Антон Текшин - Под знаком Z (сборник)

Остановить!

– Не, мужики, – качнул головой Геша, улыбнувшись. – Мы сами доберемся, спасибо.

Мотоцикл заурчал мотором и рванул вперед, подняв клубы пыли. Пара секунд – и его уже не видно, он навсегда увез Гешино счастье. Нет, не Гешино и не счастье – просто увез старую жизнь.

Чуб положил руку ему на плечо и прищурился:

– Ну, чё, ты герой, Момент. Давай расширим сознание и пойдем осваивать Сектор. Ты как?

Геша взял протянутую самокрутку:

– Я, бро, всегда готов. Сектор, он, как наркотик, не отпустит, да?

Когда рев мотора стих вдалеке, Геша успокоился и понял, что наконец-то обрел целостность и получил то, что ему было действительно нужно – Сектор.

– Ваня!

В голове отчетливо стрельнуло. Вспышка боли озарила мутное сознание, и я пошевелился. Мышцы предательски заныли, ноги отказывались слушаться.

– Ванек!

Знакомый голос влился в уши и заставил шевельнуться снова. Веки распахнулись.

Темнота. Давящая, зыбучая. Черное небо с серебрящимися бусинками звезд. Скрипучий вой сигнализации где-то поблизости. Лениво-беспорядочное шарканье подошв.

Живот… Как же болит живот! Как будто меня выпотрошили живьем!

Раздался топот приближающихся ног.

Я кое-как поднялся – низ живота опять скрутило адской болью. Я хотел было одернуть подол майки, как передо мной вдруг зашипело. Резко, угрожающе.

Он стоял в двух метрах от меня – зловонный, мерзкий, разлагающийся. Кожа на лице натянута, словно резиновая пленка. На месте, где был рот, виднелись плотно стиснутые челюсти с почерневшими от времени зубами. Щеки окрашены в кровавый цвет, глаза бездумные и в то же время агрессивные, подернутые пеленой. Конечности едва шевелятся, но ясно, что у этой твари полно сил.

– Ах ты ж заррраза!

Страх вернул способность говорить.

Рот существа распахнулся, из него безвольной гусеницей вывалился фиолетовый язык. Запахло мертвечиной. Я отпрянул и поспешно огляделся.

Пустынная на первый взгляд улица была заполнена этими тварями. Шатающимися, бродящими туда-сюда, мычащими, как скот. Хотя в каком-то смысле они им и были.

После Пандемии город опустел, и выживших остались единицы. Мертвяки шарахались по улицам, в метро, по крышам зданий, в супермаркетах – везде, куда бы я ни сунулся. Вон один зомбак топчется на пороге круглосуточного магазина, другой – с оторванной рукой и размозженным черепом – ползет к стене многоэтажки. Чуть левее от меня девчушка лет семи в зеленом летнем платьице со сморщенной от злости мордой чавкает, жуя оторванную руку.

Из водоворота гадких впечатлений меня вырвал гулкий выстрел.

Череп твари лопнул, словно шар с водой. Безжизненное туловище покачнулось и упало, распластавшись в каше своих внутренностей. Хлюпнуло. Мне на лицо брызнула кровь, я покачнулся и упал, ударившись спиной. Вновь попытался встать, и тут же меня подхватили чьи-то руки.

– Ваня! Ванечка… Вставай, родной, вставай…

Это был Куля, мой давнишний друг. Очень вовремя!

Я поднялся, отряхнулся от кусочков плоти, сплюнул горькую слюну.

Куля стоял передо мной, держа в руках заряженный ТТ. Долговязый, белобрысый, он выглядел как после потасовки. Во взъерошенных, словно солома, волосах застряли комья грязи. На веснушчатых щеках темнели серые разводы, а зеленая рубашка на плече была разорвана – да так, что обтрепанный лоскут спадал до самого локтя.

– Ты где взял ствол? – спросил я.

– Какая, на фиг, разница? Я все улицы оббегал, пока тебя искал! Думал, что сдохну, блин! А ты хоть бы «спасибо» сказал!

– Спасибо… Ты нашел людей?

– Да щас! Ни одного живого в четырех кварталах! Походу, в городе остались только мы, братуха.

Я ощутил, как мелко затряслись колени.

– А ты какого черта здесь завис? – спросил Куля. – Оружие нашел?

– Какой там… Тут такое было! Сперва толпа народа, паника… Потом меня как вырубило. Причем, людей было полно, а сейчас все будто вымерли, – я наткнулся на кислую ухмылку Кули – видимо, он счел мои слова за шутку.

Мы с Кулей два часа назад сбежали из сиротского приюта, чтобы отыскать военный пост. Поговаривали, что оттуда выживших переправляют в зону безопасности, и нам нужно было именно туда.

Перед отправкой мы решили осмотреться. Я рванул в ближайшую ментовку, чтобы отыскать оружие, а Куля взялся прочесать окрестности – найти побольше выживших. Чем больше людей нам удастся найти, тем больше шансов, что мы доберемся до поста живыми.

Но сейчас, похоже, наши планы рухнули.

Куля положил еще одного трупака, и мы рванули по извилистой дороге. Двое зомбаков шаткой походкой поплелись за нами.

Я нашел глазами старый перевернутый фургон и шмыгнул за него. Прижался к ржавому покрытию и попытался отдышаться. Рядом примостился Куля, красный, запыхавшийся и злой.

– Походу, нам трындец, – печально констатировал я.

– Сдурел? Отсюда до поста рукой подать. Сейчас же подрываем задницы и двигаем туда!

– У меня что-то с животом! Не знаю… надо посмотреть!

– Нет времени! Идем!

Пришлось мне замолчать и подчиниться. Мы опять рванули через улицу, стараясь двигаться дворами и не светиться на открытой местности.

Все было как в тумане. Я хромал и спотыкался. Рези в животе становились ощутимее, меня бросало в стороны.

Куля держался молодцом. Он завалил еще трех зомбаков, маячивших у нас за спинами. Стрелял Куля метко – попадал с первого раза даже на бегу. Интересно, что мы будем делать, когда кончатся патроны?

Мы пересекли еще один квартал, но зомбаков вокруг только прибавилось. Вывод напрашивался один: нужно искать укрытие. И чем скорее, тем лучше.

Взгляд зацепился за ветхое здание, затерявшееся между городских высоток. В небо вздымались темно-золотые купола, поблескивали тонкие железные кресты. Церковь окружала низкая ограда из пик с треугольными концами. Входные двери были приоткрыты и покачивались от порывов ветра – словно зазывали внутрь.

Я всмотрелся.

В помещение скользнула шустрая черная тень. Двери захлопнулись, тяжело бухнув.

Я дернул Кулю за руку.

– Пошли туда.

Он проследил за моим взглядом и презрительно скривился.

– В церковь? Помолиться хочешь перед смертью?

– Там кто-то есть. Я видел.

– Тухлый вариант, братуха. И вообще… я атеист.

– И что? Там в любом случае безопаснее, чем здесь. Пошли.

И мы, пыхтя, потопали к церкви. Куля подошел к двойным дверям и стал нещадно молотить по ним ногами. Тишину сотряс тяжелый грохот.

– Эй! Открой!

Ответа не последовало. Только протестующе скрипнули петли.

– Твою мать! Открой! Мы знаем, что ты там!

Тут меня окончательно скрутило. Боль вспыхнула такая резкая и жгучая, что я согнулся.

– Куля, блин…