Евгений Константинов - Предел безнаказанности

– Это все материалы о гибели людей в деревне Раево и ее окрестностях, – погладил он папки и, будто не заметив, как сжались плечи подозреваемого, продолжил. – Материалы об убийствах раскрытых и нераскрытых…

– Я никого не убивал, – еле слышно произнес Пряхин.

– Возможно, – подхватил следователь. – Но, повтори вы эту фразу еще хоть тысячу раз, все равно улики останутся уликами. А чтобы их опровергнуть, вы, Виктор Алексеевич, должны с самого начала и до конца рассказать, как все было. Там, на озере…

– Да рыбу мы ловили на озере, рыбу! От тишины тамошней офигевали, хорошему клеву радовались, водку пили, а потом Славику плохо стало, а потом… – Виктор замолчал.

– Нам с вами очень важно выяснить, что было потом, – Крымов старался говорить как можно доверительней. – Все эти смерти можно выстроить, в некую цепочку. И она получается длинная, но разорванная. Вы несколько звеньев в цепочку добавили, еще ее удлинили, но пока так и не связали, понимаете?

– Нет, не понимаю.

– Хорошо. Возможно, вы ничего не понимаете. Но кое-что знаете, ведь, правда? В дом Филипповых вы заходили, трупы видели, возможно, видели и убийцу. Ведь если убили не вы, значит кто-то другой. Или другие? Или, к примеру, вашего друга ударил пешней по затылку его дядя, а вы ему отомстили…

– Нет! – закричал Виктор, вскочив со стула. – Никого я не видел и никого не убивал, – потом посмотрел на свои ладони и тихо добавил, – кроме двух щук.

Оперуполномоченный Василий Павелко как всегда остановил свою красную «Ниву» прямо напротив подъезда общежития. Надеясь, что по дороге не встретит никого из знакомых, он выскочил из машины, хлопнул дверцей и, прикрывая щеку рукой, быстро вошел в дом. Он был прописан здесь, в общежитии квартирного типа, и занимал небольшую комнатку со всеми удобствами. Жилье ему было предоставлено, как перспективному работнику милиции.

Войдя в ванную, он первым делом посмотрел в зеркало. Левая скула припухла, и, похоже, было, что завтра опухоль станет еще заметней, да и синяк наверняка появится. Ребра тоже болели – майор Панцелютин бить умел профессионально.

О том, что произошло, его начальник, конечно, никому не скажет, хотя по службе обязательно начнет прижимать. Но мужики-то в конторе, да и здесь в общаге, все равно увидят и опухоль, и синяк, начнут расспрашивать, шутить, подтрунивать. Павелко потрогал языком зубы, один из которых, вроде бы, шатался, и почувствовал слабый привкус крови. Потом набрал в рот воды и сплюнул розовую слюну.

– Добро, майорушка, я тебе этого не забуду, – произнес он вслух и начал умываться…

Василий Павелко придирчиво относился к своей внешности, всегда был аккуратен, следил за прической, ежедневно подбривал тонкие черные усики. В компаниях он считался первым красавцем и очень ревновал, если кто-то вдруг пытался составить ему конкуренцию.

Родом он был из-под Брянска. После неудачной попытки поступить в юридический институт, отслужил срочную службу в подмосковном городке, где, уволившись в запас, устроился в районное УВД постовым милиционером. Заочно закончив среднюю школу милиции и получив офицерское звание, он вот уже третий год служил оперуполномоченным уголовного розыска. Делать карьеру Павелко особо не стремился, но в то же время с болезненной завистью относился к сослуживцам, на погонах у которых звездочек было больше, чем у него. И все же гораздо интереснее карьеры для него были женщины. Сегодняшний инцидент тоже произошел из-за женщины.

Лариса Федорова, раньше работавшая в бригаде «скорой помощи», пришла к ним в УВД медсестрой прошлым летом. Лариса была невысокого роста с немного широким смугловатым лицом и шикарными каштановыми волосами. Василий сразу положил на нее глаз. Ларисе тоже понравился симпатичный и обходительный старлей. Она недолго, что называется, «держала оборону», и согласилась с ним время от времени встречаться, но при условии, чтобы об этом никто не знал, особенно в управлении.

Василия это очень даже устраивало – на службе он и так пользовался репутацией бабника, и лишние сплетни ему были ни к чему. В конторе, они с Ларисой лишь сухо здоровались, а разговаривали, в основном, по телефону, соблюдая настоящую конспирацию. По телефону же договаривались о свиданиях, которые проходили обычно по субботам у Ларисы дома, в то время как ее родители отдыхали на даче.

Каждое свидание Василий старался провести как-то по-новому. Он разыгрывал настоящие спектакли. К примеру, Лариса как бы играла роль инспектора по делам несовершеннолетних. Она вызывала на собеседование хулигана-десятиклассника, то есть его – Василия, а он то оказывался пай-мальчиком и исполнял любое, даже самое гнусное, желание своей начальницы, а то вдруг становился не в меру строптивым и даже агрессивным, и тогда уже «инспектору» ничего не оставалось делать, как подчиниться разъяренному извращенцу-хулигану…

Им обоим очень нравилась такие игры, продолжавшиеся до тех пор, пока Лариса не заметила проявление к себе особых знаков внимания со стороны заместителя начальника управления милиции майора Панцелютина.

Именно ему Лариса была обязана своим переводом в управление. Он заметил симпатичную медсестру и при случае предложил поменять место работы. Здесь и зарплата была повыше, и режим вполне устраивал, да и сама работа была не пыльная.

Панцелютин был женат и всегда считался примерным семьянином, но, видимо, Лариса что-то в нем разбудила. Начал он с аккуратных и как бы ничего не значащих комплиментов, затем пару раз подарил шоколадные конфеты в маленьких, но симпатичных коробках. А на профессиональный праздник – день милиции вызвал Федорову в кабинет, вручил флакон дорогих духов и, разлив по рюмкам коньяк, предложил выпить с ним на брудершафт.

Лариса чувствовала себя обязанной своему начальнику и отказать ему, наверное, не столько не могла, сколько не хотела, поэтому приняла подарок, выпила и поцеловалась с майором. Поцелуй получился долгим и возбуждающим. Медсестра с интересом прикидывала, что же будет дальше, и как себя повести, но майор сам все решил за нее. Он неожиданно схватил Ларису за талию, поднял, посадил на край стола и, не дав опомниться, раздвинул ее ноги, а сам опустился на колени…

Сразу после праздника Лариса позвонила в кабинет старшего лейтенанта Павелко.

– Я прошу, тебя не обижаться, но наша следующая встреча должна стать последней, – сказала она как можно мягче.

– Надеюсь, ты объяснишь мне, в чем дело? – поинтересовался Василий.

– Конечно. И, надеюсь, ты меня поймешь… – она хорошо знала, что скрыть от оперуполномоченного, что произошло, все равно не удастся.

Они встретились в ближайшую субботу, как всегда у Ларисы дома. Вечер и ночь прошли без выяснения отношений, и только утром, когда они еще оставались в постели, Лариса рассказала, что их общий начальник стал, образно говоря, ее тайным покровителем. О подробностях она умолчала.