Сергей Жилин - Душегуб

— А потом Алиес от него родила сына, но тоже послала. Это месть им. Странно, что вы не додумались.

Тим с Марком переглянулись, и на их лицах появились улыбки, сдержать которые выходит всё хуже и хуже. А я что-то совершенно не в курсе…

— Считаете меня идиотом? — напряглись плечи мутанта. — Идиотом считаете? Ладно, если не хватает ума понять, сам разберусь. Где этот Келлетриф?

— Перебрался к реке Лентаре, в паре десятков километров отсюда. У него там собственная лодочная станция…

— Разберусь, — пообещал Винчи и исчез.

Довольный Тим развалился в коляске и подмигнул Марку:

— Это было несправедливо.

— Зато под ногами не будет вертеться…

— А я тоже верчусь? — зацепилась я за неаккуратную фразу здоровяка.

Усач поостерёгся смотреть мне в глаза, лишь ответил тихо-тихо:

— Вроде того…

— Вот как, Марк! — чувства у меня непонятные: сложно сказать, что это было обидно. Скорее, меня позабавила правда.

Тиму тоже не понравился вид строгой женщины, скрестившей руки и поливающей огнём из глаз двоих полицейских. Шериф уткнулся взглядом в колени и покачал головой. Марк делает вид, что ничего не случилось.

Опыт предыдущих бесплодных попыток борьбы с полицией настраивает проще относиться к монолитному брюзжанию. Мои проблемы меня теребят несильно, а то, что доставляю их окружающим — их беда.

— То есть, то, что я нашла подозреваемого, — это не помощь? Ты и сам додумался бы, я только под ногами помешалась?

— Насчёт Харона ещё рано что-либо говорить, — меланхолично протянул Тим, — И вообще, всё, что нужно, ты уже услышала.

— Вы тоже!

И в этот момент в участок завалились те двое из столицы. Все в грязи, местами запеклась кровь, у женщины на лице заметны ссадины, мужчина, морщась, растирает левую руку.

Парочка завладела вниманием полицейских, давая мне шанс выскользнуть на улицу. Нет ни малейшего желания находиться в гудящем улье участка. Уселась на ступеньки, и вскоре ко мне подполз чёрный горе-сторож. Ленивая псина уставилась со взглядом мученика, лишённого с рождения ласки. Когда я принялась чесать его за ухом, пёс чуть с ума не сошёл от удовольствия.

Сзади скрипнула дверь — Марк и Тим боятся оставлять меня без внимания. Марк, судя по шагам. Не дай бог скажет очередную глупость в спину — молиться бесполезно, так как слова прозвучали:

— В Гаваре мужчинам больше нравятся женщины со шрамами?

Чёрт возьми, но голос принадлежит никакому не Дублю, а женщине, коих в участке немного. Это та самая незнакомка…

Я как-то и позабыла про вопрос, тупо уставилась на попорченное лицо азиатки. Её взаимно заинтересовал мой шрам.

— Откуда у вас это? — спросила она, спрятав руки за спину.

— Один подонок оставил. Цепью. Потом его убили.

— Это связано с расследованием?

Вот после таких вопросов чувствуешь себя обманутой дурочкой.

— Откуда вы знаете?

— Наслышана, — безэмоционально произнесла незнакомка. — Маньяк, что убивает детей. Душегуб, ведь так?

Урчание сторожевого пса заставило меня сосредоточиться на его блохастой холке, требующей ласкового трёпа. Пришлось продолжить разговор спиной:

— Этот псих убивает уже всех без разбора. Этой ночью напал на меня… А недавно убил моего дядю.

— Соболезную.

А что ещё можно в этой ситуации сказать?

И мы замолчали. Эта странная женщина не издаёт вообще никаких звуков, похоже, даже не дышит. Спустя больше минуты тишины я не могу ручаться, что она всё ещё стоит позади на вершине лестницы.

Очередная её фраза разрушала сомнения:

— У вас уже есть подозреваемый?

— Есть, — уверенно, с вызовом ответила я.

Странно, что её это интересует. Неважно: женщина — есть женщина, ей порой невыносимо хочется поговорить, так, что тема разговора перестаёт иметь хоть какую-либо важность.

Она допустила ошибку: спрашивая о делах, будь готов получить аналогичный вопрос:

— А чем вы занимаетесь в городе? — странное удовольствие от собственной требовательности.

— Расследуем эпидемию Немаина.

— Спустя столько времени?

— Часто здесь задают этот вопрос. Да, спустя столько.

— В такой глуши?

— Когда Единой Европе угрожает вымирание, становится неважно, в какой глуши работать, — голос чертовки напрочь лишён эмоций.

— Так вы не спорите, что Гавара — глушь?

Чёрный пёс оценил мой укол удивлённым урчанием, после чего уронил голову на лапы. Дамочка из столицы с ответом тянуть не стала:

— Не спорю.

— Всё, кроме вашего Сакра Ципиона, — одна сплошная глушь, так выходит?

— Хотите поконфликтовать?

— Простите?

— Вы задаёте провокационные вопросы, чтобы накалить обстановку, — спокойно пояснила азиатка. — И для чего? Неужели вам так хочется конфликтов?

Пытается меня пристыдить, чудно! Вспоминаются старые добрые дни никудышного детства… Несёт чушь. Да что толку ей что-то доказывать?

— Вы правы, Гавара — глушь, какие поискать, — честно передала я своё отношение к проклятому городишке.

А потом вдруг дёрнуло:

— Меня зовут Кейт.

— Юрико.

И только скрип двери за спиной дал понять, что разговор окончен. Его неприятные осадки едким пеплом навалилися на плечи.

Стук сапог — ударные, гудение пьяных голосов — басы, звон стаканов — щипковые. В «Тёплых огнях» удивительно приятный и родной оркестр дилетантов, выдающих сердцу аппетитные шедевры каждый вечер.

Кто знает слова — подпевайте! Кто не знает — выпивайте: алкоголь в больших дозах заменяет чувство ритма и музыкальный слух. Судя по количеству выпитого, я уже как минимум композитор калибра Шуберта. Откуда только помню эту фамилию и то, что её обладатель был великим композитором?..

Тебе вредно думать, Чедвер, оставь это тем, чей серый студень между ушей ещё в состоянии извергать дельный поток мыслей…

…мне, например…

С кем ты говоришь?..

За столиком справа заговорили громче. Я уже швырял в ублюдков пустой кружкой, чтоб не орали на ухо, а те всего только отстрелялись ею обратно, не отреагировав должным образом. Болтает Иоанн Леквер со своими задолизами:

— А если они не врут?

— Искать бактерии, когда эпидемия отступила? Изучать Немаин, когда лекарство давно найдено? — пробасил злой донельзя Леквер. — Ты совсем кретин? Говорят же тебе, что этой хернёй они только прикрываются!

— Но почему сразу лесопилка? С чего ты решил, что они решили её прикрыть?

— А зачем эти двое полезли туда ночью? Чего им там искать? Какие бактерии? Какой Немаин?

— Но до чего им докапываться?

— А то за нами грехов нет? — язвительно сказал Иоанн. — За кем нет грехов, тот ни хрена не добивается и загинается от голода! В любом случае, мне эти двое в городе не нужны. На полицию плевать — уберите гадов!