Сергей Антонов - Полнолуние

Жизнь не слишком баловала Виктора с детства, а уж после его памятного ралли на тракторе и вовсе стала дарить одни мерзости. Достигнув возраста Христа и Ильи Муромца, он не обзавелся учениками, а все его подвиги были описаны не в эпосах, а в милицейских протоколах.

Под свои невеселые думы и монотонное карканье ворон Рыжов начал клевать носом и вскоре уронил голову на колени. Проснулся только за полночь. Не сразу разобрался, где находится, а когда, наконец, смекнул, то задрожал, как осиновый лист.

Ни за какие коврижки он не сунется больше на это кладбище. Видимых причин для паники не наблюдалось, но Рыжов, обостренным чутьем бывалого зека, чувствовал, что сидеть здесь ночью противопоказано для здоровья. Тем более в полнолуние.

Деревянные кресты и каменные надгробия отбрасывали на землю короткие, контрастные тени, а засохшая великанша-липа протягивала к ночному небу свои сучья с таким видом, будто собиралась закричать «Душно мне! Душно!».

Рыжов отыскал в кармане полупустую пачку «Астры» и, без всякого желания, закурил.

Завернутая в несколько газет икона лежала рядом, на поросшем бурьяном могильном холмике. Она была главной причиной того, что Витька до сих пор не драпанул с кладбища. Камнем преткновения на дороге к дому.

Аванс, полученный от заказчика, Витек пропил с рекордной даже для него скоростью. Теперь дрожал не только от страха, но и с сильнейшего бодуна.

И куда же подевался этот хрен? Рыжов в тысячный раз обругал, того, кто вынудил его сидеть на старом погосте и вскочил, услышав шум автомобильного двигателя. Приперся-таки! Виктор мог бы пойти навстречу водителю, припарковавшему машину у ограды, но решил, что заставит ублюдка прогуляться по кладбищу и вдоволь налюбоваться на крестики и саркофагики.

Настроение сразу улучшилось. Рыжов поднял икону, клятвенно пообещав себе запросить сумму, вдвое превышающую прежнюю договоренность. Моральный ущерб, мать его, чего-нибудь да стоит!

Свойственная Витьке наглость вернулась. Он полез в карман за новой сигаретой, но достать пачку не успел.

Поросший бурьяном вход в старый склеп находился от Витьки в десятке метров и тот, кто сидел на массивном параллелепипеде мраморной плиты мог быть чем угодно, только не обманом зрения. Почему же минуту назад там никого не было? Рыжов постарался успокоить себя мыслью о том, что назначивший ему встречу человек пришел быстрее, чем ожидалось.

Но тогда к чему этот нелепый маскарад с черной хромовой курткой старого покроя и высокими сапогами? Только ради того, чтобы шугануть его и забрать товар, не расплатившись? Хрен ему на постном масле!

Урка подбоченился и скривил губы в презрительной усмешке.

– Эй, шеф! Что расселся, как король на именинах? Иди, получай свою деревяшку!

Сидящий поднял опущенную к земле голову, и Рыжов увидел на месте, где у всех нормальных людей находятся глаза, две черные дыры. Длинная прядь черных волос беспрепятственно проникала в пустую глазницу и, судя по всему, не доставляла обладателю хромовой куртки ни малейшего неудобства.

– Век свободы не видать! – Витек выдернул руку из кармана и неумело перекрестился, позабыв о том, что держит пачку «Астры».

Знай, Рыжов хоть одну из молитв, он бы незамедлительно ее прочитал. Однако, в курс народного университета, который прошел Виктор, изучение «Часослова» не входило. Оставалось спасаться бегством. Рыжов попятился, споткнулся о могильный холм и со всего размаху шлепнулся на задницу. Лежа на земле, он прижимал икону к груди, смотрел на полную луну и отчетливо слышал приближающиеся шаги.

