Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)

Никто не мог сказать точно, когда и куда пропала Машенька. Одна лишь Соня помнила, что она в какой-то момент страшно побледнела и, попросив прощения, ушла в сторону дамской комнаты. Челядь разводила руками: «Неужто мы упустили б её из виду, такую красивую? Нет, не выходила». Бесследно пропал и негодяй-провокатор Кирилл Матвеевич.

Лучшие силы государства были брошены на розыски, и всё-таки… Всё-таки покамест оставались безуспешными.

Ваня в крайнем отчаянии решился на поход к баронессе Феодоре Карловне, о которой поговаривали, как о ворожее и чернокнижнице.

Старуха – фиолетовый брючный костюм, гофрированная манишка, сапожки со стразами и нога на ногу – приняла его, восседая в креслах и покуривая вонючую трубочку с тонким мундштуком. Ване показалось, что со времени их последней встречи Феодора Карловна ещё больше почернела и высохла. Сейчас она не просто напоминала ведьму, как прежде, а натурально была ею.

– Что, колуппчик, фаша сфетлость? – нарочно коверкая речь, спросила немка и добро улыбнулась, обнажив белёсые дёсны и жёлтые от кенийского табаку зубы. – Агнессу фам позфать?

Ваня, наклонившись к самому лицу карги, отчеканил:

– Баронесса, я не в том настрое, чтобы шутить. Советую воздержаться от подобного тона. Вам, должно быть, известно о моём горе. Способны ли вы помочь в поисках?

Феодора Карловна выпустила в его сторону струю сизого дыма и рассмеялась отвратительно:

– Отчего ж не помочь? А знаете ль, цесаревич, какую цену я запрошу? – Акцент из её речи исчез совершенно. Как и показная доброта из линий страшного лица.

– Не полцарства ли? – спросил Ваня, готовый ко всяким пакостям со стороны старухи.

– Мы, кажется, уговорились не острить, – прошипела ведьма. – Да и на что мне ваше полуцарство? Брать, так всё целиком. – Она встала и направила трубочку Ване в грудь. – Честь отдадите?

– В каком смысле, уточните, – спотыкаясь на согласных, проговорил Ваня.

– В аристократическом, разумеется! – ещё гадостнее, чем прежде, захохотала немка, тряся головой. – Станете подонком ради любимой?

– На что вам моя честь, баронесса? – титул Феодоры Карловны Ваня буквально продекламировал. – Свою потеряли?

Ведьма словно не заметила оскорбления. Или не сочла это оскорблением?

– О, мин херц! Сие – ценная штучка, если знать толк. Брильянт, да какой! Я их давненько собираю, один к одному. Такие экземпляры имеются – что ты! Не желаете ль взглянуть на коллекцию?

Она прошествовала к бюро, достала из-под одежды ключ с замысловатой бородкой, открыла один из ящиков. Вынула шкатулку, откинула крышечку. В шкатулке, в бархатных гнёздах покоились прекрасные камни. Некоторые были прекрупными. Около полудюжины углублений оставались не заполненными.

– Вот, полюбуйтесь особо на крайний самоцвет. Последнее приобретение. А какова огранка! Эта честь принадлежала вашему кузену, цесаревич. Князю Дмитрию Елпырину. Мальчик проигрался в прах. Из-за каких-то двадцати тысяч империалов мог потерять честь в глазах света. Предпочел отдать её мне, посчитав, что это всего лишь оборот речи. Сейчас служит на побегушках у какого-то брачного афериста. Долг, кстати, так и не вернул, спустил на скачках. Зато уже без прежней робости и сомнений. – Феодора Карловна отставила шкатулку. Не закрывая. – Что, ваша светлость, готовы ль на торг?

– А любовь… не пострадает?

– Настоящая – нет. Зато в походе беспременно будет способствовать удача. Да какая!

– Тогда готов, – сказал Ваня твёрдо. Он был уверен, что честь, выкованная десятками поколений великих предков, его не оставит. Никогда.

