Эрик Хелм - Уцелевший

«А с кем вместе вошел в подземелье Родриго?» — попробовал он задать мысленный вопрос.

«С тем, кто спасал и наставляя, кто велел спрятать окаянную вещь подальше от глаз людских и нелюдских. С тем, кто не дал злобным тварям подсмотреть и похитить. Понимаешь?.. Но скорее же!»

— Понимаю, — тихонько сказал де Ришло.

— Я последую за вами немного позже. Так необходимо. Впятером — не в одиночку. Пускай первым движется господин герцог, а следом — остальные...

Рекс передал электрический фонарь.

Осторожно ставя подошвы на осклизлые, поросшие толстым слоем плесени ступени, друзья спустились в низкий сводчатый склеп. Он показался оробевшим пришельцам огромным, но едва ли насчитывал сорок футов длины и двадцать ширины.

— С эдаким камешком придется попотеть, — шепнул Ричард, оценив размеры и вероятную толщину выстилавших подземелье плит.

— А ломик зачем просил? — ответил Рекс. — В котором углу, ваша светлость?

— В правом дальнем...

Друзья осторожно двинулись вперед.

Отваленная и отброшенная плита валялась подле стены, открывая неглубокую квадратную яму.

— Опередил! — только и произнес герцог.

Тяжелый, уставившийся им в спины взгляд был почти ощутим. Де Ришло развернулся, Мари-Лу вскрикнула. Шагах в десяти возникло красноватое свечение. И объявился Моката.

Опомнившийся первым Рекс метнулся к сатанисту с яростным ревом, но противник неожиданно вознес левую руку, сжимавшую темный, чуть изогнутый, сигарообразный предмет. Свечение исходило от него. Американец замер, наткнувшись на незримую упругую преграду. Прочие тоже застыли, образовав своего рода живую картину, или немую сцену: приготовившиеся броситься вперед люди, внезапно скованные неведомой силой.

Не говоря ни единого слова, Моката медленно обошел своих преследователей. Фосфоресцирующий, точно раскаленный, круг возник на сырых каменных плитах, замкнул пятерых товарищей. Сатанист отступил.

Немедленно после этого ко всем возвратилась способность шевелиться и двигаться. За вычетом де Ришло, все рванулись к Мокате.

— Бесполезно, — сказал герцог.

И впрямь, пересечь магическое кольцо оказалось немыслимо. Нападающих отбросило.

Сатанист неторопливо начал зажигать черные смоляные свечи. Когда пламя осветило склеп, Мари-Лу пронзительно закричала, ибо у противоположной стены обнаружилась Флер — скорчившаяся и перепуганная до полусмерти.

— Флер! Флер! — вопила обезумевшая женщина, однако дочь, по-видимому ничего не слыхала. Она глядела перед собой округлившимися, расширенными глазами — и, казалось, ничего не замечала.

Моката зажег зловонную смесь и принялся размахивать кадилом, бормоча странные заклинания.

Он передвигался столь мягко и бесшумно, что сошел бы за призрак, если бы не уверенный, чуть шепелявый голос, произносивший чудовищные слова. Девочка начала плакать.

В облаках густого, смрадного дыма начиналась устрашающая материализация.

Сначала возникла рожа черного слуги, виденного Рексом в обсерватории у Саймона.

Страшная физиономия удлинилась, расплылась, отрастила на подбородке пучок длинных косматых волос. Четыре изогнутых рога выросли на черепе.

Ужасный козел, председательствовавший на шабаше двумя сутками ранее, — Козел Мендеса — опять уставился на Рекса багровыми, раскосыми, невыразимо злобными пылающими глазами. Дыхание твари вылетало из черных ноздрей с шумом, похожим на пыхтение трогающегося локомотива.

Моката поднял талисман и возложил его на голую, костлявую башку дьявола, где проклятый амулет засверкал, словно исполинский алмаз, у которого почему-то сохранилось темное продолговатое ядро.

Сатанист склонился, ухватил недвижную Флер, швырнул навзничь перед самыми копытами смрадной преисподней твари.

Герцог вырвал у Ричарда взведенный револьвер.

— Магический круг не пропустит и пулю. Она станет рикошетировать и метаться внутри...

Моката начал произносить богопротивные, гибельные строки черной мессы.

Ритуальный кинжал вознесся над неподвижно лежавшей девочкой.

— Стой! — раздался повелительный голос.

Возле уводивших наружу лестничных ступеней возникла прямая, гордая фигура Танит.

Пораженный Моката задержал удар и воззрился на пришелицу бешеными глазами.

Танит, впрочем, смотрела на Мари-Лу.

Она быстро подняла руку, простерла ее в сторону обезумевшей, уже терявшей сознание женщины.

И Кодекс Эпина раскрылся перед мысленным взором несчастной матери на спасительной странице.

Странные буквы, начертанные поблекшими чернилами на желтом от времени пергаменте, внезапно исполнились недвусмысленного значения. Так же, как и во сне, Мари-Лу ясно поняла нужную фразу:

«Только любящим без вожделения дарованы будут сила и власть в наичернейший час.»

Губы Мари-Лу раскрылись. Не понимая значения, не задумываясь, откуда узнала, зачем произносит, женщина громко вымолвила неведомое пятисложное слово.

Действие оказалось мгновенным.

Склеп задрожал и заходил, точно колеблемый землетрясением. Потом начал вращаться, все быстрее и быстрее, напоминая неимоверную карусель. Свечи шипели, пламя клонилось и плясало под напором воздушных струй. Талисман Сета сорвался с козлиной головы, запрыгал, покатился и, вопреки простейшим законам центробежного движения, оказался у ног де Ришло.

Моката отшатнулся.

Козел Мендеса поднялся на задние копыта, высясь над своим нечестивым слугой. Зловонная пасть испустила дикий скрежещущий рев, косые зенки выпучились и начали вращаться в орбитах. Тварь выросла, приняла огромные размеры, оскалилась.

Ритуальный кинжал выпал из дрогнувших пальцев Мокаты и бессильно звякнул о древние камни.

Дьявол, поднятый сатанистом из бездны, карал прихлебателя за допущенный промах.

Громадное переднее копыто низверглось на голову чернокнижника, разбило череп и опрокинуло Мокату ничком. Раздался оглушительный грохот, и подземелье прекратило вращаться.

Еще мгновение перепуганные люди видели перед собою козла, потом злобную харю малагасийца, искаженную от боли и ярости, а затем преисподнее страшилище пропало, оставив по себе лишь вонючий клубящийся дым.

Смоляные свечи бессильно вспыхнули и погасли. Подземелье освещалось теперь только фосфорическим сиянием талисмана.

Флер медленно шевельнулась и приподнялась. Потом всхлипнула, встала на ноги, устремила взгляд к матери, однако смотрела не узнавая, подобно лунатику.

И внезапно спустилась полная, совершенная тишина, словно кто-то бросил на свод подземелья волшебное ватное одеяло, надежно хранящее от обставших черных теней.

* * *

Неземная, невыразимая мелодия, лившаяся из непредставимой, запредельной дали, достигла их слуха. Сперва музыка походила на легкий плеск весеннего ручья, бегущего по звонкому каменистому ложу, потом обрела силу и стала песнопением необычайной чистоты и звучности.