Сергей Антонов - Штосс (сборник)

Между тем, Мишка находился неподалеку. Он вместе с Циркулевым спрятался за сараем.

– Фима, страсть как выпить хочется, – жаловался властелин села. – Прямо скулы сводит.

– Так выпей! – кивал своей огромной, кудлатой головой изобретатель. – В чем дело? Сразу полегчает!

– Не могу, – хныкал Чубей. – Хочу, а не могу. Чувствую, что не имею права. Хоть ты меня режь!

– М-да, ситуация, – Фима задумчиво смотрел на обездоленного Мишку. – Как жить-то теперь будешь?

– Сам не знаю. Хоть вешайся!

– Слышь, Мишаня, а может тебя того… Закодировать?

– А сможешь?

– Не знаю, не пробовал, но… Тут все дело в психологическом воздействии на твой разум. Деньги есть?

– Деньги? А зачем?

– Затем, дурашка!

Фима выступил с целой речью, изобиловавшей такими мудреными терминами, которых Чубей никогда не слышал. Суть иносказаний Циркулева сводилась к тому, что ни одно кодирование не будет действенным, если за него не заплатить.

– Сколько возьмешь?

– Как везде – двести тысяч.

– А можно деньги потом, после победы в конкурсе?

– Обижаешь, Мишка. Свои все-таки люди. Верю. Так будешь кодироваться?

– Буду! – Чубей рванул майку на груди с выражением лица короля Людовика, готовившегося к казни на гильотине. – Кодируй! Все одно – подыхать!

Циркулев усадил пациента на колченогий табурет. Встал позади Мишки и принялся раскачивать его за плечи, приговаривая:

– Не пей, сука! Не пей! Будешь пить – сдохнешь под забором. Не пей, сука! Будешь пить, падла?!

Заключительным аккордом кодирования стал крепкий подзатыльник.

– Ну, будешь теперь пить?

Чубей посмотрел на Циркулева просветленным взглядом.

– Не буду. Не… Не буду! Ура! Не буду!

Оторвин выскочил из-за сарая и исполнил перед мужиками нечто среднее между мазуркой и вальсом. Потом от полноты чувств расцеловал всех в небритые щеки.

– Что это он? – перешептывались удивленные нижнечмыринцы. – Видать, совсем плох…

– Вот так живешь, живешь, а тут бац – переклинило и на «дурку».

– Бедолага…

Чубей себя бедолагой не чувствовал. После поцелуев, он встал на лавку и объявил:

– Теперь все к конторе! Будем требовать то, что нам положено! За мной, мужики!

Революционный настрой Оторвина моментально передался массам. Толпа двинулась к конторе, готовая смести на своем пути любые препятствия. Гриня вновь отличился. Он принес откуда-то старый китель и отдал его Мишке.

– Набрось, а то в своей майке смотришься так, будто только что из вытрезвителя вышел.

Чубей напялил китель, застегнул пуговицы и стал похожим на персонажа фильма о репрессиях 37-го. Сон оказался вещим. Оторвин получил форму соответствующую своему новому положению. Теперь он точно знал, что вперед его ведет не какой-то удар мячиком по башке, а длань судьбы. В голове неожиданно всплыли строки песни, услышанной когда-то в детстве.

– Эх, орлы мои! – обратился Мишка к соратникам. – Запевай и подхватывай!

Мужики запели. Сначала невнятно и вразнобой, но вскоре Нижние Чмыри уже содрогались от залихватского «Сталин и Мао слушают нас! Слушают нас! Слушают нас!»

Никанор Льняной тоже услышал и заметил оппозиционеров издали, встретил их на крыльце.

– Зачем приперлись? Что орете как белые медведи в теплую погоду? Зарплаты сегодня давать не будем. Нет денег ни для Мао, ни для Сталина.

– И завтра тоже не будет! – толстуха Леокадия Развитая, выглянула из-за спины председателя. – Понимать надо. «Красный пахарь» сейчас находится на переломном этапе и требовать зарплату…

– Да пошла ты со своей зарплатой! – Мишка выступил вперед и сунул под нос председательше сельсовета обрывок газеты. – Ты в курсе конкурса «Властелин села»?

– В курсе! – отмахнулась Развитая. – Только у нас кандидатов в победители нет. В каждом дворе – полное свинство и разгильдяйство! Вот на следующий год, поднатужимся…

– Ты можешь тужиться сколько душеньке угодно, – подбоченился Чубей. – А я к конкурсу готов!

– Ты?!

– Я!

– А сопли перед конкурсом утер?

– И тебе утру, корова сельсоветовская!

От такой наглости Леокадия окаменела и лишилась дара речи. Видя состояние Развитой, Никанор взял инициативу в свои руки и подтолкнул парализованную Леокадию к машине.

– Поехали, посмотрим, чего там Мишка начудил!

Чубей с дружками остался дожидаться результатов осмотра на крыльце. Зная о врожденной подлости Льняного, новый лидер нижнечмыринского движения неприсоединения исподволь стал готовить своих боевиков к тому, что, возможно победу придется вырывать с помощью физического воздействия на власти. Между тем шокированный осмотром подворья Оторвина председатель ощущал приближение мордобоя и задумчиво ощупывал свой тройной подбородок.

– А ведь придется этого придурка властелином села признать, – поделился он с Леокадией невеселыми мыслями. – Неровен час, волнения начнутся.

– Ах, козлы! – шипела Развитая. – Ах, индюки пластмассовые! Признаем, но завтра… Я им такого властелина покажу! Ни один самогонки у меня в долг не возьмет!

Мужики ничего не знали о страшном намерении Леокадии, поэтому встретили подъехавшие «Жигули» председателя громким улюлюканьем. Льняному пришлось сделать вид, что он рассматривает гам, как приветствие в свой адрес. Улыбнувшись так, словно у него болел зуб, председатель жестами заставил толпу смолкнуть.

– Слово, товарищи, предоставляется всеми нами уважаемой Леокадии Евменовне Развитой!

Леокадия оперлась на капот «Жигулей» и обвела собравшихся взглядом Медузы Горгоны.

– Ну, что, соколы мои. Не ожидала. Скажу честно не ожидала: победителем конкурса «Властелин села» признан Михаил… Как тебя отчеству, чурбан? Михаил Фомич Чубей-Оторвин. Премия в тридцать базовых величин будет вручена ему в торжественной обстановке…

– Э, Леокадия, – выступил вперед Кулачков. – Гони бабло сейчас! Чем обстановка не торжественная?

– Правильно, сию минуту! – загалдели мужики. – Давай наши деньги, а иначе все тут разнесем по кусочкам!

– Спокойно, мужички, – поднял руку Егор Никанорыч. – Колхозная касса пуста, но ввиду исключительных обстоятельств…

Председатель вынул из кармана пухлый бумажник и отсчитал искомые базовые величины, причем всем стало понятно, что этих самых величин в кошельке у Льняного осталось еще много.

– Держи, Михаил! – Егор Никанорыч обнял Чубея и трижды расцеловал. – Сердце просто поет. Радуюсь вместе…

Закончить свою прочувствованную речь Льняной не успел. К конторе подкатили «джип» Хрякова и милицейский УАЗ. Никанорыч бросился к главе района с докладом, но тот словно не заметил лидера «Красного пахаря» и направился к Леокадии.

– Что за столпотворение?

– Итоги конкурса подводим, Александр Александрович. Победителя чествуем.