Лиза Дероше - В объятиях демона

— Я надеялся, ты позволишь мне отвезти тебя домой?

По учащенному сердцебиению я понимаю, что уйти отсюда с Люком будет ошибкой. Я кидаю взгляд на Гейба, по-прежнему наблюдающего за мной. Меня бросает в жар, лицо пылает, и я понимаю, что, оставшись, совершу еще большую ошибку.

Я делаю шаг к Райли.

— Ты готова? Поехали. — В моем голосе звучит отчаяние.

Она смотрит на Тревора и улыбается.

— Извини, Фи, — говорит она, пожимая плечами.

Спиной я ощущаю жар Люка, но не поворачиваюсь.

— Я готов, — сообщает он.

О боже. Я не могу дышать.

Снова гляжу на Гейба, но, видимо, делаю это зря, ведь он все еще пялится на меня, а божественно голубые глаза совсем не помогают выровнять дыхание.

Я отвожу взгляд и встаю спиной к Гейбу и Люку — и вижу Рифера и его группу, выходящих из черного пикапа.

Черт!

Я поворачиваюсь к Люку, стараясь избегать его глаз. От нехватки кислорода путаются мысли.

— Э… хорошо, — сбивчиво произношу я. — Можем ехать… если ты хочешь.

Райли стоит в стороне от препирающихся девчонок. Я немного повышаю голос, чтобы она услышала меня.

— Райли. Я уезжаю с Люком.

В ее глазах вспыхивает огонек, она понимающе улыбается и кивает.

Я еще раз смотрю на Гейба, удерживающего мой взгляд и расплывающегося в лучезарной улыбке. На пояснице я чувствую пальцы Люка, прожигающие мне спину даже сквозь блузку. Он склоняется ко мне сзади, и я улавливаю запах корицы.

— Поехали, — шепчет он.

От его прикосновения внизу живота все трепещет, и это ощущение усиливается, расползаясь по телу, пока то не начинает гудеть — в некоторых частях больше, чем в других. Я позволяю Люку вести меня до машины, поскольку ноги отказываются слушаться.

Итак, он послал Габриэля. Не простого ангела — а доминиона, ангела власти. Защитника из второй сферы. И не просто какого-нибудь доминиона, а свою левую руку — того самого Габриэля. Это может означать лишь одно: за душу Фрэнни стоит побороться.

Мы удаляемся с вечеринки, и Фрэнни оценивающе осматривает машину.

— Классно, спортивная «шелби-кобра». В отличном состоянии. Это же классика. Шестьдесят седьмого года?

Я не могу не улыбнуться.

— Шестьдесят восьмого. А ты знаток «мустангов».

Она поворачивается ко мне с улыбкой, и меня вдруг поражает ее невероятная живость. Смертные и так живые по определению, но есть степени «живости». Некоторые люди почти мертвецы, хотя считают себя живыми. Фрэнни к ним не принадлежит.

— Кстати, было впечатляюще.

— Ты о чем? — Она искоса смотрит на меня.

— Как ты перебросила через плечо того парня.

— Ты видел? — Ее глаза округляются.

— Ага. Он, наверное, весит вдвое больше тебя. Впечатляет.

Она отворачивается и смотрит в окно.

— Неважно.

Уверен, она улыбается.

— Итак…

— Итак что?

— Где ты этому научилась?

— Восемь лет дзюдо.

— Интересно. — Эта девушка нравится мне все больше. — Так… куда едем?

Она поворачивается ко мне с легкой улыбкой на губах.

— Ты собирался отвезти меня домой. — Она расслабляется, плечи двигаются в такт музыки из проигрывателя.

— Хм, правда? Что ж… если ты этого хочешь…

Она изгибает брови, и в уголках губ появляется озорная улыбка.

— У тебя что-то еще на уме?

— Мы могли бы поработать над анализом по английскому, — говорю я, еле сдерживая усмешку.

— Правда? Это твое представление о жарком свидании?

— Извини, я не знал, что мы на жарком свидании. — На этот раз я не могу сдержать усмешки, видя, как она вздрагивает. — Так насколько жарким оно должно быть? Я способен на разные степени — от теплого Люка до — и здесь я говорю буквально — до адски горячего.

Ее щеки вспыхивают, а салон заполняется ароматом имбиря. Замечательный прогресс.

