Брайан Ламли - Дом над прудом

Завещание было датировано и подписано рукой моего дядюшки.

Я прочитал бумагу вторично и, подняв глаза, поймал на себе пристальный взгляд мистера Асквита.

– Ну как, – произнес он, – разве я был не прав, говоря, что здесь замешана какая-то тайна? Не менее загадочная, чем его смерть…

Заметив, как изменилось выражение моего лица, как собрался складками лоб, а с губ едва не сорвался вопрос, мистер Асквит в виноватом жесте поднял ладони.

– Извините меня, – сказал он, – Я, право, поступил опрометчиво, ведь вам, как я понимаю, ничего не известно об обстоятельствах смерти вашего дядюшки. Думаю, стоит вам все объяснить.

– Еще год назад, – начал он свой рассказ, – ваш дядюшка был цветущим мужчиной с завидным здоровьем. Прекрасно финансово обеспеченный, он ни в чем не нуждался. В течение вот уже ряда лет он собирал факты для работы над книгой. Ага, вижу, вы удивлены! А зря. Ведь ваш прадед в свое время написал «Заметки о Несси: секреты озера Лох-Несс», а в начале века ваша бабка – правда, под псевдонимом – опубликовала ряд любовных романов, которые пользовались немалым успехом. Насколько мне известно, вашему перу также принадлежит несколько произведений того же жанра. Похоже, – он улыбнулся и кивнул, – страсть к сочинительству у вас в крови.

Как и ваш прадед, Гэвин Мак-Гилкрист не питал особой склонности к романтике. Он был исследователь до мозга костей и терпеть не мог неразгаданных тайн. В общем, он постоянно обитал у себя в Темпл-Хаусе – обеспеченный холостяк, которому не было нужды зарабатывать на хлеб насущный. Зато в его распоряжении имелась масса свободного времени и удивительное генеалогическое древо, а также великая тайна, которую он желал разгадать.

– Генеалогическое древо? – удивился я. – Дядя изучал биографии членов какой-то семьи? Но какой семьи?… – Я осекся и недоговорил.

Асквит улыбнулся.

– Вы все верно угадали, – произнес он. – Да, он задумал написать книгу о роде Мак-Гилкристов, причем особое место в ней отводилось семейному проклятию…

От его улыбки тотчас не осталось и следа.

Мне показалось, будто моей щеки коснулось холодное дуновение сквозняка.

– Проклятию? Вы хотите сказать, на нашей семье лежит проклятие?

Адвокат кивнул:

– О да! Разумеется, не в классическом смысле, нет-нет. Тем не менее ваш дядюшка считал именно так. Возможно, что вначале он не думал об этом серьезно, но ближе к концу…

– Полагаю, мне понятно, к чему вы клоните, – проговорил я. – Теперь я припоминаю: смерть от удара, утопления, тромбоза… Моя мать перечисляла эти напасти, когда сама была на смертном одре. «Проклятие Мак-Гилкристов, – сказала она, – проклятие старого дома».

И снова кивок.

– В общем, ваш дядюшка был занят поисками свидетельств уже много лет – смею полагать, что с момента смерти вашего отца. Он искал их, где только мог, – в архивах, исторических анналах, разного рода хрониках, церковных записях, военных музеях и так далее. Чтобы найти тот или иной документ, он даже обращался за помощью к нам. Наша контора была основана сто шестьдесят лет тому назад, и представители вашего семейства не раз оказывались нашими клиентами.

Как я уже сказал, еще примерно год назад ваш дядюшка был жив и здоров; таких здоровяков, как он, встретишь нечасто. Затем он отправился в странствия по разным странам – по Венгрии, Румынии, туда, где испокон веков водилось немало преданий и легенд. Оттуда он привез множество книг. Увы, по возвращении его трудно было узнать, он вернулся совершенно другим человеком. Буквально за считанные недели он превратился в бледную тень самого себя. Наконец, девять недель назад, 22 марта, он передал нам текст этого завещания и дополнительный набор инструкций и распоряжений на тот случай, если мы не сумеем вас разыскать, а также запечатанный конверт, о котором вы только что прочитали. Подождите немного, и я отдам его вам. Спустя два дня, когда его слуга вернулся в Темпл-Хаус после короткого отпуска…

– …он нашел моего дядюшку мертвым, – закончил я. – Понятно. А что за странные обстоятельства?

– Человеку его лет умереть от сердечного приступа? – Асквит покачал головой. – Ведь он был далеко не старик, к тому же любил проводить время на свежем воздухе. А что вы скажете про ружье, полностью разряженное, про отстрелянные гильзы, что валялись на крыльце прямо у его ног? В кого он стрелял – в глухой полночный час? А выражение его лица – оно было просто кошмарным!

– Вы его видели?

– О да, так предписывали приложенные к завещанию инструкции. Я должен был его увидеть, причем обязательно с мистером Ли. И, разумеется, врачом, который пришел к выводу, что это мог быть только сердечный приступ и ничто другое. За этим последовало вскрытие. Как опять-таки велели вышеупомянутые инструкции.

– И что оно показало?

– Думаю, ваш дядя требовал вскрытия, чтобы мы все убедились – он находился в добром здравии.

– Значит, никакого сердечного приступа не было?

– Нет, – покачал головой адвокат, – никакого. И тем не менее он умер. А еще это жуткое выражение его лица, мистер Мак-Гилкрист, – испуганные, широко открытые глаза, словно он умолял о пощаде…

Спустя полчаса я вышел от мистера Асквита, проследовал через вестибюль и вышел на раскаленную солнцем мостовую, что вела к огромному серому замку. По дороге я вскрыл конверт, оставленный для меня дядюшкой, и быстро пробежал глазами его содержимое. Однако в мои планы входило при первой же удобной возможности основательно его проштудировать.

Я предложил и мистеру Асквиту ознакомиться с бумагами в конверте, однако адвокат даже слушать меня не стал. Какой выразился, это было дело приватное, предназначенное исключительно для моих глаз. Затем он поинтересовался, каковы мои дальнейшие планы. Я ответил, что намерен отправиться в Темпл-Хаус и на время поселиться под его сводами. Тогда Асквит вынул ключи и, заверив меня, что интерес их фирмы к моей судьбе неподделен и я могу рассчитывать на полную конфиденциальность, а при необходимости – и на помощь с их стороны, распрощался со мной.

Когда я разыскал Карла Эрдмана, он стоял, опершись на парапет эспланады, и любовался городом. Прямо под ним резко вниз на добрую сотню футов уходила скала, на которой возвышался замок, а где-то внизу извивалась дорога, постепенно переходившая в лабиринт городских улочек. Я дотронулся до плеча художника, и он вздрогнул.

– Ах, это ты, Джон! Я тут слегка замечтался. Просто потрясающий вид! У меня в голове родилась не одна дюжина набросков. Просто великолепно! – воскликнул он, но, заметив выражение моего лица, нахмурился. – Что-то не так? У тебя очень озабоченный вид.

Мы зашагали вниз по эспланаде, и по пути я рассказал другу о визите в адвокатскую контору, разговоре с Асквитом и его странных откровениях. Когда мы поймали такси и поехали к пункту проката автомобилей, я сумел до известной степени ввести его в курс дела. Оставалось только взять напрокат машину и отправиться в Темпл-Хаус.