Евгений Константинов - Предел безнаказанности

– Кто ж виноват, что ты общепринятых правил не знаешь!

– В таком случае держи и еще держи, – Антоха подкинул сначала козырного короля, затем двух тузов, которых Заяц вынужден был забрать.

– Один, ноль, ноль, ноль, – сказал хозяин квартиры, собирая и начиная тасовать карты. – Что у нас там выпить из непочатого осталось?

– Пиво закончилось, – отозвалась Рукавица. – А в бутылке – на самом донышке.

– Ладно! Быстрее проиграю – быстрее выпью, – Заяц раздал и кивнул Антохе. – Ходи, Дурында, твоя очередь.

Следующую партию проиграл Макарик, причем, с погонами, – Антоха, оставшийся с ним один на один, умудрился повесить ему на плечи все четыре шестерки.

– Теперь семерки вешаем! – объявил Заяц, когда карты были розданы по новой.

– Макарику вешаем? – уточнил Антоха. – А какой смысл, если для него любой проигрыш все равно последний.

– Хоть Макарику, хоть кому. Неважно.

– Странные у вас правила…

– А ты со своим уставом в чужой монастырь не суйся, – высказалась Рукавица, сидевшая за столом слева от Антохи, и ей было выгодно в первую очередь засыпать именно его.

– Да я к вам и не совался…

– Вот и принимай!

– Чего это я должен принимать, если у меня полный отбой?

Антоха и в самом деле покрыл все шесть подкинутых карт, но те, что взял из колоды, ему очень не понравились. Сплошная шваль, от которой необходимо было срочно избавляться. И благодаря везению это ему почти удалось. На руках остались валет и козырная десятка, но у Макарика, единственного оставшегося противника, тоже остались две карты, и ход был его.

– Это тебе в отместочку! – объявил Макарик после театральной паузы и, наклонившись, припечатал к плечам Антохи две семерки. – Погончики.

– Погоны – если не бьются, – возразил Антоха, кладя семерки на стол и покрывая их козырем и валетом, пришедшимся в масть. – А если бьются – ничья!

– Хы! В дураке ничьих не бывает. Здесь другое правило – «последняя рука – хуже дурака».

– Ничего не знаю! – Антоха вскочил. – У нас в Богачево…

– Лидка правильно сказала, – перебил Заяц. – У вас свой монастырь, а у нас свой. А по нашим правилам проигрывает тот, кому последнему карты бросили, и не важно, покрыл он их или не покрыл. Хы-гы, между прочим, так и во всех электричках играют.

– Так надо было раньше говорить! Я бы в таком случае играл по-другому.

– Все равно в этот раз ничегошеньки бы не сделал, со своей-то карточкой, – возразил Макарик. – Чего ты кипятишься-то? Когда мне погончики повесил, я же не кипятился…

– Итак, счет: два, два, один, ноль, – сказал Заяц. – Раздавай, Дурында, а то выпить поскорей хочется.

Посмотрев на свои карты, Антоха сразу понял, что раздал так неудачно, что почти не имеет шансов выйти. Разве что кто-то другой ошибется. Но, как назло, никто не ошибся, и он остался в дураках с половиной колодой в руках. Пришлось раскошелиться на бутылку самогона, за которой Заяц спускался в подпол.

Ни о проигрыше, ни о деньгах Антоха не жалел. Сейчас главное было не напиться и не проиграть следующую серию. Главное, чтобы в его руках оказалась сеть, хотя бы одна! Ну а дальше – дело техники…

Первую партию из новой серии проиграла Рукавица, затем в дураках остался Заяц. Но следующую партию вновь проиграл Антоха – то ли зевнул, то ли неправильно посчитал карты противников. Должно быть, сказывалось действие выпитой самогонки. Поэтому, как и в предыдущий раз, он лишь ополовинил свою стопку. Заяц это прекрасно видел, но ничего не сказал, возможно, просто берег продукт.

Антоха постарался собраться. Он чувствовал, даже понимал, что умеет играть не хуже, чем любой из его противников, что пока им всего-навсего везет.

В этой партии, кажется, повезло ему: сразу пришел козырной туз, потом досталось еще пара козырей и главное – две шестерки, которые с такой картой он мог повесить на погоны любому, а лучше всего – Зайцу. Но получилось так, что в самом конце партии, сидевший напротив него Заяц, отбившись, пошел под Макарика, влистил ему, и они оба вышли.

Катастрофы не случилось: в колоде карт не осталось, Антохе предстояло ходить под Рукавицу, имея на руках шесть карт, он подсчитал, что у толстухи должно быть либо столько же, либо на две меньше, а при таком раскладе он не только выигрывал, но еще и вешал бы погоны. Каково же было его удивление, когда, отбив две его карты, Рукавица радостно показала ему одну оставшуюся. Такого просто не могло быть!

– А где еще одна карта? – хмуро поинтересовался он.

– Отбилась, – Рукавица пожала плечами, ничуть не смутившись.

– Ребята, я считал! – Антоха вскочил. – У нее на руках должны были две карты остаться. Она жульничает!

– Не докажешь! – Рукавица тоже вскочила, зло сверля его глазами.

– Да что там доказывать? – Антоха смотрел не на нее, а на молчавших Зайца с Макариком. – При любом раскладе у двух оставшихся игроков в сумме должно оставаться четное количество карт. Если у нее остается одна, значит у меня тоже или одна, или три, или пять. А если у меня четыре, как сейчас, то у нее должно быть две или четыре, ну и так далее…

– Значит, ты сам кату втихаря и сбросил, – толстуха схватила его за рукав и рывком развернула к себе.

– Что?! – он ударил девушку по руке, чтобы отцепилась. – Я играю честно! А ты… Короче, получай еще пару тузов, которые ты берешь и еще две шестерки на погоны!

– Погоны, говоришь? – она схватила брошенные на стол тузы и шестерки, сложила их и швырнула Антохе в лицо. – Получи свои погоны!

Он успел уклониться и, подавшись чуть вперед, врезал однокласснице кулаком в плечо. Лидка плюхнулась на свой стул и, вскрикнув, вместе с ним опрокинулась на пол.

– У-у-у-у! – взвыла она, не спеша подниматься. – За-яц, этот Дурында меня изувечи-ил…

– Ты, Дурында! Счетовод, херов! – отозвался тот. – На моих друзей руку поднимать? Мою бабу в моем доме обижать?! Сначала играть научись, потом других в шулерстве обвиняй, сучок корявый!

И он, и Макарик, не сговариваясь, начали обходить стол, с двух сторон приближаясь к парню. Заяц даже не удосужился подать руку причитающей на полу Рукавице. Мгновенно преобразившись, оскалившись и не отводя взгляда от Антохи, он стал очень похож на хищника, подкрадывающегося к обреченной жертве.

Окна за спиной Антохи были закрыты, пробиваться к двери казалось бесполезным, а вступать в драку одному против двоих он даже не думал. Пистолет в кармане телогрейки оказался очень кстати. Он выхватил «Макарова» и, держа двумя руками, как показывали по телевизору в современных боевиках, сначала направил его на Зайца, потом резко перевел на Макарика, потом вновь на Зайца. И тот, и другой остановились и медленно подняли руки. Маска хищника исчезла с лица хозяина квартиры, Заяц побледнел, челюсть его отвисла. У Макарика заметно затряслись руки.