Михаил Горожанин - Огненная кровь

Она машинально потерла ягодицу, где еще горячо горел след от розги, которой ее наградила вчера Рябинушка, так как Милада возмутилась ее критикой.

Последние два дня маленькая ведунья надавала им сотню заданий по хозяйству, а сама все время пропадала в землянке, откуда периодически валил разноцветный дым и раздавались такие жуткие звуки, что у Милады поднимались дыбом волоски на коже. Девушкам было строго-настрого запрещено появляться в землянке, приближаться или заговаривать с Рябинушкой. Та же показывалась наружу лишь затем, чтобы самолично набрать в колодце воды. За эти два дня она страшно похудела. Глаза запали, щеки ввалились. Когда Рябинушка молча проходила с ведром мимо, Милада видела, что маленькая женщина шатается от усталости. Похоже, все эти дни она не сомкнула глаз. Девушки голову себе сломали, чем занята ведунья. Но, что бы она ни творила, это отнимало у наставницы все силы.

Проводив взглядом Рябинушку, которая снова вышла за водой, Милада обернулась к Оксанке:

– Ксюх, нам ее скоро спасать придется. На руках носить.

– Нельзя, – озабоченно проговорила та. – Она ж запретила. Я к ней после этого не полезу.

– Да… Я тоже.

Но полезть все-таки довелось.

На следующий день Милада подметала крыльцо, Оксанка варила обед, а близнецы кололи дрова, когда из землянки в очередной раз показалась Рябинушка.

Милада обомлела. Ведунья выглядела так, что краше в гроб кладут. Бледная кожа, черные круги вокруг глаз, ввалившиеся щеки. Ее прежде не по годам густые и длинные волосы на вид казались тоненькими и воздушными. Рябинушка собрала их в маленький пучок на затылке, в который воткнула свой любимый деревянный гребень. Всем своим обликом она сейчас напоминала именно ту, кем, в сущности, и была – древнюю старушку.

Милада с невольной жалостью наблюдала, как тяжело она идет к колодцу, волоча за собой деревянное ведро. Господи, вдруг подумала Милада, а как же она его обратно потащит? Девушка даже сошла с крыльца, чтобы подойти помочь, но натолкнулась на взгляд Рябинушки и нерешительно остановилась.

Ведунья долго крутила ворот, часто отдыхая. Перекосившись всем телом, она сняла с крюка полное до краев ведро и поставила рядом с колодезным срубом, тяжело опершись на него. Милада нервничала. Ее волнение достигло апогея, когда она увидела, как Рябинушка с каждым шагом обеими руками переставляет ведро, не в силах нести его. В конце концов, все худшие опасения Милады подтвердились. Рябинушка сделала еще несколько шагов, закатила глаза и повалилась на землю. Деревянное ведро опрокинулось, плеснув водой, и прокатилось, упершись ей в голову.

Милада постояла немного, но маленькая ведунья не шевелилась. Она повернулась к оборотням. Но те ответили ей беспомощными взглядами. Запреты Рябинушки всегда были для них равносильны приказу. Милада решила наплевать на всё и рванулась к наставнице, громко зовя Оксанку.

Подбежав к Рябинушке, она остановилась, думая, как лучше подступиться. Женщина лежала на боку, ведро упиралось ей в висок. Милада отодвинула ведро и приподняла Рябинушке голову, собираясь перевернуть наставницу и устроить ее поудобнее. Предостерегающий крик появившейся на крыльце Оксанки не остановил ее. Придерживая голову ведуньи, рука Милады коснулась деревянной заколки.

Перед ее глазами вспыхнул оранжевый фейерверк, после чего наступила темнота…

– Милада!

Милада помотала головой, пытаясь понять, кто ее зовет. Правую щеку внезапно обожгло болью.

– Милада! – снова раздался голос. – Черт возьми! Во! Держи ей голову!

На Миладу внезапно обрушился поток холода. Стало трудно дышать. Она закашлялась, фыркая. Яркий свет ослепил ее. Застонав, девушка помотала головой, прикрыла глаза ладонью. Поморгала.

– Ну, слава богу! Очухалась! – Оксанка опустила ведро на землю. – Я уж реально решила, что ты того…

– Чего, того? – проворчала Милада, с помощью поддерживающего ее Во принимая сидячее положение и оглядываясь.

Она сидела на земле посреди двора в луже воды. Прямо на том же месте, где прежде лежала упавшая Рябинушка. Вспомнив о наставнице, Милада встрепенулась. И тут же увидела ее. Ведунья сидела, обессилено привалившись к колодезному срубу, и смотрела на нее.

Смотрела с упреком.

– Долго я? – Милада посмотрела на Оксанку.

– Полчаса, – ответила та. – Как мертвая. Я жутко испугалась. У тебя даже сердце не прослушивалось…

Милада перевела взгляд на Рябинушку.

– Простите меня. Вы упали, и я…

Маленькая женщина прервала ее, зло сказав:

– Ты русский язык-то понимаешь, голова баранья?! Сказано же было – не подходить! Куда ты полезла?!

– Помогать! – тут же взвилась Милада. – Может, вы тут помирать собрались! В следующий раз, голову проломите – увижу, а вовек не подойду!

– То-то и оно, что, скорее всего, подойдешь… – снова вздохнула наставница. И продолжила уже без злобы, устало: – Вот я никак и не пойму, к худу это или к добру. Эх, Милада… Чучело ты чернявое! Ты ж все мои труды…

Милада еле удержалась, чтобы не плюнуть с досады.

Рябинушка с трудом поднялась на ноги, выпрямившись. Тон ее голоса внезапно стал совсем другим.

– Ты порушила все, над чем я работала два дня. Ты наказана, Милада!

– Я?.. Наказана?! – Милада была до глубины души возмущена таким поворотом. Не делай добра…

Рябинушка стояла, пошатываясь. Но голос ее был властным и твердым, когда она приказала:

– Рах! Принеси из сарая лопату! А ты, непослушная, – обратилась она к Миладе, – иди за мной!

Милада разозлилась, упорно гоня от себя при этом мысль, что номинально она действительно проявила непослушание. Ведь запрет Рябинушки на помощь был однозначным. Милада понимала это и злилась еще больше, теперь уже на себя. Господи! Да что же у нее всегда так? Хочешь как лучше, получается как…

Внутри у нее кипело от противоречивых эмоций, однако она покорно поплелась вслед за наставницей в дальний угол двора, плавно понижающийся в сторону, где находилось деревенское озеро. Рябинушка немного походила по кругу, вытянув руки ладонями к земле. Потом остановилась и сказала, не глядя на Миладу.

– Здесь. Ключ пробивается. Давно хотела иметь бочаг. Приступай.

– В смысле? – не поняла Милада.

– В смысле? – передразнила ее Рябинушка. – Бери лопату и копай. Сначала широко возьми, но не глубоко, а потом сужай и углубляйся. Думаю, поток сейчас где-то метрах в трех-четырех под нами.

Милада выразительно посмотрела на нее, кипя от негодования.

– Рябинушка, а вы… Не слишком?… эээ… Это мне за то, что я вам жизнь кинулась спасать?

– Ты ослушалась! – сурово ответила ведунья. – У нас был уговор, который ты обязалась соблюдать!

– Да, но…

…Пошли вы со своим уговором, хотела сказать Милада, но осеклась. Гнев снова поднимался в ней вместе с возмущением. Какого черта? Она, можно сказать, совершила благородный по всем меркам поступок! И нести за это наказание?! Да еще такое? Четыре метра вглубь?!