– Эй, харя мохнатая! Ну-ка, стоять на месте, а то! – грозно прикрикнул Ваня и ткнул арбалетом в шею медвежонку. Тот съёжился и захныкал.

Медведица остановилась, шумно дыша и яростно сверкая очами.

– Чего тебе… д-д-д добрый молодец? – последние слова дались ей с видимым трудом.

– А ну проси, чтоб не стрелял, не сиротил детушек! – кривляясь, посоветовал Ваня и подгрёб к себе ногой грязный и растрёпанный шерстяной клубочек. Клубочек норовил откатиться и часто-часто моргал жёлтенькими глазками. – Скажи, дескать, ещё пригодишься. Ну, давай.

– Отпусти ребёнка, сволочь. Что велишь, сделаю.

– А забожись, – веселей прежнего сказал цесаревич. – Да живо, а то у меня палец затёк. Не приведи господь, дрогнет.

– Чтоб мне всю жизнь лапу сосать, – прорычала медведица с ненавистью.

Ваня, осклабившись, достал левой рукой телефон и бросил зверю.

– Когда понадобишься, звякну. А сейчас стой на месте. Без движения. Возле опушки парня твоего отпущу. О’кей?

– Это девочка, идиот, – сказала медведица ему в спину.

Волк метался в круге и выл. Флажки трепетали. Ваня потягивал гранатовый сок из фляжки и уговаривал:

– Ну-ну, серый, хорош дурить. Всё одно ведь не выскочишь. Сядь на хвост, разговор есть.

– З-загрызу!

– Вот ты меня загрызёшь! – Ваня показал волку кукиш, издевательски подвигал пальцем. – Стоп, я сказал! Слушать меня. Давно с гончими не сталкивался? Сейчас, в два счёта тятькину свору организую. – Он подпустил в речь фальшивого дружелюбия. – А у тебя ведь логово вон под тем выворотнем, да?

– Ну, ты и дерьмо! – сказал волк поражённо и, наконец, остановился.

– Тц-тц-тц, – прищёлкнул языком Ваня. – Как смело. По-волчьи.

– Живодёр! Фурманщик! Нав-ав-авуходоносор! Р-разорву в прах!

– Поговори, ага. Испытай мои нервы. – Царевич поднял к глазам руку, изучил чистоту ногтей. И вдруг гаркнул: – А ну лечь, Бобик! На брюхе ползти!

Волк заметно вздрогнул. Непримиримая дикость в глазах сменилась ясно видимым ужасом. «Как этот ферт узнал, что я на четверть собака? – думал он. – Как?!» Ответа не было. Волк с отчаянием понял, что проиграл.

– Что ты от меня хочешь? – с тоской провыл он.

Проблем с поимкой селезня не намечалось – охотничий сокол Тимур не зря считался лучшим из лучших в Европе. Зато со щукой… Ваня исполосовал блесной весь затон, выловил трёх судаков и огромнейшего голавля, но щука не попадалась. Тогда он прибегнул к последнему средству. Электроудочка была строжайше запрещена в царстве. Он сам как-то раз бросил в пруд браконьера, промышлявшего таким варварским способом, после чего опустил в воду провода, и замкнул контакт…

Но сегодня было не до законности.

Когда ударил разряд, рыбы всплыло великое множество. Ваня направлял лодку только к самым знатным экземплярам. Он торопился – электрошок штука короткая. Особенно для крупняка.

Торопился не напрасно. Щука – голубое перо уже мало-помалу приходила в себя. Плавала не кверху брюхом, а на боку, слабо двигая плавниками и хвостом. Царевич зацепил её подсаком, вытряхнул в лодку. Вместе с ней выпала какая-то маленькая блестящая рыбёшка, похожая на рыбку-звездочёта из аквариума. Впрочем, Ване было недосуг изучать гримасы природы – пусть даже столь привлекательные с виду.