Стивен Кинг - Светящийся

— Закончишь, дружище!

— Как у тебя дела? — спросил Джек неуверенно.

— Сухой, — ответил Эл. — А ты?

— Как пень.

— Жажда мучит?

— Каждый день.

Эл рассмеялся:

— Знакомая картина. Вот уж не знаю, как ты удержался после того дурацкого случая с Хартфилдом. Это выше моего разумения.

— Я сам все напортил, — произнес Джек равнодушно.

— А, черт! Весной я проведу заседание Совета попечителей. Эффингер уже сказал, что они слишком поторопились. А если у тебя получится пьеса…

— Эл, послушай! Меня дожидается малыш в машине. Похоже, ему надоело ждать.

— Ага, понимаю. Желаю тебе провести там хорошую зиму, Джек. Рад был помочь.

— Еще раз спасибо тебе, Эл. — Он повесил трубку, закрыл глаза в душной кабинке и вновь увидел раздавленный велосипед, мигающие фонарики. На следующее утро в газете была заметка о раздавленном велосипеде, всего несколько строк, но хозяин велика не был упомянут. Почему он оказался на дороге ночью, осталось для них тайной. Может быть, так оно и лучше.

Джек вернулся к машине, вручил Денни слегка размякшую шоколадку.

— Папочка…

— Что тебе, док?

Денни помялся, глядя на рассеянное лицо отца.

— Когда я ждал твоего возвращения из того отеля в горах, я видел плохой сон. Помнишь, когда я заснул на улице?

— Угу.

Бесполезно. Мысли отца витали где-то далеко, не были обращены к нему. Мысли о Дурном Поступке.

Мне снилось, что ты хотел убить меня…

— Какой сон, док?

— Никакой, — сказал Денни, когда машина тронулась со стоянки. Денни положил карты назад в перчаточное отделение.

— Точно?

— Да.

Джек бросил на сына встревоженный взгляд, затем его мысли обратились к пьесе.

Они кончили заниматься любовью, и муж прикорнул у нее под боком.

Ее муж.

Она улыбнулась в темноту, чувствуя, как его семя теплой струйкой стекает меж ее слегка раздвинутых ног, — это была одновременно печальная и довольная улыбка, потому что слово «муж» вызывало у нее сотни разных чувств. Каждое из них, взятое в отдельности, вызывало недоумение, а все вместе, в этой ночной тьме, они походили на далекий блюз — печальную и приятную мелодию, услышанную ею когда-то давно в пустом танцевальном зале.

Кто это пел? Билли Холидей или более прозаичная певица, вроде Пегги Ли? Неважно. Песенка была печальной и сентиментальной, она нежно звучала в ее голове, словно лилась из модного музыкального автомата, какими часто оборудуют рестораны и танцевальные залы.

Погружаясь в сон, она попыталась припомнить, когда это случилось впервые. Они встретились во время учебы в колледже и полюбили друг друга. Первый раз это произошло у него на квартире… через три месяца после того, как мать выгнала ее из дома и запретила являться домой — пусть она отправляется к своему папочке, поскольку именно из-за Венди у них получился развод. Эго было в 1970 года. Так давно? По окончании семестра они поселились вместе, нашли работу на лето и оставили за собой квартиру на последний год учебы. Она хорошо помнит ту кровать большую, двуспальную, с пружинным матрасом, продавленным посередине. Когда они занимались любовью, ржавые пружины скрипели в такт их движениям. Осенью ей удалось при помощи Джека окончательно порвать с матерью. Хватит терпеть издевательства, заявил он. Чем чаще ты звонишь ей, тем чаще даешь повод попрекать тебя твоим отцом. Это ей только на руку, поскольку она еще больше убеждается, что вина лежит на дочери, а она сама вовсе ни при чем. Такие разговоры они вели в постели не один раз.

(Джек сидел в постели, закутавшись по пояс в одеяло, держа меж пальцев горящую сигарету, глядя ей в глаза, и говорил в своей обычной манере — полушутливо, полусердито. Она велела тебе никогда не возвращаться домой? Верно? Никогда не переступать порог ее дома, верно? Почему же она не вешает трубку, когда узнает твой голос? Почему запрещает появляться у нее, пока ты будешь жить со мной? Потому что не сомневается, что я могу немного попортить ей прическу. Она не хочет упускать тебя из своих коготков, детка. А ты будешь дурочкой, если позволишь обращаться с собой так. Она запрещает тебе приходить к ней, так поймай же ее на слове. И наконец убедил ее.)

На некоторое время они расстались, чтобы яснее понять дальнейшую перспективу их отношений, как объяснил Джек. Она опасалась, что он увлекся другой, но вскоре убедилась, что это не так. Весной они опять были вместе, и он спросил, виделась ли она с отцом. Венди взвилась, словно ее хлестнули плетью.

— Откуда тебе известно?

— Я твоя тень — мне все известно.

— Ты что, следил за мной?

Он рассмеялся тем смехом, который всегда приводил ее в смущение, — словно ей было восемь лет, а он понимал мотивы ее поведения яснее, чем она сама.

— Тебе понадобилось время для размышления, Венди.

— Для чего?

— Полагаю, чтобы разобраться, хочешь ли ты выходить замуж?

— Джек, о чем ты?

— По-моему, я делаю тебе предложение.

Свадьба. Отец присутствовал на бракосочетании, матери не было. Венди нашла, что вполне может пережить такое, если Джек рядом. Затем родился Денни, их дорогой малыш.

Это был самый лучший ее год. После рождения Денни Джек достал ей работу — печатать на машинке материалы для десятка преподавателей английского факультета: зачетные вопросы, экзаменационные билеты, контрольные и так далее. Она кончила работу, напечатав роман одного из преподавателей — роман, который никогда не был опубликован… к большой радости Джека. Работа приносила ей сорок долларов в неделю. Заработок совсем взмыл к небесам — до шестидесяти долларов, — когда она печатала тот злосчастный роман. Они купили свой первый автомобиль, подержанный «бьюик» с детским сиденьем посредине. Ну просто великолепная процветающая парочка. Благодаря Денни она помирилась с матерью — примирение натянутое и не очень радостное, но все же примирение. Она ходила к матери без Джека и не говорила ему, что мать первым делом по-своему пеленала Денни, хмурилась при виде молочной смеси, приготовленной Джеком, подмечала первой признаки сыпи на попке или на промежности ребенка. Мать ничего не говорила прямо, тем не менее давала понять, какого она мнения о двух неумехах. Платой за примирение было возникшее у Венди чувство своей неполноценности как матери.

Дни Венди проводила дома, в четырехкомнатной квартире, расположенной на двух этажах. Она занималась домашним хозяйством, кормила Денни из бутылочки, гоняла пластинки на стареньком проигрывателе, который служил ей со школьных времен. Джек приходил домой в три или в два часа, когда ему удавалось сбежать с последнего урока, и если Денни спал, уводил ее в спальню, и тут чувство неполноценности ее оставляло.