Евгений Константинов - Тайна нефритового голубя

– Зачем я вам, сударыня, понадобился?

– У меня дело к тебе, Петля.

– О?

– В долгу не останусь.

– О!

– Я завтра ровно в час дня встречаюсь у кинотеатра с одним парнем. Он мне должен кое-что – боюсь, может не отдать. Так вот, не мог бы ты меня подстраховать и помочь, если этот годик начнет сопли жевать?

– Дерябнешь? – Петляев показал на бутылку. Ирина молча взяла ее и сделала три довольно больших глотка жженно-сладкой гадости. Возвращая бутылку, она успела прочесть название на оранжевой этикетке: «Сахра».

– Ну, что, Петля, могу я на тебя рассчитывать? – Ирина с трудом сдержалась, чтобы не икнуть.

– Что значит «в долгу не останусь»?

– А что ты хочешь?

Петляев, в свою очередь приложился к горлышку. Скосив глаза на Ирину, пил долго, маленькими глотками, пока не выпил все до капли. Потом отбросил бутылку под ближайший куст.

– Я хочу все, что ты можешь мне дать, – сказал он. И повторил: – Дать!

– Если поможешь, я тебе дам, – сказала Ирина. Она встала с лавочки и заговорщически ему подмигнула, отчего Сергею Петляеву мучительно захотелось сейчас же схватить ее, завалить на землю и подчинить своей мужской силе.

– Завтра ровно в час дня. Но если я не позову, не подходи, – она открыла калитку и, сказав на прощание «пока», пошла в дом.

Сергей, подождав, пока за ней не закроется дверь, вернулся к поджидавшей на дороге Ольге. Таня и его друг Лексий успели уйти далеко вперед, и догонять их не было смысла. Тем более Сергей ничуть не сомневался, что не пройдет и несколько минут, как эта парочка свернет с дороги, чтобы выбрать место посуше, и вряд ли тогда им понравится присутствие посторонних. Пора было и ему с Ольгой подходящее местечко подыскать, а то в прошлый раз у нее дома в самый что ни на есть замечательный момент мамаша в комнату пожаловала. Дура жирная!

А завтра можно будет и на Ирину переключиться…

«Зачем она старику понадобилась? – призадумался Шурик, разглядывая иконку с медленно тускнеющим голубем на ее верхней грани. Он пришел в монастырь, отыскал тайник и сейчас все никак не мог решить: взять иконку без разрешения брата или оставить на прежнем месте. – Старик этот, Панкратыч, на психа вполне смахивающий, за нее бешеные деньги обещал. Откуда они у него – у слепого, деньги-то? Скорее всего, нет их. Да и сколько обычная, не золотая, пусть хоть и старинная иконка, может стоить? Вот Ирина мне глазки строила, как бы себя обещая, это да! За это я не то, что иконку, полмузея готов выкрасть».

Мысли о Ирине и Кате снова нахлынули на него.

«Наверняка немногим, даже, скорее всего, никому из моих знакомых не удавалось оказаться в том положении, в котором я побывал вчера, – думал он. – Девчонки специально меня мучили, но это было так приятно… А ведь Ирина еще и фотографировала! Надо будет поинтересоваться у нее насчет пленки и лучше всего ее забрать и самому фотографии сделать. Но как же все-таки Ирина прекрасна! Отдам иконку не раньше, чем с ней пересплю. Тем более она мне на это намекнула. А перед Андреем потом извинюсь, объясню, что к чему. Думаю, он меня поймет и простит – все же брат как-никак».

К кинотеатру Шурик подошел без двадцати час и скоро очень об этом пожалел. Трое парней, из тех, кого он причислял к категории шпаны, обступили его и нагло потребовали поделиться десятью копейками. Шурик ненавидел такие ситуации, однако, не было еще ни одного лета, чтобы он хоть раз в них не оказывался. И если раньше, когда ему было лет десять, он готов был припустить от шпаны наутек, то сейчас, это выглядело бы как-то не солидно. Деньги у него с собой были – рубля три, но расставаться с ними и даже с теми же десятью копейками он не собирался. Оставалось или драться или придумать что-нибудь, чтобы эти козлы отстали. Вот только что?

– У меня нет денег! – сказал он, помолчав немного, и с вызовом посмотрел в глаза самому высокому их них и, по-видимому, самому старшему. С татуировкой на шее и на пальцах, разминающих сигарету.

– Врешь, – сказали двое других почти в один голос. Шурик промолчал, понимая, что вступать в спор бесполезно.

– А ты попрыгай – может, звякнет чего, – усмехнулся татуированный, и Шурик понял, что драки не избежать. Он сжал кулаки и уже хотел наброситься на этого, основного, но тут, стоявший слева, ловко запустил руку в слегка оттопыривающийся нагрудный карман его рубашки и выхватил оттуда иконку.

– Дай сюда, сво… – заорал Шурик, но поперхнулся от удара в солнечное сплетение. Он схватился за грудь и, стиснув зубы, занес руку для ответного удара, и тут же ему в щеку чуть ниже левого глаза врезался кулак с зажатой и торчащей между пальцев его же иконкой. Падая, он все же махнул кулаком, отчаянно пытаясь достать высокого, но тот увернулся и добавил ему ногой по коленке.

Этот удар оказался самым болезненным. Упав на пыльный асфальт, Шурик схватился за колено и заголосил на всю округу.

– Сматываем! – крикнул высокий.

Когда Шурик поднялся на ноги, его обидчиков и след простыл. Зато рядом оказались две сердобольно-участливые бабульки (где только они были раньше!) и запричитали, заохали, что вот, мол, до чего молодежь докатилась, среди белого дня убить готовы. У обоих в руках были матерчатые сумки доверху наполненные пустыми бутылками, и палки, которыми они грозно тыкали в Шурика, словно это он и был бандит и убийца.

Он помнил этих бабок по прошлому лету, когда одно время сам собирал в парке бутылки из-под пива и водки, а потом сдавал их по гривеннику в приемный пункт стеклопосуды. Если Шурик, не дай Бог, встречал бабок у приемного пункта, они обязательно начинали стыдить его, обзывали бутылочником и вот так же, чуть ли не в лицо совали, наверное, те же самые палки.

– Пошли вы к черту, крысы старые! – рявкнул он и сплюнул им под ноги кровавый сгусток, отчего бабки подняли еще больший шум. Шурик же кое-как поднялся на ноги и перепачканный, с окровавленной щекой, захромал домой.

За последние два дня жизнь, словно разноцветный кубик повернулась к нему неизвестными ранее сторонами, и стороны эти оказались раскрашены не совсем в те, или даже совсем не в те цвета, которые ему хотелось бы видеть. Всего за два дня он успел стать мужчиной, рабом, вором, «боксерской грушей», и теперь в жизни у него появилась цель – отомстить своим обидчикам и вернуть иконку.

– Что опаздываешь, сударыня? – раздался сзади насмешливый голос.

Ирина обернулась и увидала Сергея. Она и в самом деле опоздала на встречу. До трех ночи печатала Ирина фотографии, потом промывала и глянцевала их и когда, ложась спать, сняла с окна не пропускающее свет одеяло, очень удивилась, что уже совсем светло.

Фотографии получились что надо. Печатать она умела замечательно. Если требовалось, вытягивала, всегда вовремя подогревала воду и ни секунды не просрочивала процесс проявления. Несколько фотографий она сделала в двух экземплярах. Две из них отложила, чтобы взять с собой и показать Шурику.