Джеймс Лавгроув - Дни

Взглянув на стенные часы, Фрэнк вспоминает, что скоро начнется молниеносная распродажа.

Он запомнил порядок проведения сегодняшних распродаж, когда мистер Блум зачитывал список на утренней летучке, так что ему незачем сверяться со своим «сфинксом», чтобы понять, куда идти. Первыми в списке были «Куклы». Это всего в четырех отделах отсюда, следовательно, попадает в сферу его непосредственных обязанностей.

После поимки вора Фрэнк бродил по Голубому этажу, размышляя о недавнем разговоре с Мойлом. Да, Мойл прав: он, Фрэнк, лишен страсти коллекционера. Как же тогда объяснить обилие разных предметов и безделушек, которыми забита его квартира? Вся эта мебель, произведения искусства, неосознанно накопленные за долгие годы, все это имущество, купленное просто так, все эти вещи, которыми он окружил себя и которые сам едва замечает: какую пустоту они призваны в нем заполнить?

Он полагает, корни этого недоразумения восходят еще к годам Академии. К поре его обучения на Призрака.

Фрэнку было восемнадцать, он только что окончил школу и был юношей с высокими устремлениями и низкой самооценкой, когда подал заявление о приеме на работу в «Дни». Он не имел ни малейшего понятия, какие навыки или качества нужны для работы в этом магазине. Школу он окончил хорошо, но этого было недостаточно даже для должности продавца, что же касается более высоких постов – например, в административной сфере, – то туда брали лишь выпускников университета с хорошими оценками. Он заполнил все нужные бланки и отослал их просто потому, что то же самое делали все остальные, а в ожидании ответа на свое заявление устроился ночным портье в гостиницу средней руки. Это была приятная и необременительная работа, оставлявшая ему много досуга, чтобы читать, думать и наслаждаться одиночеством.

Месяцы шли один за другим, Фрэнк время от времени звонил в Отдел кадров «Дней» – узнать, получили ли там его заявление. Чаще всего ему отвечал записанный на пленку голос, сообщавший, что все линии заняты. В те редкие случаи, когда он прорывался к живому человеку, его заверяли, что заявления о приеме на работу обрабатываются с максимальной скоростью, доступной человеческим силам, и до его заявления тоже обязательно дойдет очередь.

Он уже начал терять надежду и подумывал о повторной подаче заявления, когда пришел ответ. Внутри пухлого коричневого конверта с водяным знаком – логотипом «Дней» – оказался обширный вопросник, занимавший десятки страниц и охватывавший тысячи тем, от совершенно невинных – вроде любимых блюд Фрэнка, до самых интимных – о его религиозных предпочтениях, сексуальном влечении (если таковое имеется) к малолетним детям, отношениях с родителями (коих, можно сказать, почти и не существовало, поскольку отец Фрэнка скончался, а мать сидела на государственном пособии и на прописанных врачами транквилизаторах). На заполнение анкеты ушло несколько часов, но Фрэнк проявил настойчивость, заподозрив, что сама эта процедура, возможно, задумана как своего рода первое испытание для соискателей, чтобы малодушные сразу, отсеялись.

Он отослал заполненный вопросник и ждал еще несколько месяцев, чтобы узнать – удостоят его собеседования или нет. В стандартном письме, прилагавшемся к анкете, его предупреждали, что собеседования планируются заранее и расписаны на два года вперед. Настроившись на длительное ожидание, он продолжал работать по ночам в гостинице.

Однако ответ из «Дней» пришел на удивление скоро. Миновало всего несколько недель, а ему уже принесли письмо с приглашением явиться на собеседование осенью текущего года.

Собеседование, проходившее в помещении Отдела кадров в Цокольном этаже, длилось три часа. Старшие администраторы отдела поднимали многие темы, которые уже затрагивались в анкете, и внимательно расспрашивали Фрэнка, чтобы убедиться, правду ли он написал.

Он – единственный ребенок в семье?

Верно, отвечал Фрэнк.

Хорошо. Ему было одиннадцать лет, когда умер его отец?

Да, это так.

В анкете он отвел семье и друзьям незначительное место среди «важных для него ценностей». Почему?

Потому что он находит людей беспокойными и навязчивыми.

Хорошо. Хорошо. А бывают ли у него сложности с обслуживанием в магазинах?

Иногда – да.

Бывает ли, что люди пристраиваются к очереди прямо перед ним, не извиняясь?

Да, такое случалось.

Часто ли он обнаруживает во время вечеринок, что стоит где-нибудь в полном одиночестве?

Его редко приглашают на вечеринки.

И так продолжалось в течение трех долгих, изматывающих часов; наконец Фрэнка попросили выйти и посидеть в вестибюле, пока администраторы Отдела кадров посовещаются между собой. Он плюхнулся на стул, чувствуя себя выжатой тряпкой. Потом – он не помнил, сколько времени прошло, – его снова позвали и сообщили, что его личные качества идеально подходят для работы в «Тактической безопасности».

Смутившись своей неосведомленности, он спросил: «Простите, а что такое – «Тактическая безопасность»?»

Сыскное наблюдение внутри магазина, объяснили ему. Не хочет ли он пройти специальное обучение, чтобы стать Призраком?

Не чувствуя полной уверенности в том, что желал бы всю оставшуюся жизнь быть магазинным сыщиком, и довольно туманно представляя себе суть работы, Фрэнк тем не менее был не так глуп, чтобы отказаться от представившейся возможности; он рассудил, что, если дело не пойдет на лад, он всегда может вернуться к прежней работе ночным портье или – коль скоро у него выявлены задатки потенциального служителя закона – поступить в полицию. Он ответил администраторам, что согласен, отправился домой и рассказал обо всем матери (та, как и следовало ожидать, не проявила особых эмоций), затем поспешил в гостиницу и заявил об увольнении (управляющий, куда более впечатленный, рассыпался в пожеланиях удачи), а потом почти немедленно приступил к занятиям на годичных курсах, готовивших профессиональных Призраков.

Первые шесть месяцев обучения на Призрака прошли в Академии, располагавшейся в закрытой зоне в пригороде, в одном из уголков просторного поместья, прилегающего к особняку Септимуса Дня. Там Фрэнк попал в руки команды инструкторов, бывших Призраков, и его обучали основам самообороны, обращению с оружием, а также технике гортанного чревовещания – так называемой субвокализации. Он научился распознавать верные признаки, выдающие магазинного вора, и освоил методы, к которым прибегают самые изобретательные мошенники: например, приносят с собой коробку с двойным дном и запихивают туда украденное или просовывают руку сквозь дырку в кармане и обчищают полки из-под полы своего пальто.