Сергей Дубянский - История болезни (сборник)

Сбежав по лестнице, Даша несколько минут стояла на улице среди визжавших в бессмысленном восторге малышей, и ждала, пока старшеклассницы скроются за углом; потом пошла следом – туда, где асфальт был густо усыпан «бычками», а стены исписаны десятками признаний в любви. Малыши сюда старались не заглядывать, боясь получить «по ушам» – каста курильщиков не любила посторонних, но Даша сделала вид, что не смотрит в их сторону, а оглядывалась, будто ища кого-то. Впрочем, и одного взгляда ей хватило, чтоб увидеть, как Ритка, по-киношному элегантно, стряхивала пепел, стуча пальчиком по длинной тонкой сигарете.

Два последних урока прошли без происшествий – все происшествия начались потом, когда после занятий, как обычно, пришла Лариса Ивановна. После стандартных вопросов и стандартных ответов по итогам дня она подошла к Гороховой.

– Что-то не могу я дозвониться твоему отцу ни по одному номеру. Может, ты циферки перепутала?

– Я все правильно сказала, – покраснев, Наташка встала.

– Сделаем так, – Лариса Ивановна оперлась о парту, – давай все-таки дневник – я там напишу, а чтоб ты опять не сжульничала, отец рядом пусть напишет, когда придет. Понятно?

– Да, – Наташка нехотя полезла в рюкзак, но вдруг принялась интенсивно шарить внутри.

– Что, теперь дневник исчез? – засмеялась Лариса Ивановна, а за ней и весь класс.

– Нет, – Наташка подняла растерянный взгляд, – планшет…

В первый момент Даша инстинктивно испугалась, но на нее никто даже не взглянул, к тому же Грошев крикнул:

– Да ты сама его, небось, спрятала! Называется, «подстава»!

Лариса Ивановна взяла Наташкин рюкзак и вытряхнула содержимое – дневник оказался на месте, а планшет, и правда, отсутствовал.

– Он же был! Галь, скажи! – Наташа повернулась к Галке Саенко, сидевшей рядом, и та кивнула, – куда я его спрячу?

– Школа, Наташ, большая. Пошли, поищем! – вскочил Артем, – начнем с женского туалета.

Класс снова засмеялся, и Лариса Ивановна повысила голос:

– Ефремов, сядь! Наташ, учитывая, как ты всех обманывала с дневником, предположение Грошева имеет право на жизнь. Или ты хочешь сказать, что это опять сделала Скворцова?

– Я и к парте ее не подходила! – не выдержала Даша.

– Успокойся, – Лариса Ивановна сделала жест, показывая, что ни в чем ее не обвиняет, и снова обратилась к Наташке, – над шуткой смеются один раз; второй – это уже не смешно.

Наташа, видимо, решив, что искать планшет никто не собирается, заплакала. Глядя на нее, Лариса Ивановна вздохнула.

– Хорошо, Наташ. Но если мы сейчас ничего не найдем, то… ну, не знаю, как ты будешь дальше учиться вместе с ребятами, – она повернулась к классу, – ребята, давайте закроем этот вопрос раз и навсегда. Я не полицейский и никого не могу принуждать, но покажите, пожалуйста, Наташе свои рюкзаки и потом можете идти домой.

– Да, пожалуйста! – Даша вскочила первой, пытаясь расстегнуть заклинившую от резкого движения «молнию», – смотри, сука!

– Даша! – Лариса Ивановна всплеснула руками, – нельзя так ругаться! Ты же девочка!

– А чего она?! – Даша оглянулась. В ее глазах была и ярость, и слезы, – на хрен, мне сдалась ее «доска»!

– Дашенька, успокойся, – учительница обняла ее, прижала к себе, – иди домой. Уж ты, точно, ничего не брала. Иди, а мы тут сами сейчас разберемся.

Ситуация менялась так стремительно, что Даша не догадалась даже сказать «спасибо» и «до свидания», а молча закинула рюкзак на плечо и вышла, хлопнув дверью.

– А мы продолжим, – Лариса Ивановна вышла на середину класса, – кто еще хочет доказать Наташе свою честность?

– Вообще-то, у нас в стране презумпция невиновности, – заметил грамотный в таких вопросах Грошев.

– Согласна, – Лариса Ивановна кивнула, – но я ж никого и не заставляю. Я спрашиваю – кто хочет, то есть добровольно.

– Если добровольно, запросто! – Грошев кинул перед Наташкой папку, заменявшую ему рюкзак, – ищи. Что найдешь, твое. Только сигареты не трогай.

– Паш, а ты что, куришь?..

– Нет, Лариса Ивановна, – засмеялся Грошев, – для друзей ношу. А то, знаете, «друзья» встретят во дворе – дай закурить…

Фраза внесла долгожданную разрядку – оцепенение спало; все засмеялись, и пока Наташа копалось в тетрадках Грошева, Настя встала следующей.

– Может, это я его сперла? Типа, как Дашкина подруга?..

Спустившись вниз, Даша, и правда, успокоилась, ведь ужасного-то ничего не произошло – ей верили все, включая Ларису Ивановну. …Надо хоть узнать, чем закончится обыск, – она присела на подоконник, – неужто, правда, эта тварь сама его спрятала, чтоб подставить меня? Но почему, блин?.. Уж тогда б Настьку – она ж раскрыла аферу с дневником… или Артема, который хотел отлупить ее, а я-то причем?..

При воспоминании об Артеме, исчезновение планшета померкло – Даша поняла, что ждет не ребят, а именно его, и вовсе не за тем, чтоб узнать новости.

Прошло минут двадцать, но никто не спускался. Даша уже собралась сама вернуться наверх, когда вдруг появились все и сразу, громко возмущаясь, жестикулируя – оказывается, они ждали результатов рядом с классом, в коридоре.

– Ну и кто спер планшет? – Даша кинулась к Насте.

– А кто ж его знает? – пожал плечами шедший рядом Артем, – ни у кого не нашли. Лариса осталась пытать Горохову.

– Да сама Наташка и сперла, – махнула рукой Настя.

– …или кто-нибудь из учителей, – слышавшие эту реплику Грошева засмеялись, но он продолжал совершенно серьезно, – чего ржете? Штука классная, в хозяйстве нужная, а на их зарплату такую не скоро купишь.

Обсуждать порядочность педагогов никто не захотел, и, разбившись на привычные компании, все потянулись по домам.

Дашу с Настей неожиданно догнал Артем, а потом в арке появился еще и улыбавшийся Грошев.

– Все пучком! Человек ждет. Давайте.

– Даш, дай рюкзак, – не дожидаясь разрешения, Артем сам снял его, расстегнул и достал Наташкин планшет – уж его-то Даша ни с чем не могла спутать. У нее пропал дар речи, а лицо стало таким, что Настя обняла ее.

– Дашка, ну, ты чего? Все ж классно получилось!

Грошев забрал планшет и исчез, а Даша обалдело смотрела то на Настю, то на Артема, и, в конце концов, сообразила:

– Так он все время был у меня?!.. Какие вы, сволочи! А если б я попалась?..

– Не попалась бы, – успокоила Настя, – я Ларису обработала.