Сергей Жилин - Душегуб

— Идём, — окликнул я напарницу.

Преследователи поплелись следом. Юрико без конца вонзает локоть мне в бок, чтобы я перестал оглядываться. Пытаюсь, чтоб меня…

Надо отвлечься. Прокрутим в голове последние найденные улики: в доме Хэллуэйн мы не обнаружили ничего интересного кроме большого числа горшков со скрюченными высохшими растениями, а исследование образцов показало, что возбудителей Немаина нет. Даже на наркотиках, которые, тем не менее, остаются интересной зацепкой.

С помощью словарей попробуем расшифровать содержимое дневника, найденного в доме Гангейлов, а потом…

— Эй, вы двое!

Я рефлекторно схватил рукоятку пистолета, опередив в этом даже коллегу. Девятерых громил это не смутило: разойдясь полукругом, они решительно принялись окружать нас. Шустрые ребята забежали за спину, и кольцо сомкнулось.

Юрико ничуть не изменилась в лице, только левая нога выдвинулась вперёд: готовится к бою. Я же решил достать оружие из кобуры, рассчитывая, что оно пыл амбалов остудит.

Всё идёт к чертям: убивать или даже ранить кого-то будет жуткой ошибкой, после которой вопрос растягивания наших внутренностей на деревьях будет решён в ближайшие часы…

И подручные Иоанна это понимают.

— Что вам от нас нужно? — приложи побольше усилий, Оскар, а то голос дрожит.

— Чтоб вы убрались, — ответил самый большой верзила. — Босс хочет, чтобы все ваши вещи остались в Гаваре, а сами вы катились отсюда.

— Мы с требованиями не согласны. Нам здесь предстоит важная работа, которая никаких неудобств господину Лекверу не причинит.

Тут на глаза мне попался кастет у одного из девятки. Ладно, ты же не думал, что они просто хотят поговорить. Я сделал шаг, встав спиной к спине напарницы.

— Не согласны? — усмехнулся громила-дипломат. — Можем заставить.

— Этим вы препятствуете работе ЦМНМ!

Слева сзади зашумели шаги, срезанные глухим стоном — то Юрико остановила ретивого драчуна зуботычиной. Словно прозвучал гонг, и окружившие бросились в атаку!

Когда на тебя несётся четверо, непременно теряешься, становишься беззащитнее слепого паралитика. Пришёл в себя я лишь в тот миг, когда мне в висок должна была ударить цепь. Левая рука перехватила ржавые звенья, а сам я грохнулся на спину.

Вот-вот должны были посыпаться удары ногами, но резко дёрнув на себя, я опрокинул противника с цепью, который прикрыл меня своим телом. Неуклюжий захват, рукоятка пистолета бьёт неприятеля в голову, затем ещё и ещё…

Оппонента стащили с меня одним движением, и тут же сверху прилетел удар короткой трубой. Я неловко сгруппировался, по рукам пришёлся болезненный удар, затем ещё пинок в бок, пришлось наугад лягнуть противника — угодил прямо в колено.

Вооружённый трубой в страхе отпрянул, когда ему в душу заглянуло бездонное дуло пистолета. Проведя оружием по дуге, я заставил атакующих отступиться, как зверей от огня. Не теряя времени подскочил — Юрико уже успела свалить двоих и теперь отмахивается от наседающей троицы отнятой монтировкой.

Один из оппонентов решил воспользоваться моей невнимательностью и напасть сзади — я в последний момент успел поднырнуть под удар и, распрямившись, ответить плотным ударом стопой в диафрагму.

Вновь твари отшатываются от пистолета. Руки у меня дрожат, как у столетнего старика. Позади с воплем умирающего вепря упал очередной урод, отведавший стальным инструментом по шее.

И я выстрелил. В воздух, само собой. Так же ведь следует делать?

Ещё стоящие на ногах оцепенели — гулкий звон в ушах подсказал им замереть, притвориться неживыми статуями. То же можно сказать и обо мне. Дыхание не желает восстанавливаться, глаза прыгают по сторонам, контролируя каждое движение.

В конце концов меня подтолкнула Юрико. Осторожными шагами, со скоростью улитки мы выбрались из окружения, а затем долго пятились от озверевшей людской стаи. Только за поворотом мы развернулись и спешно двинулись к участку.

Я, как дурак, половину пути протопал с оружием в руках. Пока впихивал ствол в кобуру, кинул взгляд на напарницу. Увидел на лице пару ярко-красных ссадин.

— Как ты, Юрико?

— В норме, Оскар, — сдержано кивнула японка. — Не думаю, что открывать огонь было уместно.

— Иначе бы нас избили.

— Неизвестно, что хуже, — категорично сказала коллега.

На вопрос, серьёзно ли она, Юрико всего только строго заглянула мне в глаза. Похоже, серьёзно…

Дороги коварны. Они никогда не оправдывают твоих ожиданий, подкидывая раз от разу тысячи тысяч фокусов. Я собирался дойти остаток пути без приключений, но всего в десятке метров от места моего появления шёл человек. Этого громилу из Гавары я знаю — Гилберт Сози.

Он легко нагнал меня и завязал разговор. Мне в уши полетели плоские шутки, псевдо-философия безмозглых и отталкивающая куча пустого трёпа. Если не слушать да согласно мычать в нужные моменты, то дорога становится даже выносимой. У упавшей поперёк дороги осины затихший на какое-то время Сози решил спросить:

— А зачем тебе в Усницк, Винсент?

Настырный… Если его прикончить, то спрятать легко будет — найдут нескоро.

— Не твоё дело.

— А, секретничаешь, Винсент…

— Не называй меня так!

Здоровяк примирительно выставил руки и криво улыбнулся. Так улыбаются все детины, наделённые силой, но не мозгами. Все они похожи, как яйца в кладке.

— Не хмурься, Винчи, — лапищи Гилберта сцепились на поясе. — Просто, вот ты всё Винчи, Винчи… Не дело с кличкой жить, а то как собака.

— В самом деле, Шальной?

Судя по зубоскалящей лыбе, я доставил дурню массу удовольствия. Беспечная улыбка идиота, не видящего, какой же он идиот, не видящего, что всем ясно состояние его ума. В той среде, где он жил и живёт, подобные ему считаются людьми умными, вот у него болезненного комплекса и не развилось.

— А я за новой кофтой для жены, для Синди. У нас не раздобыть, а в Усницке вяжут отличные вещи, там же овцы сохранились, шерсть есть. Две семьи промышляют: если будешь брать, к Пергарам не ходи — жулики, а вот у Адижей брать не страшно.

Ценная информация, теперь всё в жизни будет так просто. Кто бы увидел в этой лысой обезьяне такого болтуна?

— А у тебя женщина есть? — вдруг перешёл на личные вопросы Шальной.

Будто он не знает:

— Нет.

— Это ты зря.

— Зря? Гилберт, ты ненормальный?

— А что я такого сказал?

— Ты сказал «зря». У тебя язык вообще к мозгам привязан или сам по себе трепыхается? Я когда был в состоянии спариваться, мне десять лет было! Ты где видел, чтобы десятилетний о женщинах думал?

Сози сильно призадумался, собрав на лбу складки. Так и не смог ничего обмозговать, потому высказал напрашивающееся: