Ли Майерс - BRONZA

Радостно вспыхнув, стажер бросился выполнять приказ начальства со всех ног. Но услышал хмыканье себе в спину, вспомнил подзатыльник и сразу же остановился. Достал блокнот с ручкой и уже степенно зашагал к приличной толпе любопытных, на удивление быстро собравшихся здесь в такую рань.

Маккуин невольно улыбнулся. Парень нравился ему. После собеседования он сам отобрал его для стажировки в своем отделе. Мальчишка был умен. Неординарно мыслил, имел свежий взгляд на привычные вещи, а его логические умозаключения впечатляли. К тому же у «щенка» было то самое чутье, так называемое шестое чувство, без которого нечего было делать на их работе. Особенно в его отделе. «Созвездие гончих псов», – кажется, так негласно, за кулисами, прозвали его команду. Впрочем, он и не возражал. Самое главное, от этой вцепившейся в преступника дружной своры пока еще никто не ушел.

«И только тебе одному до сих пор удается вести нас по ложному следу… Сукин ты сын…» – прищурился Маккуин на очередную жертву убийцы, сидящую на крыше карусели. На ее белое, в театральном гриме, лицо и платье королевы.

Постояв, он вернулся к машине. Ладонью потерев колючий подбородок, подумал, что неплохо бы побриться и выпить горячего кофе. Звонок поднял его с постели в начале шестого, а ведь сегодня как-никак Рождество. Оглянувшись, чтобы окликнуть стоящего неподалеку полицейского, взглядом почему-то зацепился за пижонисто одетого молодого человека. Вытягивая шею, тот пытался разглядеть, что там на карусели.

«Чертовы зеваки… мало, что сам пришел полюбоваться на чужую смерть, еще и ребенка с собой притащил…» – с презрением подумал Питер, приняв поначалу хорошенького подростка, что был вместе с этим идиотом, за девчонку. Почувствовав, что на него смотрят, молодой человек повернул голову, их взгляды встретились. У Питера возникло смутное ощущение, что в этой парочке зевак есть какая-то неправильность.

Отвлекая, к машине подошла Шеннон – психоаналитик отдела.

– Я угадала, шеф? Вы хотели… этого? – спросила она, протягивая ему кофе. С сахаром и двойными сливками, как он и любил.

Маккуин поблагодарил ее кивком головы. Рыженькая, остроносая, с конопушками на бледной коже и хитрым прищуром серо-зеленых глаз, скаля в ехидной улыбке мелкие белые зубы, Шеннон очень напоминала лисицу.

А когда смотрела вот так, словно знала о тебе все самое тайное и постыдное, всякий под ее взглядом чувствовал себя голым.

Это было неприятное ощущение, для мужчин в особенности. И не дай кому бог разозлить Шеннон! Глаза ее опасно желтели, а взгляд становился недобрым. Поэтому даже самые отъявленные ловеласы старались не замечать в ней женщину. Держали дистанцию. Он хмыкнул. Еще бы, в целях самосохранения!

Питер вдруг понял, что именно привлекло его внимание к той странной парочке. Слишком много усталой печали у парня в глазах, слишком умудренный взгляд у подростка – для обычных зевак. Сделав большой глоток, поискал ребят глазами, но пижон в дорогом кашемировом пальто и его юный спутник уже затерялись где-то в толпе. Допив кофе, он смял стаканчик и прицелился в урну. Похвалив себя за меткость, сел в машину. Опустил стекло, снова закурил.

В тот раз он решил, что ему выпала редкая удача, – первым наткнуться на «работу» убийцы. Теперь «бульдог Питти», как уважительно звали его коллеги, уже так не думал. Этот неуловимый любитель Шекспира, не оставляя после себя никаких следов, оставлял только трупы своих жертв, ряженные в театральные костюмы эпохи Елизаветы Тюдор, убитых с немыслимой жестокостью.

5-го, 10-го, 15-го, 20-го сентября – словно по расписанию, трупы появлялись в Нью-Йорке с точностью столичного экспресса, прибывающего на Центральный вокзал. Естественно, кое-какая информация просочилась в прессу, и тут же началась привычная в таких случаях истерия по поводу нью-йоркского «Джека-Потрошителя». Финли вызвал его на ковер. Медленно расхаживая по своему кабинету, заложив руки за спину, Дуглас задавал вопросы о ходе расследования тихим голосом, что было у него признаком крайнего бешенства. Обычно он не стеснялся орать на подчиненных, как сержант на новобранцев.

Сухо докладывая о принятых мерах (у них не было ни одной зацепки, ни отпечатков пальцев, ни волоска, ни капли крови или спермы, ни чешуйки кожи), Питер впервые не знал, что ответить начальству. У них на убийцу не было ничего. Полный ноль. Пустота. И как бы аморально это ни выглядело со стороны, они с нетерпением ждали двадцать пятое сентября и следующую жертву «Театрала».

Спецслужбы, городская полиция были приведены в состояние боевой готовности. Но после четвертой жертвы, доведя ожидание до взрывоопасного накала, натянув всем нервы до предела, убийца вдруг замолчал. По какой-то причине он перестал преподносить городу свои жуткие «сувениры». А сегодня как раз было 25-е, правда, уже декабря, и новая жертва тоже была пятая по счету. Случайное совпадение или продуманная стратегия?

«Есть ли смысл для тебя хоть в чем-то? Ублюдок, что творится в твоей больной голове?! Я, наверное, сойду с ума, если не поймаю тебя! Не посажу на электрический стул! И не отправлю твою черную душу назад, в преисподнюю!» – снова встретившись со своим взглядом, Маккуин зло смял в кулаке недокуренную сигарету, вышвырнул в окно и тут же достал из пачки другую.

Пятого сентября рано утром он приехал в университет, чтобы успеть увидеться с дочерью до занятий и уговорить Энн помириться с матерью. У его женщин характер был, что называется, «коса на камень», а ему в их семье отводилась роль миротворца. Вот и сегодня с белым флагом парламентера он приехал, чтобы уладить очередной семейный конфликт. Возле кампуса, окруженного небольшим парком, поддав машину задом, припарковался на пустующей пока стоянке. Посидел немного, обдумывая слова, которые скажет строптивой дочери (младшая подрастала тоже не сахар), и тут в зеркале заднего вида увидел эту картину.

В первую минуту он решил, что перед ним какой-то злой розыгрыш студентов. А фигура в шутовском колпаке, подвешенная за ноги на дереве, – всего лишь манекен. Но уже в следующую минуту профессионально наметанный взгляд определил, что перед ним мертвое человеческое тело. Он вышел из машины.

На длинной веревке, медленно поворачиваясь из стороны в сторону, слегка раскачивался труп обнаженной девушки, со связанными за спиной руками. Бубенчики на колпаке тихо позвякивали, касаясь земли. Театральным гримом на девичьем лице была нарисована печальная маска Пьеро. К груди, будто к платью, булавкой приколота игральная карта. Девятка червей. Он застыл с телефоном в руке.