Сергей Жилин - Душегуб

Маньяк без труда прижал меня к полу и зафиксировал пущенные было в ход руки. Каждый удар сердца загоняет в голову какое-то катастрофическое количество крови, из лёгких вырывается отчаянный стон — я почти не узнаю собственный голос.

Остаётся лишь дёргаться, как рыба на крючке, вырываться изо всех сил, даже когда ублюдок ещё раз бьёт меня по лицу и переворачивает вниз животом. Очень больно выворачивает руки, перетягивая их путами. Хватка стальная, пальцы мозолистые, жёсткие.

На секунду он отпускает меня, и я тут же бросаюсь ползком, издавая самые несусветные звуки от страха. Шанса уползти не было: садист хватает меня за ноги и начинает тащить по полу. Отчаянно борюсь, брыкаюсь, горло сдавливает, я начинаю задыхаться. Собственное сердце оглушает!

В затылок вонзается угол, через секунду по позвоночнику дубиной ударяет порог. На боль не хватает времени, она забывается мгновенно на фоне обречённой борьбы за жизнь.

Вскоре маньяку надоедает тащить меня волоком, и я взметаюсь ему на плечо. Начинаю вслепую лупить ногами туда, где должно быть его лицо — удары выходят неказистыми и косыми. Разрывающееся сердце сигналит, что конец уже близок…

Холодно… мы на улице! Не знаю, насколько этот мешок глушит мои вопли, просто ору изо всех сил. Маньяк наказывает меня увесистыми зуботычинами, но я всё не смолкаю! Должен же хоть кто-то услышать!

Убийца ускоряет шаг, буквально бежит по улице… Почему-то ещё не убил меня…

И только тут я слышу выстрел! Вдалеке гремит грозный голос, еле различимый сквозь толстую ткань. Дыхание выродка превращается в сбивчивое пыхтение. Настигаемый садист задыхается.

Чтобы не стать добычей преследователя, он бросает меня на землю. Встреча с асфальтовой твердью заканчивается для меня точечным болевым импульсом в висок и потерей сознания.

Помню только, что внутренняя дрожь на секунду стихает…

Вчерашний день поворчал громом, погрозил чёрным куполом туч, но так и не обрушил на Гавару сырого дождя. Ноющие суставы Джанни однозначно заявляют, что ливню быть, о чём великий предсказатель погоды не перестаёт верещать целое утро.

Оно, кстати, выдалось беспокойным: заявилась старушка Шеннон и поведала о том, что на Центральной площади повесили лешего. Давно петля не встречалась с ублюдками из леса, Мак Гилби даже затребовала бесплатный бутыль за новости. Самогонщики лишь поглумились над попрошайкой да спровадили её.

Феликс хотел было поговорить про сию новость, но Джанни предложил иную тему:

— Слышал, в Усницке очередную группу снарядили в Сеферан.

— Откуда слышал? — в верной традиции сомневаться в каждом слове товарища нахохлился лысый Феликс.

Джанни обиженно скрючил морду и ответил, как выплюнул:

— Конюх Хамп вчера захаживал. Он и рассказал. Два десятка бойцов отправляется.

— Сгинут, — махнул рукой старикан и ухватился за кружку. — К гадалке не ходи: сгинут! Чай все сгинули и эти сгинут!

— Сгинут, — передразнил товарища седовласый. — Мудрец прямо! Знаешь хоть, из-за чего погибают? Хм, мудрец…

— Чего дразнишься? Чего дразнишься? Это и малым детям ясно, что радиация там.

— Радиация? В штанах у тебя радиация, а Сеферан без атомных уничтожили! Ты что думаешь, сотни городов вокруг, а люди только в Сеферан за аккумуляторами тянутся? Нет там фона…

Поражаясь небывалой глупости собеседника, Феликс откинулся на стуле и крякнул, воздевая очи к небу. Присосавшийся было к кружке Джанни среагировал на смену позы товарища и со злостью ударил кулаком по столу:

— Что ты опять мордой крутишь? Чего крутишь?

— Дурень ты!

— С чего вдруг? — опешил Джанни.

— Радиации нет! Чего выдумал! А восемь лет назад вернулось пару бойцов — Гейгер рядом с ним соловьём запел. А ты говоришь: радиации нет!

— Нет, радиация-то есть, я разве сказал, что нет?.. Но не она народ косит, вот в чём соль.

Феликс подпёр подбородок кулаком, молчаливо дожидаясь продолжения рассказа. И его друг, запахнувшись поплотнее в ватник, продолжил:

— Зверь там живёт — выпь. Воняет, как чёрт, рогатый, с когтями и с зубищами! Бегает быстрее лошади, воет так, что ноги отнимаются, людей глотает целиком. Вот в его-то брюхе все и нашли свою смерть.

— Выпь, — недоверчиво хмыкнул Феликс, облизав губы, — дурья твоя башка, углей тебе под зад, выпь — это цапля с болот! Придумал мне зверя…

— Ничего не придумал! Живёт такой в Сеферане! Тут уж отрицать не смей, потому что известно это достоверно!

— Откуда ж известно, если никто из Сеферана не возвращался, а тех, что вернулись, сожгли сразу же?

— Слухи…

Фелик хотел было ещё возразить, но не вышло. В самом деле, слухи могли ходить. А уж как люди назвали… Пусть хоть и «выпь».

— Ну, если слухи…

Самогонщики чокнулись кружками и влили в себя мерзкий, но такой родной и приятный напиток.

Навестить бы брата: тот живёт за сто километров в Найноур Блокте или в посёлке поблизости. Где-то в тех местах. Взял бы лошадь — два часа езды.

Не видел Михаила шесть лет, последний раз встречались на его свадьбе. Сейчас должны уже дети быть, много детей. А я ведь совсем ничего о нём не знаю. Даже не в курсе, жив ли он.

Времени нет. Естественно, откуда ему взяться, если сутки напролёт брюхом прилавок подпираешь? Клиентов в день — двое, на праздники — трое. Закрыть этот сарай к чертям на неделю — многое не изменится. Зато хоть чуть-чуть очнусь от этого монотонного сна, отдохну от поди-принеси.

Сестра же ещё есть. С ней-то переписываемся: передаю письма через челноков в Усницк.

И тут входит посетитель — коротышка в длинном маскхалате, нижняя половина лица скрыта чёрной повязкой, а капюшон висит на самых бровях. Сутулясь, отчего выглядит ещё ниже, он опустил взгляд и направился к прилавку. Вальяжная походка выдаёт в госте лешего.

Начинается…

Дальнейшее развитие событий читается с лёгкостью детской книжки: у самого окошка разбойник выхватывает пистолет и тычет в мою физиономию. Встаёт в блатную стойку, широко расставив ноги и отведя левую руку назад. В глазах плещется кровавое безумие, а в голосе скрепит ненатуральная грозность:

— Быстро выгребай звоны из карманов, а то я тебе череп свинцом инкрустирую!

Молодняк. Зелёная вошь, которую бросаться словечками научили раньше, чем целиться. Не нюхавшая пороху гнида, которой ещё не показали, что не она на свете самая крутая! С такими разговор короткий. Я даже винтовку доставать не собираюсь.

— Эй! Со страху обоссался? Деньги вываливай, толстяк! Шевелись, шевелись, сука! Я долго терпеть не собираюсь!

Не выпуская мальца из поля зрения, я сделал шаг к двери, открыл замок и вышел из-за перегородки. Прыгающий нервной блохой леший поспешил попятиться: