Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)

Шестьдесят.

(Между прочим, самую волосатую лапу Поликарп имеет в Олимпийской канцелярии.)

Он простирает длань, указывая верное направление, и подставляет из-за спины рожки вам или мне, когда мы замираем с фальшивой улыбкой перед объективом фотокамеры. У него острый кинжал в кулаке, чтобы заколоть какого-нибудь зарвавшегося тирана и влажная губка – обтереть лицо какому-нибудь тяжелобольному.

Он лущит самые твердые орехи в поисках кристального зерна Истины и самые крупные раковины в поисках зерна чёрной жемчужины. Обыкновенного жемчуга и очевидных истин накопилась уже порядочная кучка. Время от времени Поликарп развлекается тем, что мечет зерно-другое под рыло массивному не по возрасту пятнистому кабанчику, любимцу Артемиды. Будущий Калидонский вепрь, разумеется, не обращает на жемчуга ни малейшего внимания. Его интересует только нежная плоть выпотрошенных Поликарпом моллюсков. Пятак животного в потеках слюны, слышится хруст и чавканье. «Ну и свинья же ты, дружок», – презрительно бормочет Поликарп.

С помощью пары кремней он возжигает пламя по конфиденциальной и весьма, весьма щекотливой просьбе дальнего родича Прометея. Самому Прометею ужасно некогда, он опять уговаривает своего безмозглого братца Эпиметея плюнуть на красоту и обаяние «этой твоей последней шлюхи Пандоры» и не жениться, ни за что на ней не жениться! «Она принесёт неисчислимые беды, печёнкой чувствую!» – сатанеет Прометей.

Да он провидец, мелькает у Поликарпа мысль.

Семьдесят один.

Он вовсю кует счастье, счастье для всех, огромное и чистое счастье из меди, серебра и апейрона. Ему хочется придать поковке безукоризненно точную форму витого рога прекрасной козы Амалфеи, этого атрибута изобилия. Однако Поликарп – далеко не Гефест, поэтому труд его никак не может кончиться. Раз за разом ему кажется, что вот сейчас, всего один пустячный удар, и…

Что бывает дальше, вы знаете не хуже моего.

Самой нижней парой рук он выполняет действия, быть может, необходимые гигиенически, но настолько мало аппетитные, что описать их мы решаемся не все. Тем не менее. Ищется под мышками, коих полная сотня, и в паху. (Время от времени под пальцами начинает шевелиться, и гекатонхейер без особенных эмоций давит попавшихся насекомых на ногтях. Они лопаются с сочными щелчками.) Выскребает катышки потной грязи между пальцами ног, почёсывает и поправля… вы морщите нос? Простите.

Семьдесят пять.

Он семь раз отмеряет и один отрезает (и прекратите, наконец, мне подмигивать: я вовсе не утверждаю, что дело происходит во время брис-милы!). Он там и сям подрывает детским совочком устои обветшавшей нравственности и возводит из выкрошившихся кусков просторное здание новой морали. Но знаете, лично мне в нём весьма неуютно.

Две пары конечностей Поликарп одолжил старой знакомой Кали-Дурге и сейчас не находит себе места от беспокойства. Для каких нужд она их использует? Репутация у дамочки самая скверная. Он пытается притупить тревогу, полнящую совесть, раздачей милостыни. Просящему – дай, и да не оскудеет рука дающего. У Поликарпа не скудеет целый пяток рук, однако… Весьма опрометчиво было связываться со злою бабою, думает Поликарп и принимается машинально подбрасывать в воздух тетрадрахму: послать на Кайласу голубя с предложением вернуть должок? не посылать? Монетка от частого применения истерта, различить аверс и реверс решительно не представляется возможным. Впрочем, Поликарп в этом не нуждается: по закону вероятности число выпадений всё равно будет 50/50. Но – символ! А Кали останется при своих, решено. В вероятном противостоянии с Зевсом полезны всякие союзники.

Следите? Девяносто.

Он постоянно держит руку на пульсе чего угодно, а двумя перекрывает чему – и кому – угодно кислород. Он ласково треплет по голове безродную собачонку, только что вышвырнутую на непогоду бессердечным хозяином. Собачонка с благодарностью машет хвостом и лижет ему ладонь горячим шершавым языком. Недоброго хозяина дворняги он тоже треплет – крепко, за ухо, и у того сочатся слёзы. Поделом жестокому сердцем!

Поликарп аплодирует очередной комедии Аристофана, хоть и не знает толком, что за постановка, хороша ли: к началу он опоздал, опоздал и к середине; подоспел лишь на финальные аплодисменты. (Вот вам и рука на пульсе!) Поликарп кажет автору этих строк большой палец, который лишь секунду пребывает поднятым, а затем медленно переворачивается вниз, как бы пригвождая длинным заострённым ногтем чётной девяносто восьмой руки к полу: не язви!

Указательный палец девяносто девятой руки Поликарпа лежит на спусковом крючке стартового пистолета. Движение – и стремительные колесницы сорвутся с места, полетят по гипподрому, обгоняя звук выстрела, вздымая шлейфы пыли. Поликарп поставил в этом забеге на чёрную, как сама ночь, молодую норовистую кобылу Нюкту. Соперницы по забегу у Нюкты более чем серьёзные. Поликарп азартен – дымок от сгоревшего пироксилина ещё не рассеется, а он уже бросит пистолет и примется азартно свистеть в два пальца. Ходу, Ноченька! Ходу!!

Сотой…

Домыслите.

Небольшая опрятная избушка в лесу. Из кирпичной трубы вьётся дымок, рядом с трубой спутниковая антенна.

Мама-коза:Я ухожу, деточки. Сидите тихо, играйте на компьютере в шарики и пасьянс, только в интернет не лазайте. Там вирусы живут. Смертельные. Дверь никому не отворяйте, потому что по лесу бродит ВОЛК-МАНЬЯК и всех деток убивает. А некоторых живьём ест. Ну, пока.

Мама-коза уходит, сексуально поводя бёдрами. Вскоре в дверь стучат.

1-й козлёнок, нервно:Кто там?

Волк, грубым голосом:Это я, ваш папа! Капустки принёс.

2-й козлёнок, торжествующе:Ты не наш папа, наш папа моряк, вокруг света уплыл!

3-й козлёнок, торжествующе:И вовсе наш папа не моряк, он лётчик, на Северный полюс улетел!

4-й козлёнок, торжествующе:Врёте вы всё, наш папа солдат, он в Ираке с американцами воюет!

5-й козлёнок, девочка:Кончайте прикалываться. Наш папа не лётчик, не моряк и не солдат.

6-й козлёнок, озадаченно:А кто наш папа, Путин что ли?

5-й козлёнок, девочка, едко:Да нет. Он КОЗЁЛ! В зоопарке.

7-й козлёнок, глупо:Значит, за дверью не папа? Тогда кто?

Все козлята, хором:ВОЛК-МАНЬЯК!

1 козлёнок, храбро:Эй, волчина позорный! Катись, откуда пришёл, а то мы милицию вызовем!

Волк, грубым голосом:Ну, погодите, козлята. Я до вас доберусь!

Волк уходит, но возвращается через минуту, стучится.

1-й козлёнок, нервно:Опять кого-то принесло. Кто там, блин?!