— Ну… я скорее думала о… может, нам стоит действительно позаниматься тем анализом. — Она затихает и становится огненно-красной, под стать уголькам ада.

— Анализ… прекрасное предложение. Почему я об этом не подумал? — Я адресую ей свою самую очаровательную улыбку. — У тебя или у меня?

Она хмурится, словно обдумывая это.

— Может, мне просто лучше поехать домой, — наконец говорит она.

— Как пожелаешь.

Мы едем в тишине, но как только я поворачиваю к ее району, она тут же выпаливает:

— Любишь горячий кофе? За углом как раз есть «Старбакс».

Визжат тормоза — я круто поворачиваю направо. Прячу улыбку, когда Фрэнни впивается в сиденье, пытаясь не повалиться на меня.

— Так откуда ты знаешь Гейба? — спрашивает она, держа в руках чашку горячего кофе.

— Долгая история.

Мы знакомы уже семь тысячелетий.

— Вы друзья?

— Не сказать. Мы в соперничающих командах.

— По футболу? — Она выглядит удивленной, не признавая во мне футболиста.

Я подаюсь вперед и пристально смотрю Фрэнни в глаза, проводя пальцами по тыльной стороне ее ладони. Девушка вздрагивает, и от учащенного пульса под моими пальцами по мне проходит разряд тока — возбуждение? предвкушение? Я слегка применяю силу.

— Знаешь, мне бы хотелось поговорить о тебе. Расскажи что-нибудь, чего я не знаю о Мэри Фрэнсис Кавано.

Она слегка покачивается, задерживая на мне взгляд.

— Я ненавижу свое имя, — говорит Фрэнни с затуманенным взором.

— А почему тогда не зовешься Мэри?

— Так зовут мою сестру.

Туман начинает рассеиваться. Фрэнни опирается локтями на стол, подчеркивая определенные прелести и очень отвлекая меня.

Я заставляю себя сделать глубокий вдох и сосредоточиться на ее глазах.

— Твоя сестра тоже Мэри?

— Это касается всех моих сестер, но только старшая носит это имя.

— И сколько у тебя сестер?

— Четыре.

— И вы все пятеро Мэри? Так же можно и запутаться.

— Поэтому мы и не используем это имя.

— Тогда как зовут других сестер?

— Мэри Тереза — она же просто Мэри. Мэри Кэтрин — Кейт. Затем я — Мэри Фрэнсис. Мэри Грейс — или просто Грейс. И Мэри Маргарет — Мэгги.

Я подавляю смешок. Потрясающе.

— Образцовая католическая семья, — говорю я, стараясь, чтобы тон был искренним.

— Думаю, можно и так сказать.

Хм… запах уксуса. Чувство вины? Выведаю это позже.

Девушка допивает кофе и откидывает голову назад, выгибая длинную белую шею; блузка на ее груди натягивается. Меня захлестывает волна непреодолимого желания. Я зажмуриваюсь, стараясь прояснить разум. Сосредоточься! Когда я открываю глаза, Фрэнни смотрит на меня.

— Мне, наверное, пора домой, — с ноткой разочарования говорит она.

— Как пожелаешь, — отвечаю я, жаждая отвезти ее куда угодно, только не домой.

Мы подъезжаем к дому, и Люк выключает двигатель. На лужайку косой полосой падает свет из родительской спальни. Меня, как всегда, ждет отец.

Песня «Addicted» [10] «Увлеченный» (англ.). группы «Saving Abel» громко раздается из проигрывателя Люка, рассказывая о постельных утехах, учащая пульс и разжигая воображение. Я не ангел, я и раньше бывала с парнями. Правда, не в таком смысле, но почти. Третья база [11] Последняя стадия взаимных ласк перед сексом, сопоставляется с бейсбольным термином, поскольку третья база является последней стадией перед попаданием мяча в «дом». плюс, так я это называю. Счет всегда веду я, но никто из парней так не будоражил моего воображения, как Люк. Не прикасаясь ко мне, он будто бы проник в мою голову и теперь роется в поиске развратных мыслей и фантазий. А когда находит, то воплощает их в жизнь. Это словно цветная объемная картинка. Но самое ужасное, мне вроде бы нравится это. Так я на парней еще не западала. Это до чертиков пугает — головокружительное безумие, пробирающее до мозга костей, но не так уж все плохо.