Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)

– Пище-чего? – хором переспросили все остальные, то есть Леночка и Ланочка.

– Ну, кедровых орехов, – объяснил барсук.

– А! – удивились белки собственной недогадливости. Сложное слово «э-ле-мен-тар-но» было им тоже непонятно, но о нём Леночка и Ланочка спрашивать не стали. Во-первых, опасались прослыть глупышками, а во-вторых, вряд ли смогли бы его повторить.

Звонко цокая, они помчались в лес заготавливать пищетопливо.

– А я знаю, что такое элементарно, – проговорила умненькая Ульяна, которая уже проползла приличное расстояние, уточнять которое нет никакого смысла. – Это значит – проще простого.

Но её опять никто не услышал.

К тому времени, когда хомяк с медвежонком притащили самовар, а белочки две корзины, полные кедровых шишек, ракета была почти готова. Оставалось лишь установить двигатель, да поставить корабль вертикально.

Нос Сильвестр изготовил из широкой полосы бересты, свернув её конусом, сшив лыком и приладив к одной стороне колоды. Вместо гвоздей использовал крепкие колючки терновника. Хвост соорудил из широких щепок. Палубу космического снаряда барсук сделал из дубовой коры.

– Для иллюминаторов (так называются окошки в ракете, напомнила себе Ульяна) мы возьмём донышки от бутылок, – бормотал Сильвестр. Была у него такая привычка, пояснять себе, что делает. – Они хоть и маленькие, зато круглые. И стекло толстое. Никакой метеорит не пробьёт. Да и потом пригодятся, когда ракета станет подводной лодкой.

– А дырки для них? – спросила улитка. Она, конечно, не надеялась, что барсук её услышит. Он и не услышал. Однако ответил. Сам себе:

– Вот и дырки подходящие. Дятлы выдолбили, когда личинок искали. – Сильвестр вставил иллюминаторы, острыми осколками наружу, и замазал щели глиной. Одно отверстие он оставил без стекла. – Здесь будет выхлопная труба, – сказал Сильвестр. – Её тоже обмажем глиной. Жар работающего двигателя высушит глину, и она станет крепкой как камень.

Ульяна слушала и мотала знания на ус, вернее на рожки. Ведь она была очень любознательной улиткой. Как и полагается отличнице.

– Дверь, то есть люк, мы запечатаем изнутри. Думаю, наш бравый Дубовый Костыль не будет возражать…

– Против чего я не буду возражать? – спросил медвежонок, сгружая рядом с ракетой самовар.

– Да, против чего? – подхватил Харитон.

– Против того, чтобы закрыть спиной люк нашей ракеты. Шуба у тебя, Билли Бонс, самая толстая, попа самая широкая. Прислонишься к выходу – и готово!

– Здорово придумано! – похвалил хомяк. Затем спохватился и добавил: – Само собой, я догадался об этом давным-давно.

– Здорово-то здорово, но что, если я замёрзну? – с сомнением сказал медвежонок. – Насколько мне помнится, в космосе страшная стужа.

– Как же ты собираешься быть пиратским капитаном, если испугался капельки какого-то там холодка? – покачал головой хитрец-барсук.

– Вовсе я не испугался.

– Мы так и думали, – сказал за всех Сильвестр. – А теперь пора ставить ракету вертикально и размещать двигатель. Вечер близко.

Устанавливали ракету впятером. Главной подъёмной силой были медвежонок и барсук. Хомяк командовал «правей заноси» или «опускай потихоньку», а белочки шныряли вокруг и взволнованно трещали. Успевшая пробраться внутрь Ульяна сидела тихонько и надеялась, что от её веса (вместе с домиком) ракета не слишком потяжелела.

Наконец ракета выпрямилась. Её острая макушка смотрела точно в середину темнеющего неба. Самовар втащили внутрь, закрепили на палубе. Согнутую кочергой дымовую трубу пропихнули в предназначенное для этого отверстие. На носик крана нацепили медную трубку, которую тоже вывели наружу – это было главное сопло двигателя. Брюхо самовара наполнили водой, а топку загрузили шишками, уже освобождёнными от орехов.

Экипаж занял места. Билли Бонс, тяжело вздыхая, закупорил люк соответствующей частью тела. Сильвестр аккуратно растопил двигатель. Огонёк, сначала слабенький и дымный, побежал по шишкам и сухим веточкам, окреп и разросся. Самовар начал подрагивать и подпрыгивать. Из него со свистом вырывались струйки пара. В выхлопной трубе всё сильнее гудело и ревело пламя. Немножко напуганные Ланочка и Леночка прижались к невозмутимому Билли Бонсу. Улитка Ульяна изо всей силы вцепилась своей единственной ножкой в стенку ракеты – высоко под потолком, где она очутилась после того, как корабль занял вертикальное положение. Харитон от волнения принялся двигать защечными мешочками. Сильвестр окинул экипаж ясным взглядом бесстрашного космонавта, взялся лапкой за краник двигателя и промолвил:

– Ключ на старт!

Ракета содрогнулась – раз, другой – и оторвалась от земли.

Через несколько минут полёта звери вполне освоились с ролью космических путешественников. Перестали робеть и даже предложили Сильвестру открыть кран побольше, чтоб прибавить скорость.

– Тащимся, как улитка, дьявол нас раздери! – грубым голосом бывалого морского и космического волка сказал медвежонок.

Ульяна немножко обиделась на эти слова, но, разумеется, не подала вида. Во-первых, улитки и впрямь не самые быстрые на свете существа. Во-вторых, она была как-никак безбилетным пассажиром и очень этого стеснялась. Ну а в-третьих, её, скорей всего, опять никто не услышал бы.

– Спешить не стоит, – возразил барсук. – Луна должна подняться повыше, чтоб мы попали точно в центр. Или вам хочется опуститься где-нибудь на окраине?

Опуститься на окраине не хотелось никому.

– Вдобавок, имея большую скорость, мы не сможем испытать ощущение невесомости, – добавил барсук, но уже чуть менее уверенно. О невесомости, как и о притяжении, он знал довольно мало. Почти ничего.

– Что я собирался сообщить с самого начала полёта, – пришёл ему на выручку Харитон. – И вообще, тише едешь, дальше будешь. Давайте-ка лучше перекусим!

Идея перекусить пришлась космонавтам по вкусу. Ещё больше по вкусу пришлись кедровые орешки. Звери так увлеклись первым космическим ужином, что совершенно не заметили момента, когда в ракете наступила невесомость.

Зато этот момент отлично заметила Ульяна. Её тельце стало вдруг таким лёгким, таким воздушным, что казалось: отцепись от опоры и тут же полетишь. Она набралась решимости, взвизгнула для поднятия духа, сильно толкнулась хвостом – и повисла в воздухе. Как бабочка. Нет, лучше бабочки – ведь с улиткой остался её прелестный домик!

О, это было волшебное ощущение. Она могла кувыркаться, могла парить, а могла стремительно летать в любом направлении. Для этого нужно было всего лишь так или иначе крутить хвостиком или качать домиком. Ульяна освоилась удивительно быстро, и уже спустя несколько минут чувствовала себя в невесомости как рыбка в ручье. Она носилась сверху вниз, от борта к борту, от иллюминатора к иллюминатору, закладывала спирали вокруг горячей самоварной трубы… Словом, Ульяна резвилась вовсю, как и полагается юной улитке, всю жизнь мечтавшей летать – и наконец полетевшей. Она так увлеклась, что совершенно забыла об осторожности.