Сергей Жилин - Душегуб

А Донни уже закапывают…

Совсем себя не контролирую, подвергся эмоциям, как паренёк-засранец. Я не такой!

Темно, холодно, вещи на месте, не хватает пуговицы, из-за чего под пальто забираются морозные пальцы вечера. А я ещё иду пешком: так нужно подумать. Нечасто очухиваешься и осознаёшь, что в твоих действиях глупости было больше, чем здравого смысла. А теперь я об этом переживаю… С какой скоростью мой мозг стареет?

Вот и мой дом, я даже поднялся на порог впервые в жизни. Дверь до сих пор на распашку после визита лешего. Стоп, что это было?

На глаза не жалуюсь — на самой границе леса пошевелились ветви кустов. В каких-то ста метрах от Гавары бродит шальная душа по зарослям. Спустя какое-то время громко зашуршало в метре от первоначальной точки, и я тут же перемещаюсь поближе.

Оказался за спиной незнакомца. Его спину с трудом можно разглядеть в темноте, не могу с уверенностью сказать, кто это такой.

Есть один способ:

— Эй!

Прытким оказался: моментально развернулся и бросился на меня. Перед тем, как мои молекулы переместились на ветку в пяти метрах над землёй. Существо внизу оказалось не человеком: широко раскинув руки с распущенными веером когтями, оно завертелось на месте в поиске жертвы. Когда её глаза поднялись наверх, ноги моментально подбросили тварь в воздух, когти впились в древесину, в два рывка она поднялась на расстояние пинка.

Словив каблук в зубастую морду, мутантка грохнулась в листву.

Уже будучи дома, я решил порассуждать, каким мёдом Алиес Зунтер приманило в Гавару.

Марку не удалось убедить Тима. Все его доводы так и остались беспокойной интуицией, плодом желания, совпавшим с действительностью. Здоровяк всё утро пытался сгрызть свои усы, а затем ушёл. Мне в надсмотрщика оставили Максимилиана Тэто, его я встретила на ступеньках, играющим с псом.

Длинный и худой, с крупной головой, отчего похож на воздушный шарик на ниточке. Глаза излишне большие, живые, он часто моргает. Нос прямой, губы худые, а лицо почти теряется за длинными чёрными волосами, напоминающими тёмные лоснящиеся водоросли.

Из одежды на нём исключительно чёрная кожа с кучей заклёпок, где-то приспособлены цепи, а значок красуется на ремне, бляха которого торчит на боку.

Жизнерадостное лицо молодого полисмена полно простодушия, что и у собаки, которую он гладит. Я присмотрелась к пальцам — меж ними крошечные, практически незаметные, перепонки — мелкая мутация.

Максимилиан помахал мне и показал вращаемым указательным пальцем вверх. Спустя все разы, что мы пересекались в участке, я так и не разгадала смысла этого жеста.

— Что это значит? — строго спросила я, неторопливо спускаясь вниз.

— Вверх, к Создателю… по спирали.

После таких слов и улыбки, прямо пышущей безумием, можно бояться парня почище Душегуба. Марк рассказывал про чудака, так что к встрече я оказалась готова. Про таких говорят, что не разберёшь, что у них на уме.

Отличительная деталь бижутерии Максимилиана — солидные бусы из крестиков. Распятий на шее набожного чудака никак не меньше полусотни. Их он ворует при малейшей возможности… Вернее, он уверяет, что никакого воровства не происходит, но и внятно объяснить, как крестики стремительно накапливаются у него, не может.

— Чёрный рад тебе, — потрепал псину Макс.

— Вот как его зовут.

— Вовсе нет. Мы его клички не ведаем, наверное, это не самое важное для него.

— Чей он?

— Ничей, — разулыбался пуще прежнего чудак и распрямился, — честное слово, появился у участка одним утром, с тех пор не уходит. Это провидение: столько дворов с беззащитными цыплятами, магазин, где полно еды, дома с суками, а он здесь, когда здесь совершенно нечего делать собаке.

Пока он говорил, я следила за пальцами — на правой руке оттопырены указательный со средним, будто Максимилиан подготовил их для того, чтобы перекреститься. Стоит ли повторять, что религия для Нового Мира — вещь чуждая? А чем меньше исключений, тем пестрее они смотрятся.

Максимилиан — набожный человек. Много говорит про бога, ведёт праведный образ жизни и даже соблюдает некоторые церковные обряды, обычаи и ритуалы. А я вот говорю «ритуалы» и толком не понимаю, относится ли это слово к религии, от него больше веет сектами и язычеством.

— Сегодня я должен сопроводить тебя до места преступления? — бегло проговорил мой собеседник. — Проконтролировать работу Чедвера Гомаргольца?

— Ради бога, не называй дом моего дяди местом преступления…

— Прости. Я не с целью обидеть тебя, а по незнанию.

— Брось, — отвернулась я, не в силах терпеть этот жуткий трёп. — Пойдём.

Руки поглубже в карманы, я направляюсь через площадь. Несколько жителей уже появились в центре, кто-то направился со своими бытовыми проблемами к Тиму. Неожиданно раздался тенор моего сопровождающего:

— Ты не ответила.

— На что?

— Я попросил прощения…

— Я же сказала: «Брось»!

— Это не ответ, — решил стоять на своём Максимилиан.

— Тогда я прощаю тебя! Что от этого изменилось?

А от набожного придурка — только два коротких смешка да улыбка безумца. Видимо, ему не отвечать разрешается. Что творится со мной… Марк поступил со мной нечестно.

Блаженный Максимилиан уставился вперёд, глаза время от времени устремляются в небо. Он быстро заметил, что я поглядываю на него, и снова продемонстрировал глупый жест. И вдруг резко спросил:

— Что тебе сегодня снилось?

И растерянность медленно перетекает в глухой гнев.

— Какая разница? Мне ничего не снится.

— Давно?

— Всю жизнь.

— Такого не может быть, — радостно рубанул он воздух пальцем, словно раскусил страшнейший обман человечества.

— Хорошо, не может! Просто я не хочу обсуждать свои сны!

— Почему?

— Чёрт, Максимилиан! — взорвалась я прямо на глазах у немолодой четы.

Он резво перекрыл мне дорогу и шлёпнул двумя пальцами по губам.

— Не богохульствуй, — мягко укорил меня долговязый.

И вот он уже сбил заготовленный поток отборного гнева, я осталась с беспомощным желанием врезать ему. Долго пришлось парализовано дёргаться, прежде чем острая мысль вернулась:

— Прошло две минуты, а я уже считаю тебя невыносимым!

— Такое случается…

— Да помолчи ты!

Я рванула вперёд, оставив чёрного полисмена далеко позади. Нагнал он меня, разумеется, быстро, пристроился сзади молча — способен адекватно реагировать на человеческие слова, значит, не всё так запущено.

В очередной раз приходится досадливо вздыхать, что так легко выхожу из себя. В этом снежном коме всего хватает, но только не верующего психопата.

Очень медленно Максимилиан пристроился сбоку — теперь перед глазами маячат его чудные руки. Мутация, можно сказать, обыденная, но что-то не позволило удержать язык за зубами: