Дмитрий Сафонов - Шериф

— Ты меня слышал.

— Понимаешь, — Иван понизил голос до шепота, — это нехорошее место. Очень нехорошее.

— Что там нехорошего?

Баженов и раньше слышал рассказы про глухую лесную поляну, в середине которой была неизвестно кем и неизвестно когда выкопана огромная дыра. Говорили, что она уходит вглубь до самого центра Земли, но разве можно верить бабушкиным сказкам? Что за ерунда?

Сам он ни разу там не был и эту штольню никогда не видел: Баженов не любил шляться по лесам. Он даже не очень-то верил в то, что она существует. Скорее всего, старики пугали ею детей, чтобы те не забредали далеко в лес.

Но сейчас, увидев страх в глазах Лесного Отшельника, Баженов подумал, что, может быть, сказки не врут, и штольня действительно есть.

— Так что там такого нехорошего? — повторил он. Иван пожал плечами:

— Не знаю. Я однажды забрел туда… Сдуру… И с тех пор больше не хожу, хотя и грибов и ягод там — навалом. Там… страшно. Я не знаю почему, но как-то не по себе становится…

— Ну, что там страшного? — допытывался Баженов. — Что, оттуда выпрыгивают черти и утаскивают с собой в преисподнюю?

— Да нет! — отмахнулся Иван. — Какие черти? Никого там нет. Ни души. Не знаю, почему там страшно, просто страшно, и все.

Баженов оглянулся на маленький отряд, ожидавший распоряжений своего предводителя. Он только понапрасну терял с Иваном время. «Что-то страшное, а что — сам не знаю». Тоже мне, объяснение. Разве может быть страх без причины? Он должен быть чем-то вызван.

— Значит, говоришь, нехорошее место? Иван затряс головой:

— Точно, точно. Нехорошее.

— Вот и отлично! Нехорошее место как нельзя лучше подходит для нехорошего человека, которого мы ищем. Пошли, Иван! Не бойся, в случае чего — прячься за меня! У меня восемь патронов в обойме и один — в стволе. Девять чертей я уложу, десятый схватит меня, а уж на твою долю достанется только одиннадцатый. Устраивает такой расклад?

Иван сокрушенно кивнул. Похоже, у него не было выбора. Если Баженов что-то задумал, то обязательно сделает, чего бы это ему ни стоило.

— Давай, Ваня, вперед, и поживее! — Он махнул рукой мужчинам, чтобы следовали за ними. — Пошли!

Иван повел их в глубь леса какими-то едва заметными тропками. Перед огромным корявым дубом он остановился, отыскивая одному ему известный ориентир. Он обошел дуб со всех сторон, ощупывая кору руками.

— Ага! Дупло… — приговаривал про себя. Иван. — Значит, там — восток…

— Ну, скоро ты? — торопил его Баженов. Он не хотел признаваться в этом даже самому себе, но ему и впрямь становилось неуютно.

Ветви над головой тихо шелестели, хотя не было ни ветерка. Или, может, здесь, внизу, не было ни ветерка? А наверху он был? За спиной затрещали кусты. Все мужчины — кроме Ивана — обернулись на шум. Ружецкий вскинул ружье к плечу.

— Косуля, наверное, — не оборачиваясь, сказал Иван. — Сейчас, мне нужно найти правильное направление, а то мы заберем в сторону. Здесь был сломанный сук…

— Да вот он, перед тобой! — Баженов нервничал, но всячески пытался скрыть волнение.

— Нет, это другой. — Иван читал лесные тайны, как открытую книгу. — Этот обломился недавно. А тот… Вот он! — он показал на еле заметный выступ. Баженов никогда бы не обратил на него внимания. Просто выступ на коре, и все. Но для Ивана он был указателем, таким же надежным, как проржавевший щит с надписью «Горная Долина» на въезде в город.

— Туда! — сказал Иван. — Тут недалеко, километр, не больше.

Дальше они шли совсем без дороги. В ботинки Баженова набилась прошлогодняя листва и мелкие отломки сухих веток.

Каждую минуту он ожидал, что вот-вот появится просвет между деревьями и они окажутся на поляне. Глухой лесной поляне со зловещей дырой в центре, ощерившейся, как злобная пасть. Но они заходили все дальше и дальше, а деревья никак не хотели расступаться, словно хранили тайну заброшенной штольни.

Баженов чувствовал нарастающее беспокойство за своей спиной. И еще — он боялся, как бы Ружецкий не оступился и случайно не выстрелил.

— У тебя ружье на предохранителе? — спросил он, непонятно почему перейдя на шепот.

— Да, — прошептал в ответ Ружецкий. Серега Бирюков перескочил через поваленный ствол молодой осины и приблизился к авангарду маленького отряда.

— Эй, а почему вы говорите шепотом? А?

Баженов не знал, что ответить. В самом деле, почему они говорили шепотом?

Иван внезапно остановился и вытянул перед собой грязный палец с желтым ногтем.

— Вон! Там! — Он кивнул головой, уступая Баженову дорогу. — Иди первым.

Баженов стоял и не мог двинуться с места. Сердце колотилось в груди, как пойманный в силки заяц — бешено и отчаянно. Но отступать было поздно. Он достал из кобуры пистолет и передвинул флажок предохранителя.

— Погасите фонари! — сказал он, хотя никто и не думал их включать: они добирались до поляны почти в полной темноте, словно забыли о том, что у них есть фонари.

Ружецкий встал рядом с ним. Баженов чувствовал его плечо. Он скосил глаза: руки у Валерки дрожали. Костяшки пальцев, сжимавших ружье, побелели от напряжения.

— Ну что, пошли? — спросил Ружецкий.

— Сейчас, — сказал Баженов, ощущая холод в животе. — Пусть старики подтянутся. — За спиной он слышал хруст веток под ногами Леонтьева и Ануфриева. Наконец хруст затих.

Он выждал еще несколько секунд.

— Пошли! — Но он не пошел, а выбежал из-за деревьев, опасаясь, что может передумать в последний момент. Остальные побежали за ним.

Едва ступив на поляну, Баженов понял, что имел в виду Иван. Это было действительно нехорошее место. Какое-то очень тихое. Затаившееся. Чего-то выжидающее.

Первое, что поразило его, — это абсолютная тишина. Они будто шли по мягкому ковру, скрадывавшему все звуки. Баженов взглянул под ноги, но нет… На земле точно так же лежали сухие листья и гнилые ветки. Они должны были шуршать и трещать под ногами… Но не трещали.

Краем глаза Баженов увидел, как косится себе под ноги Ружецкий, и понял, что он тоже это заметил. С поляной было что-то не так.

Они — шестеро здоровых мужчин — двигались бесшумно, как привидения. Или как водолазы, продирающиеся сквозь толщу воды.

Баженов не выдержал и включил фонарик. Остальные пятеро, как по команде, сделали то же самое. Желтые лучи беспорядочно заметались по открытому пространству. Поляна была не такой уж большой — почти идеально круглой формы, диаметром приблизительно тридцать метров. Никак не больше сорока.

. «Потому она и глухая, что ее трудно найти, — подумал Баженов. — Точнее, ее легко не заметить. Но она есть! Она существует! А раз так — значит, должна быть и штольня».

Он направил луч фонаря в центр поляны, машинально отметив, что остальные поступили так же. Будто ими кто-то управлял. Баженов подумал, что сейчас из громкоговорителя, укрепленного на одном из деревьев, окружавших поляну, раздастся команда: «Лежать!», и они все как один бросятся на землю. Но команды не последовало.