЯ НАЙТИ-И-И-И! — голос девочки звенел от веселья. — ИДИ НА МОЙ ГОЛОС!

Крики вроде бы доносились с дальнего конца поля, где росла высокая трава. Разве она уже не искала там девочку? Разве не бродила в траве, пытаясь ее найти? Разве сама едва не заблудилась в траве?

— ЖИЛ ОДНАЖДЫ ФЕРМЕР КОРШОК! — прокричала девочка.

Бекки вновь пошла на поле. Сделала два шага и вскрикнула, от ощущения, что в ее матке что-то рвется.

— ОН ПРОГЛОТИЛ СЕМЯН МЕШОК! — прокричала девочка. Голос ее вибрировал, она едва сдерживала смех.

Бекки остановилась, выдохнула боль, а когда худшее миновало, сделала еще один пробный шаг. Боль тут же вернулась, сильнее прежней. Теперь все нутро разрывало, словно ее внутренние органы — туго натянутую простынь, которая начала рваться посередине.

— И ТРАВА ПРОРОСЛА ИЗ КИШОК! — орала девочка.

Бекки всхлипнула, покачнувшись, вновь шагнула вперед, почти добралась до второй базы, высокая трава уже рядом, но боль вновь ножом пронзила ее, и она упала на колени.

— А ТА, ЧТО ОСТАЛАСЬ, ЯЙЦАМ ДОСТАЛАСЬ,

И КТО ИХ ОТЫЩЕТ ТЕПЕРЬ? — И девочка залилась радостным смехом.

Бекки сжала обвисший пустой бурдюк живота, закрыла глаза, наклонила голову, ожидая облегчение, а когда почувствовала, что чуть-чуть стало легче, открыла глаза… и в землистом свете зари увидела Кэла, который смотрел на нее сверху вниз. Пронзительным и жадным взглядом.

— Не двигайся, — сказал он. — Пока не надо. Просто отдыхай. Я здесь.

Голый по пояс, он стоял рядом с ней на коленях. Его тощая грудь выглядела очень бледной в этом сером полусвете. Лицо обгорело — сильно, на кончике носа надулся волдырь, — но выглядел он отдохнувшим и полным сил. Более того, глаза сверкали и он, похоже, пребывал в превосходном настроении.

«Ребенок», — попыталась она сказать, но не получилось, из горла вырвался лишь скрип, словно кто-то пытался открыть заржавевший замок ржавым ключом.

— Ты хочешь пить? Готов спорить, что хочешь. Вот. Возьми. Положи в рот. — И он затолкал ей в рот влажный, холодный клочок его футболки. Он вымочил его в воде и свернул в тонкий рулон. Она жадно сосала его, как голодный младенец — грудь матери.

— Нет, достаточно. Тебе станет хуже. — Он забрал свернутую в рулон тряпку, оставив ловить воздух раскрытым ртом, как рыбу в ведре.

— Ребенок, — прошептала Бекки.

Кэл ей улыбнулся. Широко, ослепительно.

— Ну разве не прелесть? Она у меня. Лучше быть не может. Покинула духовку и выпеклась на славу!

Он потянулся куда-то вбок и поднял что-то, завернутое в чью-то еще футболку. Она увидела кончик синюшного носа, точащий из савана. Нет, не савана. Саван — для мертвых. Это пеленка. Она родила здесь ребенка, в высокой траве, ей даже не понадобились ясли. Кэл, как и обычно, заговорил так, будто читал ее мысли. «Ну разве ты не мать Мария? Интересно, когда покажутся волхвы! И какие дары они нам принесут!»

Рядом с Кэлом появился веснушчатый, обгоревший на солнце мальчишка. Тоже голый по пояс. Вероятно, в его футболку завернули младенца.

Он наклонился, уперев руки в колени, посмотрел на ее спеленатого ребенка.

— Ну разве она не чудо? — спросил Кэл, показывая младенца мальчишке.

— Первый класс, — ответил он.

Бекки закрыла глаза.

Она ехала в сумерках, опустив стекло, ветер сдувал волосы с лица. Высокая трава росла по обе стороны дороги, простираясь, насколько хватало глаз, что вперед, что назад. И ехать сквозь траву ей предстояло до конца жизни.

— Девочка однажды спряталась в траве, — запела она. — Бросалась на любого, кто мимо проходил.

Трава шуршала и тянулась к небу.

Она открыла глаза на несколько мгновений, тем же утром, но позже.

Ее брат держал в руке ножку куклы, грязную, в земле. Смотрел на ножку с веселым дурацким восторгом, откусывал от нее. Ножка напоминала человеческую, была пухленькой, но очень маленькой, и странного светло-синего цвета, как у почти замороженного молока. « Кэл, нельзя есть пластмассу », — хотела она сказать, но поняла, что ей это не под силу.

Маленький мальчик сидел рядом с ним, что-то слизывал с ладоней. По виду, клубничное варенье.

В воздухе стоял какой-то резкий запах, запах только что вскрытой банки рыбных консервов. Бекки почувствовала, как заурчал желудок. Но от слабости не могла сесть, от слабости ничего не могла сказать, а когда опустила голову на землю и закрыла глаза, вновь провалилась в сон.

На этот раз без сновидений.

Где-то залаяла собака: гав-гав . Застучал молоток, один удар переходил в другой, призывая Бекки прийти в сознание.

Губы пересохли и потрескались, снова хотелось пить. Пить и есть. По ощущениям ее несколько десятков раз пнули в живот.

— Кэл, — прошептала она. — Кэл.

— Тебе надо поесть, — ответил Кэл и поднес к ее рту полоску чего-то холодного и соленого. Окровавленными пальцами.

Будь у нее в тот момент побольше здравомыслия, ее бы вырвало. Но вкус этой солено-сладкой полоски ей понравился, чем-то она напоминала сардину. Даже в запахе было что-то от сардины. Она сосала ее, как раньше сосала влажный клочок футболки Кэла, скрученный рулоном.

Кэл икнул, и она засосала полоску в рот, засосала, как спагетти, и проглотила. Послевкусие осталось неприятное, горьковато-кислое, но Бекки не находила в этом ничего плохого. Такой же привкус оставался во рту после того, как выпьешь «маргариту» и слизнешь соль с кромки стакана. Икота Кэла прозвучала как смешок.

— Дай ей еще кусочек, — маленький мальчик наклонился через плечо Кэла.

Кэл дал.

— Ням-ням. Проглоти эту маленькую крошку.

Бекки проглотила и опять закрыла глаза.

В следующий раз она очнулась на плече Кэла, и ее куда-то несли. При каждом шаге голова болталась, а живот сдавливало.

— Мы ели? — прошептала она.

— Да.

— Что мы ели?

— Что-то первоклассное.

— Кэл, что мы ели ?

Он не ответил. Просто раздвинул траву, забрызганную темно-бордовыми каплями, и вышел на поляну. В центре высился огромный черный камень. Рядом с ним стоял маленький мальчик.

« А вот и ты, — подумала Бекки. — Я бегала за тобой по всей округе ».