Стивен Кинг - Светящийся

— Черт бы вас побрал обоих! Я знаю, что вы хотите сделать! Но у вас ничего не выйдет. Эгот отель мой! И я нужен ему. Я… я…

Венди выскочила в коридор и буквально выдернула из кладовки сына.

— Дверь, Денни! — закричала она. — Закрой дверь!

Денни с треском захлопнул тяжелую дверь, прежде чем Джек вскочил на ноги. Задвижка вошла в петлю как раз в тот момент, когда тело Джека обрушилось на дверь.

— Выпустите меня отсюда! — бушевал он. — Выпусти меня, Денни, чертов сын, я твой отец и хочу выйти отсюда. Делай, как я тебе велю!

Рука Денни непроизвольно потянулась к задвижке. Венди схватила ею руку и прижала к своей груди.

— Слушайся отца, Денни. Сделай, как тебе велят, или я задам тебе такую трепку, которую ты долго не забудешь! Открой дверь, или я раскрою твой проклятый череп!

Денни взглянул в лицо матери, бледное, как оконное стекло. Они слышали его тяжелое дыхание через полудюймовые дубовые доски двери.

— Венди, выпусти меня, выпусти сейчас же! Ты! Дешевка! Выпусти, и я прощу тебя А не то отделаю так, что родная мать не узнает.

Денни застонал, мать глянула на него и поняла, что он вот-вот упадет в обморок.

— Пойдем, док, — сказала она, сама удивляясь своему спокойствию. — Это говорит не твой отец. Запомни — это говорит в нем отель.

— Выпустите меня сию минуту! — завопил Джек. Послышался царапающий звук, словно он пытался разодрать дверь ногтями.

— Это отель, — сказал Денни. — Я понимаю — это отель.

Он обернулся к двери. Лицо его было страдальческим.

Тянулся длинный, длинный день.

Они сидели на большой кровати в своей квартире. Денни вертел в руках лиловую модель фольксвагена с лягушкой-монстром за рулем. Через фойе на первом этаже до них доносился грохот и стук в дверь кладовки, разъяренный и хриплый голос отца. Джек извергал отборнейшую брань, обещая воздать им за предательство того, кто трудился на них, не покладая рук.

Денни думал, что здесь, в квартире, они не будут слышать отца, но его буйство явственно доносилось из шахты кухонного подъемника. Лицо мамы было бледным, на шее виднелись ужасные следы…

Мальчик вертел в руках модель машины, папин подарок за успехи в чтении.

Там, где папа пытался обнять маму слишком крепко.

Мамочка поставила на проигрыватель пластинку с музыкой, в которой преобладали рожки и флейты. Она устало улыбнулась Денни. И он пытался ответить ей улыбкой, но у него не получилось. Музыка, даже включенная на полную мощность, не заглушала криков отца и стука в дверь кладовки, где он был заперт, точно зверь в клетке. Что, если папа захочет в туалет? Что ему делать?

Денни заплакал.

Мать уменьшила силу звука, посадила Денни на колени и принялась укачивать его.

— Денни, все будет хорошо. Вот увидишь. Если мистер Хэллоранн не услышал твои призывы, услышит кто-то другой. Когда кончится буран. До этого никто не сможет пробиться сюда. Но когда буран кончится, мы уедем отсюда, все трое. И знаешь, что мы сделаем будущей весной?

Денни покачал головой — он не знал. Ему казалось, что весна не вернется никогда.

— Мы отправимся на рыбалку. Возьмем напрокат лодку и будем рыбачить, как в прошлом году на Чаттертонском озере. Ты, я и папа. Может быть, ты поймаешь окунька на ужин. А может, мы ничего не поймаем, но зато прекрасно отдохнем. — Я люблю тебя, мамочка, — сказал он, прижимаясь к ней.

— О, Денни, я тоже люблю тебя.

На улице выл и свирепствовал ветер.

Около половины четвертого, когда стало смеркаться, вопли в кладовке утихли.

Они оба погрузились в дрему. Денни все еще лежал на коленях у матери. Наступившая тишина заставила его проснуться. Молчание было хуже, чем крики и стук в дверь. Что там? Папа заснул? Или умер? Или…

Или выбрался из кладовки ?

Через четверть часа тишина была нарушена тяжелым металлическим грохотом. Послышался скрежет, потом механическое жужжание. Венди с криком проснулась.

Лифт снова заработал.

Они прислушивались к его шуму, прильнув друг к другу. Лифт поднимался с этажа на этаж, гремя кабиной. Двери хлопали. Слышался смех, пьяные крики, вопли и визги.

«Оверлук» снова ожил.

Он сидел на полу, вытянув перед собой ноги, с пачкой бисквитов на коленях и поедал печенье одно за другим, не ощущая вкуса, — ел потому, что должен был что-то есть. Когда он выберется отсюда, ему понадобится сила, вся, какая ни на есть.

Никогда в жизни Джек не был столь несчастен, как в эту минуту. Все тело болезненно ныло. Голова трещала от боли в похмельном синдроме. Язык был сухим и шершавым, словно по нему прошлись граблями, горло саднило от бесплодных выкриков, в ушах звенело, сердце стучало молотом. Вдобавок болели плечи, которые он расшиб, пытаясь высадить дверь.

Когда он выберется отсюда, то устроит небольшой тарарам.

Он жевал бисквиты, не желая уступать желудку, который отказывался принимать пищу. Он вспомнил об экседрине в кармане, но решил обождать немного, пока успокоится желудок. Что толку глотать болеутоляющее, если желудок тут же извергнет его. Нужно пошевелить мозгами. Знаменитыми мозгами Джека Торранса. Разве ты не тот парень, что живет за счет своих мозгов? Ты же Джек Торранс, автор бестселлеров, признанный драматург, известный мыслитель, без пяти минут лауреат Пулитцеровской премии. Вот что значит жить своими мозгами.

А кроме того, жить своим умом — значит знать, куда подстелить соломки перед тем, как упадешь.

Джек положил в рот еще одно печенье и захрустел им.

Вся беда в том, что его семья не верит в него. Есть, есть выход, который для всех них будет просто идеальным. И он знает этот выход. Его жена захотела взять над ним верх. Она настрогала сына против него, более того — пыталась убить! А теперь вот заперла в этой проклятой кладовке.

И все же слабенький внутренний голос царапал совесть.

Да, но откуда взялась выпивка? Не тут ли зарыта собака? Ты же знаешь, что бывает, когда ты напьешься, — знаешь по собственному опыту. Когда пьян, то дуреешь и становишься свинья свиньей.

Джек отшвырнул пачку бисквитов — она ударилась о полку и рассыпалась по полу. Он вытер губы ладонью и глянул на часы: 6.30, Он проторчал здесь уже несколько часов. Жена заперла его в этой проклятой кладовке, и он провел здесь черт-те сколько времени.

Потом ему припомнился отец, и Джек понял, что именно заставляло отца напиваться. А что еще остается делать, если ты женат на такой женщине, которая слоняется по дому с выражением великомученицы на лице, если она висит гирей на твоих ногах? Но мать никогда не держала отца в плену, как это делает сейчас Бенди. Сама духовно мертвая, мать связывала отца по рукам и ногам брачными узами. И все же тот пытался выполнить свой долг отца, воспитывая четырех детей, да к тому же тащил по жизни разлагающийся труп матери.