Ли Майерс - BRONZA

– А представляешь себе их лица, если бы Исусик… вдруг решил повисеть на кресте, забыв прикрыть свои чресла! – расхохотался он.

И храмовое эхо откликнулось на его смех злорадствующим диким хохотом. Марк вытолкал его наружу и захлопнул за ними двери. После приятного полумрака храма солнце ослепило его. Он прикрыл ладонью глаза.

– Хватит ржать! От тебя одни неприятности! – сердито одернул он шутника. Ему было не до смеха.

Оуэн перестал смеяться.

– Кажется, я никого не убил… не так ли? Что ты вопишь, будто там осталась гора трупов?! – с видом оскорбленной невинности спросил он.

Марк вспылил.

– Кончай выделываться! Ты только и ждал, чтобы кто-нибудь посмотрел на тебя криво, чтобы устроить там бойню!

– А если и так… – ответил Оуэн, брезгливо поведя плечами. – Они же просто пища для червей. К чему столько волнений?

Впервые Марк пожалел, что не выбрал себе тело какого-нибудь амбала с кулаками-кувалдами. Сейчас бы впечатывал это нахально красивое лицо в асфальт, превращая его в уродливое месиво. Воздух вокруг него поплыл. Появилась, становясь все заметнее, темная аура. Он сжал кулаки.

– Мне наплевать, как ты там убиваешь! Нет, конечно, мне не плевать, что ты убиваешь людей… Нет, плевать! Убей хоть всех! Но не смей этого делать при мне! Не смей, пока мы вместе! Понятно? Я не хочу видеть ничью смерть! Мне осточертела твоя кровожадность!

Оуэн влепил ему пощечину.

– Ауч! Ты чего? – схватился за щеку Марк.

– Без истерик, малыш, – ответил тот. – Совсем не умеешь радоваться жизни. Смотри, в кого ты превратился… святоша, ханжа, а теперь еще и брюзга. Зачем выбираешь молодое и горячее тело, если из мозгов уже сыплется песок?

Оуэн покачал головой, и в снисходительности его была надменность небожителя. Марк оскорбленно дернулся.

– Не твоего ума дело, что я выбираю… Ясно? Не лезь в мою жизнь! Я к тебе не лезу!

– А я бы… совсем не возражал… малыш… – хмыкнул Оуэн, раскрывая ему объятия.

Марк скривился.

– И хватит называть меня так слюняво… Никакой я тебе не «малыш»!

– Как скажешь, мой мальчик.

– И не мальчик!

– А кто ты? Девочка?

Понимая, что вязнет в трясине ненужного спора, последнее слово в котором все равно останется не за ним, насупившись, Марк промолчал.

Снизу за ними настороженно наблюдал Байя. Он видел, как эти двое выскочили из храма, будто за ними гнался сам черт. А теперь стояли на церковных ступенях и снова ссорились. «Эта оплеуха… Что же там за тайна такая? Раз блондин вертит им, как хочет, а Марк все терпит!»

Оуэн подождал немного: не скажет ли, заупрямившись, брат что-нибудь еще такое же глупое, потом помахал рукой, и возле тротуара затормозил мерседес.

– В машину, оба! – приказал он, снова становясь старшим братом.

– Прошу, – Ши с неприятной усмешкой, в дурашливом полупоклоне, распахнул перед Марком дверцу и тихо добавил: – Дульсинея.

– Заткнись, шавка желтоглазая! – также тихо ответил Марк, пропуская вперед Байю.

– Закончили обмен любезностями! – недовольно «пнул под зад» обоих Оуэн. Ему не терпелось поскорей очутиться в приятном комфорте своей машины. Развлекая брата, он совсем замерз в этом чертовом храме.

Виновато потупившись, Ши быстро захлопнул за хозяином дверцу и сел за руль. Пульман плавно тронулся с места. В салон, через тонированные стекла, не проникали солнечные лучи и не доносился уличный шум. В первую минуту Марк испытал легкое состояние клаустрофобии. Закружилась голова.

Оуэн, по-видимому, чувствовал себя не лучше, потому что сразу открыл бар и налил себе выпить, несколькими глотками опрокинув в себя добрую порцию «Black Wood». Янтарное золото семидесятилетней выдержки, что старилось в монастырских подвалах, в дубовых бочках с конца прошлого столетия.

– Мне бы тоже чего-нибудь со льдом… – сказал Марк. Его голос просительно дрогнул.

Молча Оуэн подвинулся, предоставив брату самому обслуживать себя и своего оруженосца. Марк достал для Байи бутылку французской минеральной воды. Себе налил джина с тоником. Воцарившееся молчание нарушил по-прежнему виноватый голос Ши.

– Вы спешите, милорд? – спросил он, преданно заглянув хозяину в лицо.

– Не уверен… – задумчиво отозвался тот, – но в пробках стоять не хотелось бы…

Ши понимающе кивнул. Мерс басовито рыкнул, вливаясь в поток машин, который странным образом тут же рассосался, освобождая ему дорогу. Оуэн вынул из черной пачки сизо-синюю, с серебряным ободком сигарету. Закурил. Вкусно запахло очень дорогим, без примесей и добавок, табаком. Он курил и лицо его из задумчивого постепенно становилось все более холодным и злым. За стеклами очков все чаще вспыхивали недобрые огоньки. Ши усмехнулся, сворачивая к парку. Он почувствовал – настроение хозяина изменилось.

А Оуэн действительно злился, потому что Марк снова не обращал на него внимания. Склонив друг к другу головы, он и его оруженосец о чем-то тихо секретничали. На самом деле Имонн предлагал забить на тайну и, как только они выйдут из машины… сразу же мерцануть. Марк совестливо отказывался. «Не нужно дразнить чудовище…» – напутствовал его Монсеньор, и он пообещал ему не злить Оуэна. Но прислушиваясь к настырным ноткам в голосе мальчишки и нетерпеливому шиканью брата, Оуэну казалось, что они говорят о нем в его присутствии, делая вид, что его здесь нет.

Его все больше одолевало желание свернуть мальчишке шею и выкинуть его труп на дорогу, под колеса машин. «А что же с Марком… – думал он. – Может, избить до полусмерти? Или силой заставить спустить штаны и трахнуть его прямо здесь, на заднем сиденье. Вопящего и протестующего… А потом… Потом, может быть, он даже вытрет ему слезы… – Оуэн с усмешкой глянул в его сторону. – Интересно, что такое могло бы… удержать меня…» – раздавил он окурок в пепельнице.

– Ты ведь не пошлешь туда своих… собак, чтобы они разобрались со священником? – встрепенулся Марк, неверно истолковав выражение его лица. – Учти, если старик умрет, я не приду на следующую встречу! Хоть исплачешься весь! Хоть они всей толпой будут молить за тебя на коленях! Ни за что не приду! – пообещал он сердито.

Оуэн как-то по-новому вгляделся в взволнованное лицо брата.

– Не знал, что ты уже думаешь о нашей будущей встрече… – заметил он с большой долей скепсиса. – Но будем считать это приятным известием… Хорошо, поп упокоится с миром в своей постели! – и посмотрел вопросительно: – Моего слова тебе достаточно? Или нужно поклясться на библии!

Марк ничего не ответил, прекрасно понимая, насколько тщетны его усилия. Да, он спас эту жизнь, но взамен Оуэн возьмет чью-то другую, только и всего. Оттого, что чудовище заскучает или просто встанет утром не с той ноги. «Признай в себе зверя и живи, как зверь» – смысл философского изречения, прозвучавшего в храме, стал предельно ясен.