Мертвяк шел по его грешную душу. Зачем, ох, зачем он не слушался маму, уговаривавшую его завязать с бухлом? Почему удары тяжелых ботинок, которыми его «прописывали» в колонии, ничему не научили? Перед мысленным взором Витька вспыхнули языки адского пламени, раздалось шипение масла, которое работящие черти выливали на раскаленную сковородку. Жариться тебе, Виктор, вечно жариться за украденную икону!

– Не надо! – забормотал Рыжов, протягивая сверток склонившемуся над ним выходцу из склепа. – Забирай, только душу на покаяние отпусти!

– В-вот это п-правильно, к-кореш! – насмешливо процедил призрак, забирая у Витька икону. – Т-только не п-поздновато ли о д-душе думать? К т-тому же я грехи отпускать не уп-п-полном-мочен.

Рыжов осмелился открыть глаза и с облегчением перевел дух. Его собеседник, хоть и не являлся образцом добропорядочности, но и призраком тоже не был. Он бесцеремонно ткнул Виктора ногой в бок.

– В-вставай, з-зековская морда! Раз-злегся тут, как на н-нарах!

Первое, что сделал Рыжов, встав на корточки, так это посмотрел на плиту у склепа.

– А где этот, в кожанке?

– М-да. З-зря, я кажется, с т-тобой связ-зался.

– Я видел! – лепетал Витька. – Сидел он туточки! Вот те крест!

– Ч-чертик зеленый? – понимающе кивнул головой мужчина. – Был н-недавно, только д-д-дематериализовался. Глючит тебя, болез-зный. П-предупреждал же: сделай дело, а потом н-нажирайся до поросячьего визга.

Рыжов начал приходить в себя и благословил темноту, которая скрывала мокрое пятно на его штанах.

– Бабки принес?

– П-принести-то принес, т-только они тебе без н-надобности. Зачем с-старушку замочил? Я тебя об этом п-просил?! Все м-менты на ногах! Наш рыжий, как пес н-носом землю роет! Не н-нужны тебе, братан, деньги. «Вышка», господин х-хороший, вам л-ломится!

– Вышка? Как, за…замочил?

– Обыкновенно. Т-тебе, урюк мало б-было ее по голове ведром звездануть, так ты ее и п-придушил еще!

– Никого я не душил! – взвизгнул Рыжов – Не мокрушник я, мамой клянусь!

– Ну, к-квалификацию тебе не я, а суд п-присваивать будет. Мое же дело м-маленькое, – мужчина вытащил из кармана портмоне и отсчитал несколько купюр. – Д-держи, душегуб-самоучка. Здесь все, как д-договаривались. В Липовку соваться не советую. Твою к-кралю Платов повязал. Павловна жива, скоро очухается и расскажет, к-кто ее кирпичом по буйной головушке б-бабахнул. Послушайся доброго совета: мчись на ближайший вокзал и забудь, что в этих м-местах родился!

– Не трогал я Павловну!

Рыжов растерянно комкал в руках гонорар, а советчик быстро шел между могильными холмиками к своему автомобилю. Витек не мог понять до конца, того, что произошло в деревне, но твердо усвоил: лучше смазать пятки керосином, чем лоб зеленкой.

Заурчал двигатель, мелькнул и растаял в темноте свет фар. Пожалев о том, что не успел попросить увезти его с кладбища, Виктор двинулся к ветхой ограде. Не короткой, проходившей рядом со склепом тропинкой, а окружным путем. Теперь у него были деньги и неплохие шансы смыться из Липовки, в которой запахло жареным.

Рыжов уперся ногой в поперечную перекладину забора, обеими руками ухватился за остроконечные доски, чтобы перемахнуть на другую сторону. В эту секунду его шею обвила черная удавка. Виктор отпустил доски, грохнулся на спину и попытался просунуть пальцы под впившуюся в шею петлю. Попытка оказалась тщетной. Сильные, высовывавшиеся из обтрепанных рукавов черной кожанки руки, несмотря на сопротивление, затягивали удавку все сильнее. Тело Виктора напряглось, как струна, выгнулось и обмякло. Выпученные глаза в последний раз увидели полную луну, уплывшую во тьму.