Юкито Аяцудзи - Another. Часть 2. Как?.. Кто?..

– Это Мисаки, – сообщил я Мотидзуки и только потом ответил на звонок. Похоже, уровень сигнала был паршивый – ее голос с трудом пробивался сквозь помехи.

«Сакакибара-кун? – наконец разобрал я. – Где ты сейчас?»

– У себя в комнате, вместе с Мотидзуки.

«Где ваша комната?»

– На втором этаже, от входа налево, в самом конце. Номер, эээ…

– Двести два, – шепотом подсказал Мотидзуки.

– Двести два.

«Можно я подойду? – попросила Мей. – До ужина еще есть время».

5

Не дожидаясь прихода Мей, Мотидзуки заявил: «Пойду осмотрюсь», – и вышел из комнаты. Должно быть, решил проявить тактичность.

Едва открыв дверь, Мей сразу же объяснила, зачем пришла:

– Хочу послушать ту запись.

Я быстро подчинился. Кассета и плеер лежали на столике возле окна. Мотидзуки достал их из сумки специально для нас.

Засовывая кассету в плеер и нажимая кнопку «Воспроизведение»…

…я вспоминал свой позавчерашний разговор с Мей.

То утро началось с того, что бабушка объявила: «Я нашла фотографии Рицко».

Я попросил бабушку их поискать сразу после телефонного разговора с отцом. И вот наконец.

– Где они были? – спросил я, и она ответила:

– В заднем домике, в шкафчике.

Имелся в виду домик, где жила и работала Рейко-сан. Что вообще там делали вещи, пятнадцать лет назад принадлежавшие маме?

– Раньше Рицко жила как раз там, – объяснила бабушка. – Когда она вышла за Ёске-сана и переехала в Токио, мы перенесли бОльшую часть ее вещей сюда, в основной дом, но… Когда я туда зашла и поискала, то нашла эту коробочку в глубине шкафчика на самой верхней полке. Вот, держи.

Она протянула старую плоскую коробочку. В углу грязно-розовой крышки я разобрал написанное по-английски имя: «Ritsuko».

– Там фотографий много. Уверена, какую-нибудь из них она в третьем классе сделала.

Я, как и обещал, тут же позвонил Мей на мобильник. Она уже вернулась с дачи, и звонок прошел без проблем.

«Можно я подойду?»

Да. Тогда она произнесла ту же самую фразу. И во второй половине дня приехала в Коикэ.

К себе домой я пригласил Мей впервые. Когда я ее представил бабушке, та сперва здорово удивилась, но тут же переключилась в режим гостеприимства и стала предлагать Мей сок, печенье, мороженое, и т.д. и т.п… Спасибо, ба.

В маминой коробочке лежало всего четыре фотки. Одна из них, как и предположила бабушка, оказалась той самой групповой фотографией, которую мы искали…

Вот что было написано карандашом на обороте.

16 марта. Видимо, день выпускной церемонии.

Фотография была 13х18 см, цветная, но вся выцветшая. Если здесь был весь класс, стало быть, они снимали с автоспуском.

Ребята собрались в классе перед доской. Те, что в первом ряду, подались немного вперед, упершись руками в колени; во втором ряду стояли прямо; в третьем тоже прямо, но поднявшись на учительское возвышение. В самом центре второго ряда стоял классный руководитель – молодой Тибики-сан. Его руки были скрещены на груди, губы сжаты; лишь глаза и щеки улыбались.

Я тут же нашел пятнадцатилетнюю Рицко – сзади и наискосок от него. На ней была та же форма, что и в фотоальбоме, который я смотрел в дополнительной библиотеке. Она улыбалась, но в лице ее виднелось еле уловимое напряжение.

– Это… – прошептала Мей, вглядываясь в фотку, которую взяла у меня из рук. – А ты можешь сказать, Сакакибара-кун? Который из них Мисаки Ёмияма?

– Ага… – я глянул на фотографию сбоку. – Думаю, вон тот, справа.

На самом краю учительского возвышения чуть в стороне от остальных стоял парень. Он улыбался, как все, но в его улыбке было что-то печальное. Стоял он понурившись, руки свисали плетьми. Может, мне казалось, но впечатление было, будто он не столько «стоит», сколько «плывет» или «парит»…

– …Ну, в смысле, он чисто на вид какой-то не такой, скажи?

– Ты так думаешь? – голос Мей дрожал и вообще был какой-то хриплый. – Тебе он кажется странным?

– …Ага.

– А в чем именно?

– Так вот сразу я не…

Я замолчал, потом принялся сбивчиво объяснять, что чувствовал.

– Как бы тебе сказать? По сравнению с другими частями фотки там, где он стоит, как-то… не знаю… как будто он чуть-чуть не в фокусе, или легкое марево вокруг него, или еще что-то. Как-то так.

– А. А цвет?

– Что цвет?

– Цвет тебе не кажется странным?

– Да не особо…

Чем дольше я смотрел на фотку, тем более пугающей она мне казалась. Вот интересно, если бы я объяснил отцу, что происходит, а потом показал ему эту штуку со словами «вот смотри, самая настоящая паранормальная фотка», как бы он это воспринял? Скорей всего, засмеялся бы и сказал «Не говори глупости»… И все-таки.

Пусть это нелепо и антинаучно, но оно настоящее. Потому-то мы оба сейчас и…

– Спасибо, – сказала Мей, возвращая мне фотографию. Я не видел, когда она успела, но повязки на левом глазу у нее не было.

Передо мной был «глаз куклы» – пустой синий глаз. Потом Мей тихо вздохнула, и глаз снова скрыла повязка.

– А на других фотографиях тоже твоя мама?

– А, ага.

Я просмотрел остальные три фотки по очереди, держа их перед собой. Теперь уже Мей глядела на них сбоку.

На одной фотографии мама была с моими бабушкой и дедушкой. Кажется, они стояли перед воротами нашего дома. Судя по всему, снимок был тоже из среднешкольных времен.

На следующей мама была одна на детской площадке по соседству. Она восседала на решетчатой конструкции для лазания и показывала знак мира. Тут она явно была еще в начальной школе.

На последней фотке были запечатлены две сестры где-то в доме. Надпись на обороте гласила: «Рицко, 20 лет. С Рейко». Разница в возрасте между сестрами составляла одиннадцать лет, значит, Рейко-сан на этой фотографии было около девяти.

– …Хм, – тихо прошептала Мей. – Понятно.

– Что понятно?

– Они похожи.

– М?

– Твоя мама и… ээ, тетя.

– А… думаешь?

– На этой фотографии, где они вдвоем, это не очень видно, но если сравнить их лица, когда они были маленькими, – ну, на втором и на третьем снимках, – они же почти один в один.

Мей была права. Я то же самое почувствовал, когда в первый раз увидел маму в фотоальбоме. Если сделать поправку на разницу в возрасте, девушки действительно очень похожи.

Ну, в смысле, они же все-таки родные сестры, так что эта мысль вовсе не такая уж потрясающая. Так я мысленно говорил самому себе, но Мей я сказал всего лишь: «Ну, может, и так», – и склонил голову набок. Мей, кажется, взглянула на меня чуть раздраженно.

– Твоей тети Рейко сейчас нет? – сухим тоном спросила она, и ее правый глаз чуть прищурился.

– Кажется, вышла куда-то, – ответил я.