Джим Батчер - Халтура

Амулет слабо качнулся, не столь отчетливо, как несколько минут назад. Поморщившись, я сказал:

— Оно прошло здесь, но затем двинулось на север.

Гард фыркнула:

— Ерунда.

— Ерунда, — согласился я.

Гренделеныш сбежал в Подземье.

Чикаго — старый город, по крайней мере по американским стандартам. Он был затоплен, несколько раз сгорал, бесконечно строился и перестраивался. Целые районы оказались на десять — двенадцать футов выше исходного уровня земли, в то время как старые здания ушли в болотистую почву прибрежных зон озера Мичиган. Десятки систем туннелей змеились под городом. Уму непостижимо, какое количество проходов и камер создали люди, умышленно или случайно, а поскольку большинство считает сверхъестественный мир чушью, никто не обратил внимания на ту работу, что параллельно проделали не-люди.

Подземье начинается сразу за пределами привычных транспортных и коммуникационных сооружений, где участки стен и потолка регулярно обваливаются и куда разумный человек не полезет. Чем дальше, тем холоднее, темнее, опаснее и оживленнее становятся туннели.

Там живут твари — самые разнообразные.

Визит в Подземье скорее напоминает самоубийство, чем разведку, и те, кто туда отправляется, явно хотят исключить себя из генофонда человечества. Повторюсь: умные люди туда не ходят.

Гард топором проделала в заборе широкое отверстие, и по крошащимся бетонным ступеням мы вошли в темноту.

Я прошептал слово, направил немного энергии, и мой амулет начал источать мягкое бледно-голубое сияние, которое слегка разгоняло мрак — достаточно, как я надеялся, чтобы видеть, куда идешь, но недостаточно, чтобы выдать нас. В качестве дополнительного источника света Гард извлекла из вещмешка небольшой фонарик с красным фильтром. Я почувствовал себя лучше. Под землей свет не менее важен, чем воздух. Следовательно, Гард знала, что делает.

Подсобный туннель, в котором мы оказались, окончился рядом ветхих помещений, служащих промежутками между нынешними фундаментами и дорожной насыпью. Мыш шел первым, сразу за ним следовал я с посохом и амулетом. Гард прикрывала тылы, шагая легко и осторожно.

Мы шли минут десять, проникая сквозь малозаметные дверные проемы, в какой-то момент миновали туннель, затопленный ледяной стоячей водой, глубиной не менее полутора футов. Дважды спускались вглубь, и я начал тревожиться по поводу обратной дороги. Спелеология — сама по себе опасная штука, а мы вроде как вели охоту.

— Этот гренделеныш, — произнес я. — Расскажи мне о нем.

— Тебе ни к чему это знать.

— Очень даже к чему, — возразил я. — Если хочешь, чтобы я помог тебе, придется помочь мне. Расскажи, как мы справимся с этой тварью.

— Не мы, — ответила она. — Я. Вот и все, что тебе следует знать.

Немного обидно, когда тебя держат в неведении. Разумеется, я и сам сотни раз так поступал с людьми — в основном чтобы защитить их, — однако раздражения это не умаляет, разве что добавляет иронию.

— А если вместо этого он прикончит тебя? — возразил я. — Мне бы хотелось иметь хоть какую-то подсказку, на случай если он кинется за мной и девушкой и придется с ним драться.

— С этим проблем не возникнет.

Я остановился и повернулся к ней.

В ответ она посмотрела на меня, подняв брови. Где-то поблизости капала вода. Над головой что-то слабо грохотало, возможно, линия подземки.

Гард недовольно сжала губы и кивнула, уступая.

— Это потомок Гренделя.

Я снова зашагал по туннелю.

— Вау. Что, того самого Гренделя?

— Очевидно. — Гард вздохнула. — Прежде чем Беовульф сразился с ним в Хеороте…

— Грендель? — переспросил я. — Беовульф?

— Да.

— И все было прямо как в легенде? — не унимался я.

— Близко к тому, — ответила Гард, в ее голосе появились нетерпеливые нотки. — Прежде чем Беовульф сразился с ним, Грендель успел захватить несколько женщин, в свои прежние визиты. Он использовал их, чтобы размножиться.

— Фу, — сказал я. — Но кажется, сейчас от этого есть мазь.

Гард одарила меня мрачным взглядом:

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

— Кроме шуток, — сказал я. — Просто спросил.

— Ты уже знаешь все, что может потребоваться.

Я проигнорировал ее слова и крывшийся в них намек. Хороший частный сыщик — в первую очередь профессиональный задаватель вопросов. Если продолжать спрашивать, в конце концов получишь некий ответ.

— В пабе были перебои с электричеством. Эта тварь использует магию?

— Иначе, чем ты, — сказала Гард.

Видите? Ответ. Неясный, но ответ. Я не сдавался.

— А как?

— Отпрыски Гренделя сильны. Быстры. И могут искривлять сознание тех, кто находится рядом с ними.

— Искривлять как?

— Могут заставить людей не замечать их или почти не замечать. Иногда маскируются. Так они подбираются к жертве. Иногда вызывают неполадки в работе технических устройств.

— Укрывающая магия, — сказал я. — Иллюзия. Был там, сделал то-то. — Я задумался. — Мак сказал, что было два сбоя. Оно могло по какой-то причине захотеть украсть кег с пивного фестиваля?

Гард бросила на меня пронзительный взгляд:

— Кег?

— Из-за него так расстроились те придурки в переулке, — объяснил я. — Кто-то стащил их кег.

Гард процедила слово, которое наверняка не пропустила бы цензура скандинавского ток-шоу.

— Что за марка?

— Что за спиртное было в том кеге? — спросила она.

— Откуда мне знать? — удивился я. — Я его даже не видел.

— Проклятие.

— Ну… — Я задумчиво почесал нос. — На табличке с его стола была нарисована маленькая пчела-викинг, а называлось оно «Каинов пинок».

— Пчела. — Ее глаза заблестели. — Ты уверен?

— Ага.

Она снова выругалась:

— Медовуха.

Я моргнул:

— Эта штука похитила кег медовухи и девушку? Последнюю в качестве… орешков или другой закуси?

— Он не собирается есть ее, — ответила Гард. — Медовуха нужна для того же, для чего и девушка.

Я подождал, пока она разовьет мысль. Тщетно.

— Желание продолжать игру стремительно тает, — сообщил я, — но все же спрошу: зачем понадобилась девушка?

— Для деторождения.

— Спасибо. Теперь все ясно, — сказал я. — Тварь решила, что на трезвую голову девушка не справится.

— Нет, — отрезала Гард.

— Ох, ну да, ведь мы имеем дело не с человеком. Это тварь не справится.

— Нет, — еще суровей сказала Гард.

— Понимаю. Значит, просто для настроения, — сказал я. — Может, заодно прихватили с собой и расслабляющую музыку?

— Дрезден, — прорычала Гард.

— Ведь ка-а-аждому из нас кто-то ну-у-у-жен подчас, — пропел я. Весьма посредственно.

Гард остановилась как вкопанная и посмотрела на меня, ее бледно-голубые глаза пылали ледяной яростью, голос стал хриплым.