Юкито Аяцудзи - Another. Часть 1. Что?.. Почему?..

Оба раза, когда я спускался в подвал, там была Мей.

Меня все это время потихоньку грызла мысль, почему так. Мне это казалось странным… что склоняло меня, хоть и слегка, к версии «Мей Мисаки не существует».

А ответ-то был простейшим из всех возможных.

Теперь, когда я его знаю, ясно вижу: ничего странного тут нет. Не было ничего такого загадочного в словах старухи; она оба раза сообщила мне голый факт .

«Других посетителей все равно нет…»

Она была абсолютно права.

Потому что Мей – не посетитель. Этот дом, включая выставку, – и есть дом Мей.

Тихими шагами я прошел между рядами кукол, направляясь к задней лестнице. И снова глубоко дыша за тех, кто сам дышать не мог.

Сегодня на выставке играла не струнная музыка, а въедающийся в память женский вокал. Слова на фоне такой же въедающейся мелодии были не на английском и не на японском. Возможно, на французском.

Время было – без малого четыре. И в похожей на гробницу подвальной комнате, погруженной в холод куда более сильный, чем на первом этаже, в самой середине –

Стояла Мей. Толстая черная водолазка, черные же джинсы – впервые я увидел ее не в школьной форме.

Сражаясь с нарастающим во мне напряжением, я небрежно вскинул руку.

– Привет.

– Ну? – спросила она с самой микроскопической из микроскопических улыбок. – Как тебе нравится не существовать?

– Не очень, – ответил я, нарочито поджав губы. – Но… знаешь, все равно как-то легче на душе стало.

– О? С чего это?

– Потому что теперь я знаю, что Мей Мисаки существует .

Однако…

Все же: а вдруг девушки, стоящей передо мной, на самом деле нет … Даже сейчас сомнение на миг шмыгнуло мне в голову.

Я изо всех сил заморгал, прогоняя непрошеную мысль, потом уставился на Мей и, не отводя взгляда, подошел на шаг.

– Когда я в первый раз сюда пришел… – я заговорил, чисто чтобы самому слышать свой голос, – ты мне сказала: «Я спускаюсь иногда сюда. Мне здесь нравится». И сумки тогда у тебя не было, хотя ты только что пришла из школы… Отсюда вывод, что обычно ты живешь здесь на каком-то из верхних этажей и «спускаешься иногда сюда». В тот день ты пришла домой, оставила сумку, а потом спустилась, потому что была в настроении.

– Естественно, – кивнула Мей и вновь чуть-чуть улыбнулась. Я продолжил:

– Я тебя спросил, живешь ли ты где-то рядом, и ты ответила «ага». Потому что…

– Ну, мы живем в этом доме на третьем этаже. Слово «рядом» вполне уместно, как ты думаешь?

Да, вот что она имела в виду.

– Та пожилая женщина, которая всегда сидит возле входа, – это ее ты назвала «бабушка Аманэ»?

– Она мамина тетя. Мне, значит, двоюродная бабушка. Мамина мама умерла молодой, так что она мне как будто просто бабушка, – ответила Мей равнодушно, но без запинки. – Ей вреден яркий свет, поэтому она в последнее время постоянно носит эти очки. Она говорит, что людей различает нормально, так что, думаю, работать это ей не мешает.

– По телефону тогда твоя мама ответила?

– Ты ее удивил. Мне никогда не звонят другие ученики.

– А. Эмм, может, мне просто показалось, но твоя мама, эээ…

– Моя мама что?

– В смысле, это твоя мама сделала всех этих кукол? Она и есть Кирика?

– Да, – без намека на раскаяние кивнула Мей. – Кирика – ее псевдоним, ты, наверное, догадываешься. Настоящее имя гораздо прозаичнее. В основном она безвылазно сидит в мастерской на втором этаже – делает кукол, рисует картины и бог знает чем еще занимается. Она сдвинутая.

– «М» в «Студии М» означает «Мисаки»?

– Не так уж сложно догадаться, правда?

Женщина средних лет в ярко-желтой одежде, которую я видел на площадке наружной лестницы во второй свой приход сюда. Я и раньше понял, что она имеет отношение к кукольной студии, но неужели это и есть мать Мей – кукольник Кирика?

– А с твоим отцом что?

Мей отвела глаза.

– Что и с твоим.

– В смысле… он за границей?

– Кажется, сейчас он в Германии. Он по полгода за границей, а половину оставшегося времени торчит в Токио.

– Он торговлей, что ли, занимается, или чем-то в этом роде?

– Понятия не имею. Я плохо представляю, чем он занимается. Но думаю, у него денег куры не клюют, раз он построил этот дом и разрешает маме делать что хочет.

– Уаа.

– Нас можно назвать семьей, конечно, но она не сказать чтоб очень крепкая. По мне так и ладно.

Туман, который подобно облаку водянистых чернил постоянно окутывал личность Мей Мисаки. То, что он начал потихоньку рассеиваться, меня почему-то слегка сбило с толку.

– Хочешь, перейдем на третий этаж? – предложила Мей. – Или предпочитаешь продолжить разговор здесь?

– Ээ, здесь нормально.

– Ты ведь плохо перевариваешь эту комнату, да, Сакакибара-кун?

– Не то чтобы я ее не переваривал…

– Но ты к ней еще не привык, правда? К этой атмосфере, к пустоте кукол? Наверняка у тебя еще много вопросов.

– Аа, ага, много.

– Тогда…

Мей развернулась и молча зашагала в заднюю часть комнаты. Обошла черный гроб с куклой девушки, поразительно похожей на нее, – и исчезла. С некоторым запозданием я поспешил за ней.

За гробом на стене висела темно-красная портьера; как и в прошлый раз, она чуть колыхалась от дуновения кондиционера.

Мей выглянула из-за портьеры, потом молча отдернула ее. Там –

Я увидел металлическую дверь кремового цвета.

Рядом на стене была прямоугольная пластмассовая кнопка.

– Ты знал, что она тут есть? – спросила Мей, нажав кнопку.

Я кивнул.

– Когда я в прошлый раз пришел, ты здесь исчезла. Я тогда же проверил за портьерой.

С низким гудением железные створки раздвинулись. За ними оказалась кабина лифта, связывающего подвал с верхними этажами.

– Прошу, Сакакибара-кун, – войдя в лифт, Мей жестом пригласила меня сделать то же самое. – Поговорим обо всем наверху.

7

Три черных кожаных софы стояли вокруг низкого стеклянного столика. Одна двухместная и две одноместных. Плюхнувшись на одну из одноместных соф, Мей коротко вздохнула и посмотрела на меня.

– Давай. Сядь хотя бы.

– А… ну да.

– Пить хочешь?

– Ээ, не… спасибо.

– Я хочу. Тебе лимонный чай? Или с молоком?

– Мм, на твое усмотрение.

Мы поднялись на лифте в квартиру семьи Мисаки. Мое первое впечатление было – что здесь почти не живут… если вообще живут.

Мы очутились в просторной гостиной (по совместительству столовой). Для такой площади мебели было неуютно мало, вдобавок каждая деталь была идеально точно выставлена на свое место. Пульт от телевизора, небрежно кинутый посреди стола, казался каким-то чужеродным предметом.

Окна были закрыты, работал кондиционер. Причем работал на полную мощь, несмотря на начало июня.

Мей встала с софы и отправилась на кухню; практически тут же вернулась с двумя банками черного чая.