Брайан Ламли - Хаггопиана и другие рассказы

— А если что-то пойдет не так? — тупо спросил я, возвращаясь к реальности. — Например, ты можешь вернуться и обнаружить, что твоя голова в газовой духовке! Что может помешать ему перерезать тебе вены? На это, знаешь ли, хватит и секунды.

— Для этого и нужен ты, дорогой. — Она встала и с улыбкой погладила меня по щеке. — Ты будешь здесь и проследишь, чтобы ничего не случилось.

— Но…

— А для пущей надежности, — прервала она меня, — я буду привязана к креслу. Когда ты привязан, то через окно не выйдешь, верно?

Полчаса спустя, все еще мучимый непонятным предчувствием, я по требованию тетушки Хестер привязал ее запястья к подлокотникам кресла мягкими, но достаточно крепкими бинтами из ее аптечки в ванной.

Она все продумала, рассудив, что в Австралии должно быть раннее утро, и ее брат будет еще спать. Устроившись поудобнее, она без единого слова закрыла глаза, и ее голова медленно опустилась на грудь. Солнце еще не зашло, и в комнате было достаточно тепло, и тем не менее, меня пробрал странный нервный озноб.

Именно тогда я попытался остановить тетю, позвав ее по имени и тряхнув ее за плечо, но она лишь оттолкнула мою руку и шикнула на меня. Я вернулся в кресло, с тревогой глядя на нее.

Когда тени в комнате заметно удлинились и слегка похолодало, голова ее еще сильнее опустилась на грудь, и мне начало казаться, что она заснула. Однако потом она пошевелилась в кресле, и я понял, что она все еще бодрствует, готовя свое тело для дремлющего разума брата.

Несколько мгновений спустя я понял, что что-то изменилось. Поза ее осталась прежней, все так же продолжали медленно ползти тени, размеренно тикали старинные часы на стене, но я вдруг ощутил необъяснимый холод, и у меня возникло чувство, что что-то стало по-другому…

Внезапно перед моим мысленным взором промелькнули некоторые из предупреждающих заметок, которые я читал всего несколько дней назад, и я понял, что больше так продолжаться не может. Да, она предупреждала меня, чтобы я не делал ничего, что могло бы ее испугать или побеспокоить, но я отчего-то знал, что если что-то немедленно не предприму, то…

— Хестер! Тетя Хестер! — хрипло крикнул я и, вскочив, шагнул к ней, чувствуя, как пересохло в горле. Она подняла голову и открыла глаза.

На мгновение мне показалось, что все в порядке — но потом…

Вскрикнув, она встала, разрывая бинты в клочья ставшими вдруг удивительно сильными руками, и пошатнулась, явно не понимая, где находится. Я в ужасе попятился, чувствуя, что что-то пошло совсем не так, как предполагалось, а я ничего не могу с этим поделать.

Она стояла, вытаращив широко раскрытые глаза, и, как мне показалось, наконец, увидела меня. Шатаясь, она двинулась мне навстречу с отвисшей челюстью и торчащим между оскаленными зубами языком. Только тогда я понял, что именно не так — это чудовищное существо вовсе не было моей тетей. Я начал отступать, пытаясь заслониться руками и что-то неразборчиво выкрикивая.

Наконец, продолжая наступать и судорожно цепляясь за воздух в дюймах от моего лица, она — оно — заговорило:

— Нет! — раздался жуткий булькающий голос. — Нет, Хестер… дура! Я же тебя предупреждал…

В то же мгновение я увидел перед собой не пожилую женщину, но ужасную фигуру мужчины в женском теле!

Куда более гротескное, чем любой актер-комик, существо выгнулось в жутких корчах, и взгляд его начал стекленеть прямо у меня на глазах, пока я смотрел на него, парализованный ужасом. А потом все закончилось, и оно безжизненной грудой мяса рухнуло на пол. Пурпурный язык все так же торчал между покрытыми пеной губами.

Вот и вся история — но не та, которую я только что рассказал, поскольку иначе возникло бы слишком много вопросов, или, вероятнее всего, мне бы просто не поверили. В самом деле, кто бы мне поверил? Я понял это, как только все кончилось, и потому попросту избавился от разорванных бинтов и вызвал врача. Как мне сказали, тетя Хестер умерла от сердечного приступа, и, возможно, так оно и было — подобное напряжение вряд ли смогла бы вынести даже она, при всех ее способностях.

Последние две недели или около того я пытался убедить себя, что врач был прав (во что я тогда был готов поверить), но я лгал самому себе. Думаю, настоящую правду я узнал, когда мои родители получили письмо из Австралии. А потом, лишь подчеркивая эту правду, пришли сны и видения — или нечто иное?

Проснувшись сегодня утром, я обнаружил, что меня окружает лишенная света черная и холодная пустота, в которой я не мог даже пошевелиться, и мне стало до ужаса страшно. Это продолжалось лишь мгновение, не больше, но в это мгновение мне казалось, будто я умер — или будто я живой находился в теле мертвеца!

Снова и снова мне вспоминаются слова безумного араба в изложении Иоахима Фири: «…даже из могильного холода…». И, в конце концов, я понимаю, что это действительно ответ на все мои вопросы.

Вот почему завтра я лечу в Австралию якобы навестить жену моего дяди, мою австралийскую тетушку. Но на самом деле меня интересует только он, сам дядя Джордж. Не знаю, что мне удастся сделать, и можно ли вообще сделать хоть что-то. Мои усилия вполне могут оказаться тщетными, и все же я должен попытаться.

Я должен попытаться, ибо теперь знаю, что снова могу оказаться, возможно, навсегда, в этом адском месте, полном черного забвения и бесчувственной тишины. В мертвом разлагающемся теле моего дяди Джорджа, уже три недели как похороненного, когда тетя Хестер поместила свой разум в его тело — тело, которое она теперь пытается покинуть, используя для этого мое собственное!

В 1962 году британское издательство «Сфера» выпустило антологию под названием «Новые произведения об ужасах и сверхъестественном, том 2». В нее в числе других вошел рассказ «Одержимый» Дэвида Саттона. Рассказ этот показался мне настолько подходящим для цикла о Мифе, что я получил у Дэвида разрешение на написание продолжения, которым является нижеследующий рассказ. Оба рассказа позднее (в 1978 году) появились вместе в брошюре небольшого издательства «Спектр Пресс» Джона М. Харви под названием «Ктулху-3». Насколько мне известно, позднее они были опубликованы в сборнике «Гробница Ктулху» под редакцией Роберта М. Прайса, а также в антологии Прайса «Новый круг Лавкрафта» издательства «Федоган и Бремер», вышедшей в 1995 году.

— И вы дали ему уйти? — недоверчиво переспросил Томас Милрайт, услышав вымученное признание Рэя Наттола.

Алан Барт, который был чуть моложе Наттола, быстро кивнул, вздрогнув от страха, несмотря на тепло лондонской квартиры.

— Да, сэр, — выпалил он. — Но мы не специально, вы должны нас понять. Господи, этого никогда бы не случилось, если бы мы знали, что делаем, но…