Кэтлин Киттредж - Железный шип

— Кэл, которого ты знала, был такой же пустой выдумкой, как его дурацкие комиксы, — заметил Дин.

— Неправда. — Я смотрела Кэлу прямо в глаза. — Он был моим другом, моим лучшим другом, и он ни за что не позволил бы себе просто свернуться в комок и умереть. Он помог бы мне, потому что знал бы, что без него нам отсюда не выбраться.

Кэл длинно и прерывисто вздохнул:

— Ты заставила меня изменить мнение о людях, Аойфе. Показала мне, что не все вы просто жалкие букашки. Но отсюда нам не выбраться.

— Лучше тебе надеяться на обратное, — ответила я. — Я-то пока нужна Деврану живой, а вот тебя он лично приказал избить до потери сознания. Он не задумываясь пустит тебя в расход. — Я подалась ближе, умоляюще глядя на него. — Мы нужны друг другу, Кэл. Как бы ты ни относился ко мне на самом деле, если хочешь жить, нам надо убираться отсюда, пока они не вернулись. Ты ведь был здесь уже по крайней мере однажды. Что ты знаешь о Вранохране?

Здесь, под руслом реки, на самом нижнем из кишащих прокторами уровней мой маленький трюк с открыванием дверей немногого стоил. Мне требовалось понять условия задачи, чтобы предусмотреть все возможные варианты и составить план.

Язык Кэла просунулся между губ, с шумом слизнув кровь. Я постаралась не обращать внимания на вырвавшийся из его рта голодный стон.

— Под тюремным блоком проходит канализационный туннель, — проговорил он. — Заброшенный — военные вырыли потом новый. Я охотился там раньше… со своими братьями.

— Здорово, — откликнулся Дин. — Только вот мы в каменном мешке с железной дверью, за которой ждут две сотни прокторов, готовых нас поджарить.

— Дайте мне свежатины, — прохрипел Кэл, — и я вытащу нас отсюда.

Дин оглянулся на меня:

— Ты правда хочешь помочь этой твари стать сильнее?

— Он понимает, что для Деврана он — всего лишь пушечное мясо, — стояла я на своем. — Он не меньше нашего может пострадать, оставшись здесь.

Дин скептически присвистнул:

— Что ж, будем надеяться, этот твой план сработает лучше предыдущего.

Я бросила на него резкий взгляд, хоть он и не мог этого видеть.

— Может, лучше отыщешь ему какую-нибудь еду?

Судя по звукам, в камере кроме меня, Дина и Кэла хватало другой живности. Я держала на коленях шишковатую голову гуля, поглаживая редкие клочки оставшихся на ней волос, чтобы он не засыпал, и стараясь побороть отвращение от прикосновений к непривычно холодной, скользкой коже, а Дин зашарил ладонями по полу. Вернулся он с пищащей и бьющейся в его руках крысой.

— То что надо.

Я отпрянула:

— Я к ней не притронусь.

Дин нагнулся над Кэлом:

— Свежее мясцо, дружок. Открывай-ка пасть.

Кэл слабо поднял руку и ухватил крысу. С пронзительным верещанием та исчезла у него во рту. Пара движений челюстями — и с ней было покончено. Я думала, уже ничто не вызовет во мне рвотного рефлекса, но при виде извивающегося между губами Кэла хвоста тошнота вернулась с новой силой. Прожевав, Кэл неуверенно сел, открыл рот, понемногу все больше раздвигая челюсти, и вонзил когтистые пальцы в пол.

— Чуешь, эрлкин? — взрыкнул он, обращаясь к Дину. — Прямо у нас под ногами?

Тот, подняв бровь, приложил ладонь к бетону:

— Он прав. Внизу что-то есть.

