Шарлин Харрис - Все хорошо, что начинается с убийства

Мы с Хоувеллом-младшим обменялись кивками. Я не видела этого человека с того самого дня, как в его дом проникли взломщики. Он посмотрел на меня очень странным, чересчур уж пристальным взглядом. Я почувствовала, что Хоувелл пытается что-то передать мне без слов.

С каждой секундой ситуация становилась все более запутанной. Что он хочет мне сказать — или о чем промолчать? Почему? Могу ли я найти в себе силы озаботиться этим?

— Лили и я просто выйдем на минутку в другую комнату, — извинилась Арнита Уинтроп.

Я распознала тревогу под маской вежливости и камуфляжем ее дорогого наряда. Она тревожилась, причем очень сильно. Стало быть, таких людей тут было трое, включая меня. Муж Арниты казался спокойным, как огурец.

— Нет, дорогая, подожди минутку, — сказал Хоувелл-старший с величайшим добродушием. — Ты не можешь просто взять и увести из комнаты самую хорошенькую женщину, какую я видел за многие годы, прежде чем мне удастся хорошенько ее рассмотреть.

— Ах, какой ты! — ответила Арнита, великолепно имитируя такое же идеальное добродушие, и явно расслабилась. — Тогда присядьте, мисс Бард.

Она подала мне пример, опустившись на диван напротив двоих мужчин, сидевших в высоких креслах. Мне пришлось послушаться, чтобы не выглядеть дурочкой.

Я сожалела, что приехала. Мне хотелось домой.

— Мисс Бард, вы ведь были в церкви во время взрыва и в доме моего сына при этом столь загадочном взломе?

Я насторожилась, все мои чувства встрепенулись. Уинтроп-старший очень хорошо знал, что я там была.

— Да.

Он секунду подождал, когда я продолжу, и понял, что мне не хочется ничего говорить.

— Господи боже, — пробормотала Арнита. — Вы наверняка до смерти перепугались.

Я вздернула бровь.

Лоб Хоувелла-младшего был покрыт каплями пота.

Мне не хотелось говорить о церкви.

— Вообще-то, я не знала, что кто-то вломился в дом, пока этот тип не убежал. Наверное, я напугала его больше, чем он меня.

Я надеялась, что, упомянув о взломщике в единственном числе, я продемонстрирую свое полное невежество относительно истинного положения вещей. Хоувелл-младший смотрел на голову оленя, красующуюся на стене, но я смогла прочесть в его позе облегчение. Я дала правильный ответ.

При виде троих людей в этой комнате на меня накатило самое странное чувство. Мне казался весьма неправдоподобным тот факт, что я нахожусь в этом доме, в их компании. Это походило на падение в кроличью нору в «Алисе в Стране чудес». Не страдала ли я от неких странных последствий взрыва?

Хоувелл-старший счел мою последнюю реплику очень забавной.

— Вы хоть знаете, зачем они приходили, юная леди? Вам вообще известно, были они ниггерами или белыми?

Я привыкла относиться к людям снисходительно, но почувствовала, как у меня напряглась спина. Наверное, лицо тоже. Я сочла тон Хоувелла-старшего презрительным и оскорбительным. У меня появилось искушение упрекнуть старика, но оно исчезло при виде тревоги на лице хозяйки.

— Нет, — ответила я.

— Бог мой! Немногословная женщина, как это необычно, — захихикал Хоувелл-старший, но в его поблекших голубых глазах не было веселья.

Самый древний из ныне живущих Уинтропов привык к большему уважению.

— Вломиться в дом среди бела дня, — сказала Арнита, качая головой при мысли о зле, царящем в нынешнем мире. — Просто не могу себе представить, о чем они думали.

— Ох, мама!.. — сказал ее сын. — Они могли унести видеоплееры, видеокамеру, даже телевизор и получить за них столько денег, что им на много дней хватило бы на наркотики.

— Думаю, ты прав. — Арнита снова уныло покачала головой. — Мир нисколько не становится лучше.

Я подумала, что странно приводить такие доводы в моем присутствии, но, может, старшие Уинтропы были единственными людьми в Шекспире, не знавшими моей истории.

— Милая, мисс Бард знает, насколько жесток этот мир, — печально сказал муж Арниты. — Ее прошлое, и этот ужасный взрыв…

— Ох, дорогая! Простите, я совсем не хотела…

— Ничего, — ответила я, безуспешно стараясь, чтобы голос не звучал устало.

— Как ваша нога, мисс Бард? — спросил старик, говоривший так же измученно, как и я. — Насколько я понимаю, вы лишились части уха?

— Не самой важной, — ответила я. — А нога заживает.

Все Уинтропы издали сочувственные звуки.

Арнита воспользовалась паузой, наступившей после этого, и твердо заявила мужу и сыну, что нам с ней нужно кое-что обсудить. Тяжело поднявшись на ноги, я последовала за ней. Выпрямившись, она прошагала по коридору в комнату поменьше, личную гостиную Арниты. Помещение было декорировано в белых, бежевых и персиковых тонах. Вся мебель тут оказалась небольшой, как раз под стать маленькой Арните Уинтроп.

Я снова устроилась на удобном диване, и Арнита приступила к делу:

— Вы позволите называть вас Лили? У меня есть кое-что, оставленное вам Мэри.

Я молча это снесла. У Мэри вообще было мало имущества, и я решила, что Чак разберется с любыми случайными незаконченными делами, которые остались после нее.

Я кивнула, давая понять Арните, что она может продолжить, когда захочет.

— Вы приходили даже в те дни, когда не должны были работать у Мэри.

Я отвела глаза. Кому какое дело, когда я работала.

— Вы поймете, как она это ценила, только когда сами состаритесь, Лили.

— Она мне нравилась.

Я смотрела на картину маслом, изображавшую трех внуков Уинтропов. Почему-то мне казалось очень странным видеть лицо маленького Бобо в этой незнакомой обстановке. На картине Эмбер Джин куда больше походила на мать, чем на самом деле. Хоувелл-третий был долговязым и очаровательным.

— Конечно, Мэри всегда сознавала, что осталось немного, и Чак помогал ей вести сносную жизнь.

— Как ему и полагалось, черт возьми, — категорически заявила я, и наши глаза встретились.

— Тут я с вами полностью согласна, — сухо проговорила Арнита, которая мне почти нравилась. — Дело в том, что Мэри не смогла завещать вам деньги, чтобы поблагодарить за доброту, поэтому сказала мне, что хочет оставить вам это маленькое кольцо. Без всяких условий. Вы можете продать его или же носить, как захотите.

Арнита Уинтроп протянула мне потертую бархатную коробочку. Я взяла ее и открыла. Внутри лежало кольцо, настолько красивое и женственное, что я невольно улыбнулась. Его сделали в виде цветка с лепестками из розоватых опалов, жемчужину в центре окружали крошечные алмазы. У цветка было два листика — об этом можно было догадаться по паре темно-зеленых камней, которые, конечно же, не были настоящими изумрудами.

— Хорошенькая вещица, правда? — ласково спросила хозяйка.

— Да, — ответила я, и в голову мне сразу пришло, что я не помню среди вещей Мэри потертой бархатной коробочки.