Клара Рив - Старый английский барон

— Не беспокойся, — ответил Освальд. — Я предупрежу Джозефа, а после вечерней молитвы, когда в замке все лягут спать, выскользну из своей комнаты и приду к тебе. Я очень тревожусь за тебя и лишусь покоя, если ты не позволишь мне присоединиться к вам. Я дам обещание хранить тайну, любое, какое ты пожелаешь.

— Довольно вашего слова, — сказал Эдмунд. — Я никому не доверяю так, как вам, святой отец, и я проявил бы неблагодарность, если бы отказал вам в том, что в силах предоставить. Но предположим, что в восточном крыле и правда есть привидения, — хватит ли вам решимости довести задуманное до конца?

— Надеюсь, что да, — ответил Освальд. — Однако достаточно ли у тебя оснований думать, что там есть привидения?

— Да, — произнес Эдмунд. — Но я не проронил ни слова об этом никому, кроме вас. Нынче ночью я намерен — если на то будет Божья воля — обойти все комнаты, и, хотя этот замысел всецело принадлежит мне, признаюсь вам, ваше присутствие укрепит мою решимость. Я ничего не стану от вас скрывать, однако должен наложить печать на ваши уста.

Освальд поклялся хранить молчание до тех пор, пока не получит дозволение раскрыть тайну восточных покоев. И оба с глубоким трепетом принялись ждать наступления ночи.

Днем мистер Уильям испросил разрешения навестить своего друга. Его встреча с Эдмундом была трогательна. Мистер Уильям сокрушался о предстоящем отъезде Эдмунда, и они простились так горячо, словно предчувствовали, что не скоро свидятся вновь.

В тот же час, что и накануне, Джозеф пришел проводить Эдмунда в восточные покои.

— Сегодня ваш ночлег устроен много лучше, чем прошлой ночью, — сказал он, — согласно личному распоряжению милорда.

— Что ни час, я получаю новые свидетельства его доброты, — промолвил Эдмунд.

Они вошли в комнату, и Эдмунд увидел, что в камине пылает огонь, а на столе стоит холодный ужин и кувшин крепкого пива.

— Садитесь и отужинайте, дорогой господин, — произнес Джозеф. — Я должен явиться к милорду, но, как только все лягут, вернусь к вам.

— Ступай, — сказал Эдмунд, — но прежде зайди к отцу Освальду, он хотел о чем-то поговорить с тобою. Можешь ему довериться, у меня нет от него секретов.

— Хорошо, сэр, я зайду к нему, раз вы того желаете. Я возвращусь к вам, как только освобожусь.

С этими словами он вышел, а Эдмунд сел ужинать.

После скромной трапезы он преклонил колени и принялся молиться с величайшим пылом, предавая себя воле Небес.

— Я есмь ничто, — говорил он, — и не желаю для себя иной участи, нежели та, что Ты, Господи, назначил мне. Если такова Твоя воля, чтобы я по-прежнему пребывал в безвестности, я приму Ее с радостью; если же Тебе угодно возвысить меня, в Тебе одном да найду я источник чести и достоинства.

Пока он молился, на душе у него стало так легко, как никогда прежде, пустые страхи развеялись, и сердце зажглось божественной любовью и верой. Казалось, он вознесся над этим миром со всей его суетою и треволнениями. И Эдмунд продолжил читать про себя молитву до тех пор, пока стук в дверь не заставил его подняться с колен и впустить двух своих друзей, которые, сняв обувь, на цыпочках прокрались в заброшенные покои.

— Да пребудет с тобою Господь, сын мой, — промолвил священник. — Ты выглядишь бодрым и умиротворенным.

— Да, святой отец, — ответил Эдмунд, — я поручил себя воле Небес, и дух мой несказанно окреп.

— Хвала Небесам! — воскликнул Освальд. — Я верю, что ты предназначен для великих дел, сын мой.

— Как! Вы тоже поощряете мое честолюбие? — удивился Эдмунд. — Какое странное совпадение! Садитесь, друзья, а ты, мой добрый Джозеф, поведай нам то, что обещал сообщить прошлой ночью.

Они придвинули кресла к камину, и Джозеф начал свой рассказ:

— Вы слышали о безвременной кончине покойного лорда Ловела, моего благородного и достойного господина; наверно, вы слышали также, что с тех пор в этих покоях стали являться призраки. Вчера, когда милорд допрашивал вас обоих, мне живо вспомнились те далекие события. Вы сказали, мол, есть подозрения, что со смертью лорда Ловела не всё чисто. Я доверяю вам обоим и поведаю всё, что мне об этом известно. В убийстве подозревали одного человека, как вы думаете, кого?

— Назови его сам, — настоял Освальд.

— Ну что же, — произнес Джозеф, — это нынешний лорд Ловел.

— Я так и думал, — отозвался Освальд. — Но есть ли у тебя доказательства?

— К ним-то я и веду, — продолжил Джозеф. — Едва объявили о смерти моего господина, как начались странные разговоры и перешептывания между новым лордом и некоторыми слугами, в этих покоях происходило нечто, державшееся в строжайшей тайне. Вскоре нам сообщили, что бедная госпожа лишилась рассудка, но в ее решительных речах не было ни тени безумия. Она сказала, что ей явился дух покойного супруга и открыл обстоятельства его убийства. К ней не допускали слуг, за исключением одного-единственного. Тогда же сэр Уолтер, новый лорд, имел бессердечие предложить ей свою любовь и пытался принудить госпожу выйти за него замуж, но одна из прислужниц слышала, как она клялась скорее умереть, чем отдать руку человеку, повинному в смерти ее супруга. Вскоре нам сказали, что госпожа скончалась. Лорд Ловел устроил ей пышные похороны.

— Верно, — промолвил Освальд. — Я был тогда послушником и прислуживал на них.

— Ну, а теперь, — произнес Джозеф, — о том, что известно лишь мне одному. По дороге с похорон я нагнал Роджера, здешнего пахаря. Он спросил меня: «Что ты думаешь об этих похоронах?» — «Да только то, — ответил я, — что мы лишились самых лучших господина и госпожи, других таких не найти». — «Одному Богу ведомо, — заметил Роджер, — живы они или умерли, но, если мне не изменяет рассудок, я точно видел нашу госпожу живой в ту ночь, когда, говорят, она умерла». Я попытался внушить ему, что он обознался, но он готов был поклясться, что в ту самую ночь, когда, как нам сказали, наша госпожа скончалась, он видел, как она вышла через садовую калитку в поле и побрела прочь, часто останавливаясь, словно от приступов боли, пока наконец не скрылась из виду. Все знали, что она дохаживала последние дни и должна была вот-вот разрешиться от бремени, однако нам не говорили, будто она умерла родами. Я призадумался над тем, что услышал, но держал язык за зубами. Роджер рассказал свою историю еще одному слуге, и от него потребовали объяснений, но дело замяли, а недалекому парню без труда внушили, что он видел призрак. И заметьте: с тех самых пор начали поговаривать, что в этих покоях нечисто, а там дошло и до того, что новый лорд лишился сна в своей собственной опочивальне; вот что побудило его продать замок своему зятю и поскорее уехать из наших краев. Он забрал с собою почти всех слуг, в том числе и Роджера. А что до меня, то они думали, будто я ничего не знаю, и потому оставили меня здесь, но я-то не слепой и не глухой, хоть и умею помалкивать о том, что вижу и слышу.