Игорь Денисов - Судья

Ближе всех Павел Юрьевич познакомился с Королевым и Сотниковым. Оба — новенькие.

Королев проходил курс начальной школы в частном заведении с языковым уклоном. У отца его денег куры не клевали.

Он получал любую игрушку, какую хотел. Мир был для него огромным «Луна-парком», любое жизненное событие — веселым аттракционом.

Когда Вите было четыре годика, его мать споткнулась о ковер, ударилась затылком о батарею отопления и умерла. Мальчик очень горевал. Все его утешали, вытирали слезы и сопли. Мальчика задаривали игрушками и сладостями. Витя усвоил очень хорошо — даже смерть близкого человека можно использовать в свою выгоду.

В классе Королев освоился мгновенно. Модная одежда, дорогие портфель, ручки-тетрадки. Он раздаривал конфеты и детские побрякушки. Все его любили, все хотели с ним дружить. Королев набрал себе «банду» и начал развлекаться.

В этот «Луна-парк» попал Дима Сотников.

Вялый, болезненный, бедно одетый мальчик с грязными руками. В отличие от Королева, до сих пор не завел ни одного друга. Почти не разговаривал. Из прежней школы Павел получил характеристику. Диму описывали как замкнутого, неуспевающего, асоциального. Чуть ли не слабоумного. Утверждали, что он прогульщик, но Павел знал — Дима Сотников в жизни не пропустил ни одного урока. Просто, когда он сидит на «камчатке», опустив взгляд, его невозможно заметить, если специально не выискивать глазами.

По развитию он далеко обходил сверстников. У доски Дима действительно отвечал плохо. Но за письменную работу получил от Павла высший балл. В начальной школе Диме всегда занижали оценку. Во-первых, из-за плохого почерка, который Павел не считал существенным показателем. Во-вторых, из-за стереотипного подхода к личности ребенка, который основан на сложившемся мнении, а не на потенциальных способностях ученика.

Павел был обозлен работой бывшей классной руководительницы Сотникова из школы, где он учился раньше. Он видел ее мельком в коридорах гороно — накрашенная молоденькая дурочка, обеспокоенная в основном личной жизнью и своим отражением в зеркале. Типичная выпускница педагогического. Павел напечатал статью об этом явлении, чем обрек себя на всеобщее осуждение.

Он сильно повздорил с Анной Павловной из-за Сотникова.

— Эта дура скинула его мне на плечи, а сама и пальцем о палец не ударила.

— Сотникова хотели оставить на второй год. Его родители упросили этого не делать.

— Я не о том. Умственные способности Димы меня удовлетворяют. Я о его социализации.

— А, это, — директриса поморщилась.

— Такое ощущение, будто Дима никогда нигде не учился.

— Может быть, это аутизм?

— Аутизм или синдром Дауна, мы обязаны…

— Мы ничего не обязаны, — отрезала Анна Павловна. — Здесь школа, а не богадельня.

— Но я считаю…

— Павел Юрьевич! — Анна Павловна схватила папку со школьным бюджетом. — Это видели?

— Я не слепой.

— Читали?

— Я не заведую бюджетом.

— Как прикажете учить детей на эти копейки? У меня нет времени, сил, желания заниматься душевным здоровьем. В школе есть психолог. Пусть поговорит с этим… мальчиком!

— Психолог ему не поможет.

— Все. Разговор окончен!

Директриса хлопнула папкой об стол. Павел покинул ее кабинет со скрежетом зубов.

Дима Сотников стал жертвой Королева и его свиты. Павел два раза вмешивался в отвратительные случаи унижения. Видя беззащитность мальчика, другие дети тоже включились в игру. Каждый считал своим долгом самоутвердиться за его счет.

Единственная встреча с родителями мальчика произошла первого сентября. На родительское собрание явилась только мать. Одутловатое лицо и характерные темные мешки под глазами. С классным руководителем своего сына она беседовать отказалась.

Он еле вытянул из Димы правду.

Сотниковы ссорились на глазах у сына. Дима не сказал прямо, что «папа бьет маму», но Павел и так понял.

На дому устраивались пьянки. Иван Сотников изменял жене при собственном ребенке.

Дима почти не интересовал их. Родительская любовь выражалась в том, что мальчика посылали в магазин за вином, а также к различным родственникам — попрошайничать. Если Дима возвращался без денег, его били. Дима — единственный ребенок в семье (после двух пьяных выкидышей матери).

— Дима, — сказал Павел. — Твои мама и папа…

Дима мотнул головой.

— Они не помогут.

— Никто не поможет. Пойми, никто не должен защищать тебя от Королева. Твой отец может защитить от взрослого человека. Я могу помочь с учебой или еще с чем — но трогать чужого ребенка мы не вправе. Ты должен научиться защищать себя.

Павел сомневался, что он понял.

Павел собирал в портфель бумаги, когда в дверь постучали.

— Войдите!

В класс вошла Анна Павловна.

— Ну? — со слабой улыбкой сказала она, глядя на Павла через толстые стекла очков. — Как прошел рабочий день? Как настроение?

— Спасибо. Прекрасно.

Анна Павловна вгляделась в усталое лицо учителя.

— Э-э, Павел Юрьич, шалишь. Больно вид у тебя невеселый.

Павел улыбнулся. Ему нравилась манера директора переходить на фамильярный тон вне стен собственного кабинета.

Директриса усмехнулась.

— Рассказывай. Опять Сотников?

— Дима не может влиться в коллектив. Все время сидит в углу.

— В начальной школе у него тоже были проблемы, — Анна Павловна ходила по классу, водружая на парты перевернутые стулья.

— Именно. Родители пьют. А пацана им не жалко.

— Что мы можем сделать? Лишить родительских?

Павел нахмурился.

— Можно попробовать.

— Бесполезно. Будет как с дочкой Яковлевых. Сотникова отправят в детдом. Родители опомнятся и прикинутся паиньками. Их восстановят, и все начнется сызнова.

Павел сжал губы. Директриса права. Так и будет.

Анна Павловна закончила уборку класса. С удовлетворением оглядела через очки результат.

— Вы слишком много думаете об этом, Паша. Работу свою вы делаете на все сто, и я ею довольна.

— Меня тошнит, Анна.

— От чего?

— От всего. Бедный забитый мальчик… с одной стороны. И жирный сынок нувориша — с другой. Я ничего не могу сделать.

Анна Павловна подошла к учителю. Сощурилась.

— У-у-у, милый мой. Против ветра ссать вздумал?

Отвернувшись, Павел начал яростно запирать портфель.

— Может, и вздумал.

Директор побледнела. Погрозила пальцем.

— Не смей, — потрясенным шепотом сказала она. — Работы лишиться хочешь?

Павел поднял глаза.

— Дело не в этом, правда? Вы боитесь, что я и вас дерьмом измажу.

— Верно. Честь школы важна для меня. Моя симпатия к тебе не должна мешать принципам. Не рассчитывай на мою помощь.

— Забудем об этом.

Он улыбнулся. Директор улыбнулась в ответ.

— Ты торопишься куда?