Шарлин Харрис - Много шума из-за одного покойника

Вот почему я вдвойне смутилась — мы уже лежали после всего рядышком, взявшись за руки, — когда он вдруг сказал:

— Лили, мне надо с тобой кое о чем поговорить.

Седака произнес это преувеличенно серьезным голосом, и мое сердце сразу ушло в пятки.

— О чем? — спросила я как можно будничнее и натянула на себя одеяло.

— О твоих квадрицепсах.

— О… четырехглавых мышцах? — недоверчиво переспросила я.

— Тебе просто необходимо их подкачать, — заверил Маршалл.

Я непонимающе уставилась на него.

— У меня весь живот в шрамах, щеки расцарапаны, на боку — вот такой синячище, а ты решил покритиковать только мои квадрицепсы?!

— Ты в прекрасной форме, если не считать их.

— Какой же ты болван!

Не зная, смеяться или браниться, я выхватила у себя из-под головы подушку и обрушила ее на Маршалла. Боль мгновенно напомнила о себе, и я, не сдержав вскрика, ухватилась за ушибленный бок.

— Откинься назад, — велел Маршалл и сел, чтобы поддержать меня. — Ложись на спину, медленно… вот так. Руку чуть отведи в сторону.

Он снова подсунул подушку мне под голову, устроил меня поудобнее и только потом решился признаться:

— Лили, я тебя просто поддразнил.

— Ага… — Мне сделалось ужасно неловко за собственную глупость, я помолчала и откликнулась: — Да, нормальное общение теперь не для меня.

— Лили, почему ты ушла вчера ночью?

— Мне стало как-то беспокойно. Я не привыкла быть с кем-то вместе, встречаться, вообще ходить по гостям. Ты ведь пока женат, еще не успел забыть присутствия рядом другого человека. Может быть, вы с Теей были заманчивыми партиями… Но я не такая. Я ни к кому не хожу на свидания. Я просто… — Я запнулась, не зная, как лучше охарактеризовать свой стиль жизни за последние годы.

— Лавируешь?

Помолчав, я возразила:

— Существую как умею. День за днем, зато безопасно. Делаю свою работу, чужой хлеб не ем, не высовываюсь. Живу себе спокойно.

— Сама по себе?

— Почти всегда, — согласилась я. — Очень мало людей вокруг вызывают во мне уважение или симпатию, поэтому я и не стремлюсь к общению.

Маршалл привстал, опершись на локоть и обнажив мускулистую грудь — настоящее лакомство для моих глаз.

«Вот именно, деликатес, — пришло мне на ум. — Им угощают редко и, может, больше никогда не предложат».

— Кому же ты симпатизируешь? — спросил он.

Я задумалась, потом ответила:

— Мне нравится миссис Хофстеттлер. Думаю, и Клод Фридрих, несмотря на всякие разности. Ты нравишься. Большинство учеников в нашей группе по карате — вполне хорошие люди, хотя Джанет Шук я все-таки недолюбливаю. Мне приятна и наша новая докторша. Впрочем, я едва их знаю.

— А есть у тебя друзья не по работе и не по карате, кто-нибудь из ровесников, с кем ты, к примеру, ходишь вместе по магазинам или ездишь ужинать в Литтл-Рок?

— Нет, — сухо ответила я, начиная закипать от гнева.

— Хорошо-хорошо. — Маршалл миролюбиво поднял руку. — Я просто спросил. Хотелось узнать, как далеко все зашло.

— Боюсь, что дальше некуда. — Я подавила вспышку раздражения и взглянула на часы. — Маршалл, жутко не хочется расставаться, но придется идти трудиться.

— Это что, новый приступ необщительности или тебе и вправду сегодня утром надо на работу?

— В самом деле. Я должна убрать в кабинете у врача, навестить миссис Хофстеттлер, потом зайти в полицейский участок, а после обеда сделать покупки.

Я контролирую расходы на продукты, перед еженедельным походом в магазин составляю подробнейший список, от которого никогда не отступаю.

— А твой бок? Как же ты справишься со всем этим?

— Просто буду делать то же, что и всегда, — удивилась я. — Это же моя работа. Если я ее не выполню, то мне не заплатят. В этом случае я вылечу в трубу.

— Мне тоже пора в клуб, — с неохотой признался Маршалл. — В субботу мы открываем поздно, но до часу дня в офис никто из помощников не подойдет — придется мне самому.

— Тогда давай собираться, — предложила я и внезапно поняла, как мне лень вылезать из теплой постели, где пахнет Маршаллом и сексом.

— Поужинаешь со мной сегодня?

На миг я ощутила знакомое тягостное чувство, едва не отказалась, не выпалила «нет!», но тут же сурово выговорила себе за то, что режу по живому. Маршалл бросал мне спасительный конец, а я не желала за него хвататься.

— Конечно, — ответила я, понимая, что он заметил мою натянутость и тревогу.

Маршалл изучающе посмотрел на меня и предложил:

— Тебе выбирать. Что ты предпочитаешь?

Я не могла признаться, как давно не была в ресторане, опасаясь, что меня просто не поймут. Если мне вечером бывает лень готовить — а такое случается редко, потому что я обожаю стряпать, к тому же это гораздо дешевле, — то я просто покупаю что-нибудь.

— Хм, — замялась я, воскрешая в памяти былые пристрастия. — Я люблю мексиканскую кухню.

— Прекрасно, я тоже. Тогда поедем в «Эль-Пасо гранде» в Монтроузе.

В этот ближайший крупный город жители Шекспира ездят за основными покупками, если не хотят тратить полтора часа на дорогу в Литтл-Рок.

— Хорошо.

Я осторожно приподнялась, спустила ноги с кровати и села. Закусив губу, я некоторое время не двигалась, пытаясь заставить себя встать и пойти чистить зубы. Мне вовсе не хотелось, чтобы Маршалл заметил мои внутренние борения, и — о чудо! — он действительно не стал торопить меня.

Наконец я неспешно поднялась, одеревенело дотопала до ванной, там наскоро обтерлась мокрой губкой, очень тщательно почистила зубы и расчесала волосы. Затем я быстро, но густо подкрасилась, надеясь, что царапины будут не так бросаться в глаза. Оглядев лицо в зеркало с обеих сторон, я решила, что выгляжу более-менее сносно. Впрочем, вид у меня был все равно довольно побитый. На негнущихся ногах я вышла из ванной и уступила место Маршаллу.

К тому времени, как он побрился и почистил зубы щеткой, которую я оставила для него в пластиковом футлярчике на краю раковины — дантист выдает мне такие бесплатно каждый раз, когда я прихожу удалять зубные камни, но продукция этой фирмы меня не вдохновляет, — мне удалось облачиться в обычную рабочую одежду: дешевые джинсы свободного покроя и поношенную бордовую толстовку с отрезанными рукавами и университетской эмблемой на спине. Носки надеть я все же не смогла, поэтому пришлось всунуть ноги в мокасины вместо привычных кроссовок.

Вернувшись из ванной, Маршалл хотел что-то сказать, но запнулся и, видимо, передумал, спросил только:

— Я заеду за тобой к шести?

Я была благодарна ему за то, что он избавил меня от лишних вопросов типа: «Ты точно справишься одна? Может, отменишь работу на сегодня? Давай я помогу тебе». Их я больше всего опасалась.

— Договорились. — Я улыбкой выразила ему признательность за понимание.