Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)

На лице Кирилла Матвеевича возникла смущённая гримаса. Он переступил с ноги на ногу и втянул голову в плечи, стараясь не оказаться к цесаревичу спиной и в то же время укрыть от него трубку. А с нею – и тайну переговоров.

Ваня ребром ладони вколотил магазин в приемник арбалета.

– Секретничайте без опаски. Я не слушаю, – громко сказал он и отошёл шагов на пять. Прицелился в кривую осинку (целеуказатель мигом отсчитал метраж, ввёл поправку на ветер) и плавно, как учили, спустил крючок. Отдача оказалась сильнее, чем ожидалась. И гораздо сильнее, чем у пневматического самострела. Басовитого гудения тетивы слышно не было, врут романы, лишь железно лязгнули рычаги лука.

Болт пробил стволик навылет. Из-за спины донеслись сдержанные рукоплескания.

– Не нужно оваций, – довольно улыбаясь, попросил Ваня. – Что, папенька звонил?

– Да. Его величество интересуется, каков ваш настрой, – сообщил Кирилл Матвеевич. – Ваши братья, Николай Александрович и Василий Александрович уже пустили стрелы. Ждут только вас.

– И прилетели их подарочки, разумеется, Соне и Варьке?

Кирилл Матвеевич молча кивнул. Ваня покачал головой:

– Надеюсь, никто не пострадал. Николаша – известный снайпер.

– Его величество на сей счет меня не проинформировали. Послушайте, Иван Александрович, может быть?..

– Хорошо, хорошо, – сказал Ваня и направил арбалет в сторону леса.

– Я не то хотел сказать… Осмелюсь предложить ещё раз. Может быть, все-таки проедем к усадьбе Феодоры Карловны?

– Ни за что! – сказал Ваня бесшабашно, и выстрелил.

Ошибки не было. Сканер показывал ровнёхонько на поганую лужу. Надеяться, что там обитает девица-красавица, было бессмысленно.

«Может, хотя бы русалка?» – почти без надежды подумал Ваня.

Он передал арбалет горестно причитающему Кириллу Матвеевичу, расправил высокие голенища охотничьих сапог и полез по чавкающей грязи. Напрямую. Уже на четвёртом шаге поскользнулся и едва не упал. Шапка свалилась. Подбирать её не имелось ни малейшего желания. Ругая себя последними словами (от особенно крепкого сочетания немедленно начали гореть уши) за то, что не сообразил вырезать батог, Ваня лез и лез и лез к чёрной яме. Было совершенно ясно, что никакой невесты тут не отыщется. Даже последней утопленницы. И то: сводить счеты с жизнью куда как приятней в глубоком омуте, в чистых струях.

Однако упрямство младшего цесаревича успело войти при дворе в поговорку.

Добрался.

Разило от лужи – ох. Не то чтобы смрадом ретирадного места, но и далеко не ландышами. Ваня наскоро сполоснул в торфяной воде руки, завертел головой. Сейчас ему хотелось одного – забрать стрелу, и вернуться домой. Пусть на хлеб и воду. Потому что папенька грозно обещал: без невесты вернёшься, месяц поститься будешь!

«Да хоть два месяца, – думал Ваня. – Но пегую лошадь Агнессу, выученицу немки Феодоры Карловны, которая столь любезна родителям, – к чертям! К бесам! Пускай на ней хворост для адских печей возят, на дуре».

– Эй, журавль! Простоволосый!

Ваня вздрогнул, вытянул шею, заглядывая в тёмную воду. Неужто всё-таки утопленница?

– Не туда смотришь. Здесь я, здесь. Твою стрелу калёную стерегу. От тритонов и пиявок. Вдруг позарятся, х-хе.

Ваня, наконец, сумел определить направление звука. Да вот беда, за бородатой кочкой, что одиноко торчала там, откуда доносился ломкий девчачий голос, сумела бы спрятаться разве что комнатная собачонка.

Пряталась – жаба. Крупная, если не сказать здоровенная.

– И никакая не жаба, – обиделась тварь, когда цесаревич, не сдержавшись, проговорил в полный голос вертящееся на языке слово. – Тоже мне, юный натуралист! Какой-нибудь пипой Суринамской не назвал – и то счастье. Давай, забирай свой снаряд, и адье! Дитя паркетов…

Ваня присел на кочку и сообщил, что уйти так просто не может.

– Только не надо мне морочить голову рассказами о поисках невесты, идёт? – склочным голосом сказала «никакая не жаба».

– Не идёт, – тоскуя, возразил Ваня. – Ищу невесту.

– Ты что, голубь, серьёзно?

– Не извольте сомневаться.

Некоторое время они смотрели друг на друга молча. Потом в голос захохотали.

Кирилл Матвеевич, наблюдавший за сценой в оптику арбалета, яростно плюнул, затопал ножками и нехорошо выбранился, поминая в первую очередь собственную душу, и лишь во вторую – Ванину матушку. Которую отчего-то полагал распутной.

– Вы низкий человек, – отчётливо сказал Ваня. – Будь вы постарше, вызвал бы на дуэль и продырявил насквозь.

Митя Елпырин вскинул подбородочек с прыщиками, зазвенел:

– Вот как, ваша светлость! А что мешает продырявить меня сей же час? Вам ведь что угодно сойдёт с рук.

– Уходите, князь, – вместо ответа сказал Ваня, делая шаг прочь.

Потом порывисто обернулся и протянул Мите раскрытую руку. На ладони лежал случайно обнаруженный сегодня слугами пакетик, выпавший из кармана макинтоша старого друга. «Мышьяк. От крыс, мышей, пупырчатых жаб и др. вредителей» – значилось на пакетике.

– Что это? Извольте пояснить, каких вредителей вы намеревались травить в моём доме? – Ваня до боли сжал кулаки. – Стыдно, князь. Ведь вы дворянин.

– Вы приказываете людям обыскивать мою одежду?

– Не смейте, не смейте! – с горечью и отвращением воскликнул Ваня. – А сейчас покиньте дом. Немедля. В приёме вам с нынешнего дня отказано. И велите высечь портного. Он нерадив, у вас дыра в кармане.

У Мити задрожала губа, щеки покрылись жаркими пятнами. Он тряхнул головой и убежал, цепляя носками туфель пол.

Поселить зелёную невесту во дворце отказались решительно. Ване было предложено на выбор: летняя губернаторская резиденция (старая, в новой обитал губернатор с семьей) или пентхауз в Англетере. Царевич выбрал резиденцию. Там, по крайней мере, имелся пруд.

Его ежедневно навещал Семён Аронович, лучший специалист императорской Медицинской Академии по расстройствам сна и прочим нервическим хворям – а больше никто. Иногда звонил Кирилл Матвеевич, справлялся о здоровье и погодах, имея в виду, безусловно, другое. Голос у него был больной и надтреснутый. Батенька обошелся с ним беда как крутенько.

Да попервоначалу бывал ещё Митя Елпырин, пока находка мышьяка не рассорила друзей навсегда.

«Никакая не жаба» – она так и не сообщила, к какой разновидности земноводных принадлежит – целыми днями шлёпала по дому, а на ночь уходила в сад. Ваня в разговоре звал её в шутку то Василисой, то Варварой. Ей, похоже, было всё едино.

Зато поболтать она любила. Предпочитала темы географические и ботанические; однако совсем недурно разбиралась также в холодном оружии, древней истории, верованиях и религиях. В лошадях. На что могло сгодиться лягушке, пусть крупной, любое из этих знаний, оставалось для Вани вопросом.