Михаил Горожанин - Огненная кровь

– Засучи рукав, – приказал голос худого из-за спины.

Секунду помедлив, Мака закатала рукав кофты, обнажая предплечье с выжженным клеймом. Выжженным недавно.

– Какой ранг? – спросил худой. – Ты ведь еще не каркат.

– Нет еще. – Мака говорила сквозь зубы, лезвие сабли прижимало ей челюсть, вынуждало вздергивать подбородок. – Еще далеко до карката.

– Я – ведьмак. И я не могу позволить тебе взорвать Исток. Но и убивать тебя не хочу. – Клинок отодвинулся от ее горла. – Я могу читать твои мысли, Мака. И я знаю, что ты не убийца. В душе ты еще все та же маленькая девочка из приюта, мечтающая о настоящей семье. – Она вздрогнула. Он действительно читал ее.

– У меня есть семья!

– То, что они забрали тебя из детдома, кормили и относились к тебе ласково, еще не делает их твоей семьей.

– Нет, – просто сказала Мака. – Не делает. Но я получила больше, чем имела. И когда-нибудь у меня будет нормальная семья.

– Сомневаюсь…

Худой убрал лезвие от ее горла. Внезапно Мака почувствовала страшную усталость, которая заставила ее опуститься на колени, а потом и сесть на землю, глядя на камень, освещенный редкими всполохами. Худой не препятствовал, стоял за ее спиной.

– Нельзя его взрывать, Мака, – произнес он глухо. – Если ты его уничтожишь, то тут появятся сотни собратьев нашего Пластилина. Мы удивляемся, как вы там у себя упорно не понимаете, сколько дряни лезет через дыру, пробитую уничтоженным Истоком.

– Почему ты называешь его Исток? – устало спросила Мака. – Это портал, через который нечисть попадает в наш мир. Уничтожив его, я устраняю еще один путь для нечисти.

– Это не порталы! Вы уничтожаете не двери – вы уничтожаете замки на дверях! После вашего, так сказать, труда – мы воюем не покладая рук. Разыскивая и убивая тех, кого вы по своей дурости впустили на Землю. Истоки затыкают дыры, не дают тварям извне проникнуть сюда. Пропускают лишь магическую силу.

– Не ври мне, колдун! Я знаю! Вы мастера врать!

– Тебе вбили это в голову твои хозяева. Это они впускают в наш мир разных тварей вашими руками!

– У нас нет хозяев! – вскинулась Мака. – Мы служим делу добра добровольно!

– Масло масляное, – хмыкнул колдун, выходя у нее из-за спины и направляясь к камню, попутно отшвыривая ногой валяющийся Машин пистолет. – Я не стану тебя убивать, глупая девчонка. Убирайся назад в свою келью и передай остальным, чтобы не совались сюда. Найди там главного, я знаю, что у вас демократия, и скажи ему, пусть обратят внимания, сколько монстров появляется в местах уничтоженных Истоков. Сопоставьте факты. Вы же сами потом боретесь с этой заразой! Тут мы с вами заодно!

Мака смотрела ему вслед, не слушая, а только видя трупы друзей, изуродованные враждебной магией монстра. Друзей, соратников, которые умерли ради того, что она не смогла доделать. Мака сжала зубы в порыве гнева. На себя, на колдуна, так гладко солгавшего о сути портала. Представила возвращение к хаммарам – без Слепца, без команды, без выполненного задания.

Рука ее нашарила обрезок полена, не попавшего в костер.

– Ты мог вмешаться гораздо раньше, ведь так? – глухо спросила она. – Когда привел к нам этого монстра. Мог не допустить всего этого, не дать убивать нас. Но не стал.

Худой остановился, чуть повернув голову. Промолчал. Подошел к камню. Мака восприняла его молчание однозначно.

– Значит, – прошептали ее губы, – все, что о вас говорят – правда…

Он уже протянул руку, чтобы оторвать от камня прилепленную взрывчатку, когда брошенное ею полено ударило в детонатор…

…Мака пришла в себя от басовитого бурчания. Разлепив тяжелые веки, она увидела прямо перед собой лицо колдуна с широко открытыми мертвыми глазами. Посреди лба из его головы торчал треугольный кусок камня. Пока она смотрела на него, голова сдвинулась и пропала из поля зрения. Бурчание усилилось, стало как будто ближе. Мака с трудом перевернулась на спину. Тело болело. Она вся была в мелкой каменной крошке. Обнаженные руки были все в крови, в них засело множество маленьких осколков. Скосив глаза, она увидела существо без кожи и почти без плоти. Непропорциональное, перекошенное, блестевшее в свете слабого пламени чего-то, горевшего рядом, испуская мерзкий запах горелого пластика. Существо пристраивало к своей руке тело колдуна. Мака увидела, как труп изгибается, оборачивается вокруг костей, вытягивается, прирастая к сухожилиям или чему-то очень похожему на сухожилия.

Удовлетворенно пробурчав, монстр пошарил рукой и поднял еще одно тело, уже искаженное.

Мака прикрыла глаза. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. И почти сразу она услышала приближающееся бурчание с другой стороны! Второй! Обострившимся от ужаса слухом Мака слышала шорох травы. Все ближе и ближе. Мысль о том, что она может послужить материалом для лепки тела подобной твари, привела ее в ужас. Девушка открыла глаза и, увидев прямо над собой темный блестевший силуэт, с воплем откатилась в сторону и вскочила на ноги. Пошатнулась, раскинула руки, удерживая внезапно нарушившееся равновесие.

Не два. И даже не три. На поляне, среди разбросанных взрывом вещей, бродили четверо отвратительных бескожих уродцев.

Мака испытала тошноту не только при виде их, но и от мысли, что колдун был прав. Прав на все сто. Потому что из темной ямы на месте взорванного валуна прямо на ее глазах начал вылезать пятый Пластилин. Мака лихорадочно огляделась, видя, как трое еще совсем тощих, без плоти, монстров полукругом, медленно, замирая на секунду после каждого движения, подходят к ней.

Мака поняла, что уйти ей не дадут. Спина ее наткнулась на дерево. Испуганно оглянувшись, она прямо на уровне глаз увидела вонзившийся в ствол изогнутый клинок колдуна. Незнакомые руны все еще, хоть уже и тускло, горели красным.

Решительно вырвав саблю из дерева, Мака провела клинком по окровавленному предплечью, с удовлетворением увидев, как ярко вспыхнули руны. Сжала эфес обеими руками и встала в стойку. С холодным оружием у нее всегда получалось лучше, чем со стрельбой.

Глаза ее прищурились от ярости. Только от ярости.

Страха больше не было.

– Блин! Кому это все нужно? – Милада оперлась на лопату, посмотрела на разрытую грядку, разбросанную ботву, ведра, мешки, и сдула запыленную челку со лба. – Подвал ломится от жратвы, а мы собираем картошку!

Оксанка распрямила спину.

– Трудотерапия еще никому не вредила. Особенно тебе, лентяйка.

Милада фыркнула. Практически все время, не занятое учебой, они работали по дому и в огороде. Отдыхать им ведунья теперь почти не давала. Был разгар осени, время сбора трав прошло, так что они снова и снова зубрили наговоры и готовили настои и дистиллянты. За это лето Милада узнала ботанику так, как не знала всю свою жизнь. Узнала еще и в том смысле, что некоторые упругие ветки могут оставлять долго заживающие следы на ее коже.