Кэл вновь улегся, припав щекой к полу, и негромко, переливчато завыл. Похоронная песнь то тонко взбиралась ввысь, то растекалась низким стоном. Плечо у меня знакомо заныло — яд шоггота откликался на присутствие собрата-чудовища. Песня была по-своему — по-гулевски — прекрасна, ее наполняли боль, чувство утраты и надежда. Когда Кэл закончил, в глазах у меня стояли слезы.

Дин кашлянул:

— И как же это нам поможет?

— Подождите немного… — курлыкнул Кэл. — Мои родичи ответят мне…

Снизу донеслись грохот и глухой стук. Дренажная труба выскочила из своего ложа. Кэл заскрежетал по ней когтями.

— Помогите мне!

Снизу возникла лапа гуля, и он ухватился за нее.

— Резун? — Утробный голос походил на голос Кожедера, там, в склепе, но в нем не звучал тот жестокий голод. — Это правда ты?

— Я, Тоби, — отозвался Кэл сквозь грохот камня и цемента, обрушивающегося в воду старого канализационного стока под нами. — Правда я.

Снаружи донесся крик охранника.

— Вперед, — скрежетнул Кэл, указывая мне и Дину на дыру. — Бегите, спасайтесь! Скорее!

Я ухватила его за руку. Кожа у него обвисла, стала похожей на бумагу, словно у древнего старика, лицо с провалившимися глазницами выглядело жуткой маской, губы застыли в зловещем оскале, открывшем множество зубов. Это был уже не мой Кэл. Но глаза — глаза оставались прежними.

— Ты идешь с нами. Ты должен.

— Спускайся в эту дыру, черт тебя дери! — крикнул мне Дин. — Прокторы вот-вот нагрянут!

Кэл уставился на дверь, загрохотавшую от попыток охранника повернуть колесо запора.

— От него несет страхом.

— Если ты убьешь его, — проговорила я, — Девран окажется прав: ты — всего лишь зверь, которого он водил на поводке. Идем с нами, Кэл. Забудь о прокторах.

Спустя несколько самых томительных секунд в моей жизни Кэл, скорчившийся на краю дыры в полу и переводящий голодный взгляд с двери на меня и обратно, прыгнул наконец вниз и приземлился рядом. Дин последовал за ним.

— Быстрее, Аойфе! Еще секунда, и часовой нас подстрелит!

— Стой! — Я вспомнила, что у меня нет при себе чего-то важного. — Книга! Колдовской алфавит и все инструменты так и остались у Деврана!

— Нет времени!

Дин потащил меня за собой в глубь туннеля, но я забилась, изо всех сил пытаясь освободиться от его хватки.

— Нужно вернуть книгу!

Глаза Дина встретились с моими.

— Ее уже не вернешь, Аойфе. Мы должны бежать. Быстро.

В отчаянии из-за постигшей меня неудачи я последовала за ним. Сверху в журчащую у нас под ногами воду сыпались обломки дерева и кирпичная пыль. Прокторы кричали сзади, приказывая остановиться во имя рассудка. Дин сжал мою руку:

— Я с тобой.

И мы без оглядки ринулись в темноту.

Туннель был древним и узким, холодная вода доходила мне до голеней. Дин едва успел поймать меня и поставить на ноги, когда я подвернула лодыжку на торчавших под вонючим потоком обломках кирпичей.

Кэл и второй гуль вприпрыжку неслись впереди, тяжело дыша.

— Сюда, — прокаркал Кэл. — Два раза налево, потом направо.

Мы следовали за его подпрыгивающей в полумраке головой, пока звуки погони не остались далеко позади, и только тогда выбрались из грязной жижи, бессильно привалившись к стене. Это было уже слишком. Признание Кэла, его истинное лицо, побег в компании собратьев тех тварей, что едва не растерзали меня в Аркхеме, — нет, нужно остановиться и прийти в себя, пока у меня окончательно не съехала крыша. Безумие все сильнее подступало к моему рассудку, и задачками от него уже не избавишься — особенно теперь, когда мне было известно, что оно вызвано не болезнью, а чем-то иным, неизвестным мне и не подвластным моей воле.