Инесса Ципоркина - Меня зовут Дамело. Книга 1

Боги мешика жестоки, но змеиная мать злее девяти адов, вместе взятых. В свои безрадостные края она забирает тех, у кого уже не осталось, чем бороться. Кто отдал себя целиком, оставив себе лишь один путь — путь очищения, пролегающий через глотку Пожирательницы грехов. Именно сюда на всех парах летит Маркиза и сюда уже почти дошла Сталкер.

Тласольтеотль гладит Дамело по плечам и груди, так собственнически, так безмятежно, под лаской ее ладоней таится мощь, обещая забвение, забвение и блаженство. Кечуа откидывает голову назад, со стуком бьется затылком о стену — раз, другой, третий. Со стороны кажется: он вот-вот кончит. А еще кажется, нет ничего, что сделало бы ситуацию более неловкой и нелепой.

Есть.

В проеме двери возникает татин силуэт. Мадам Босс просто стоит и смотрит, как змеиная мать деловито лапает Дамело, мнет и ощупывает, будто домашнюю скотину, которой никуда не деться от ножа, пока Дамело мечтает пристрелить лампочку над своей головой. Вдоволь насмотревшись, будущая хозяйка «Эдема» разворачивается на каблуках и выходит, не говоря ни слова.

— Сыграем на нее? Или с ней, — вдруг предлагает Тласольтеотль, проводив взглядом неестественно прямую, напряженную спину. Глаза богини горят, точно пламя пожирает ей мозг и Дамело видит отсвет. — Кто из вас первым попадется, тот и проиграл.

— Попадется? — недоумевает Дамело. — На что попадется?

— На крючок, — шепчет змеиная мать ему на ухо. — Сдастся своим темным инстинктам и сделает то, чего боится больше всего на свете.

Дамело Ваго знает про темные инстинкты все. Человек может жить и не подозревать в себе ничего подобного, но однажды с ним случается что-то — или кто-то — и они вырываются, словно звери из клетки, словно река из русла, уничтожая привычную, размеренную, предсказуемую жизнь, уничтожая старую судьбу и творя новую. Так выходило, что молодой кечуа довольно часто бывал этим кем-то. И не раз видел, как душу человека затапливает темнота — по его, Дамело, вине. Или милости.

«Мы для богов, что мухи для мальчишек, себе в забаву давят нас они». [54] Шекспир В. Король Лир. Акт IV, сц. 1. Перевод О. Сороки

— Ты хочешь выиграть у меня или меня, змеиная мать? — Индеец впускает в голос похоть, животную и безразличную.

— Не торопись, мальчик. Узнаешь после игры, — улыбается Тласольтеотль. — Узнаешь, никуда не денешься.

— Согласен, — сухо роняет Дамело. Добровольное согласие — последнее средство принять неизбежное.

Назавтра Маркиза приползает жалкая, точно кошка с перебитым хребтом, лицо ее, постаревшее изнутри (хоть Дамело, слава Инти, не видит, насколько), не выражает ничего, кроме апатии. Ее уже не радует исполнение желаний, да и не помнит она, что купила за астрономическую цену, чего хотела так страстно, что взамен предложила и отдала всю себя. Не об этом же плечистом брюнете были ее мечты, ведь нет же? Да что за радость в нем, остервенело рубящем миндаль и молчащем на всю кухню? Даже при виде ненавистной мадам Босс Маркиза чувствует не злорадство, а лишь пронзительную горечь, затхлую и вязкую, словно болотная вода.

Индейцу некогда ее жалеть: с момента, как он вступил в игру, Дамело больше не свободен ни в чем, и в собственных пороках в том числе. Он пользуется ими для дела: то путает следы, то намеренно оставляет метки для Таты, дразня ее, выводя из себя. И Маркиза больше для Дамело не игрушка, а орудие, отвлекающий маневр, козырная карта.

Кечуа ведет помощницу в служебный туалет и без церемоний нагибает над раковиной, думая не о своем удовольствии, но с одной-единственной целью — оставить на зеркале отпечатки двух пар ладоней: четкие, вбитые с размаху мужские и расплывчатые, сползающие вниз женские. Рано или поздно сюда зайдет она, его преследовательница, его соперница. Увидит — и потеряет поводок, растворится в запале гона. Правителям инков не впервой использовать секс как для низменных целей, так и для сакральных. Древние боги не осуждают человека за то, чего он добивается силой своих чресел.

Пускай, твердит про себя Дамело, раскачиваясь за спиной Маркизы и рассматривая в зеркале собственное отрешенное лицо, пускай себе верит: она по другую сторону поводка. Если мнимая свобода утишит гнев и разочарование, два осколка кривого зеркала, засевших в сердце… Он не будет разрушать татиных иллюзий. И даже расцветит их азартом погони. Безвольно опущенная голова Маркизы мотается в такт, будто кивает: да, ты прав, да, да. Да.

Звериным чутьем своим Дамело улавливает: Без-пяти-минут-Эдемская — сильная гончая. Добычу лесу не уступит, решив, что всё, надоело лапы бить и лучше, сойдя с тропы, набить рот шоколадом и поплакать над мелодрамой. Тата знает: холодный след — утерянный след. Мадам Босс хочет выиграть, даже не зная, с кем и во что играет. Кабы не трэп [55] Trap («конфетка») — лучшая возможная покерная комбинация на текущий момент. Но если у игрока складывается трэп, например, на флопе, он может потерять ее на следующем круге торговли — прим. авт. на руках у Дамело, будущая хозяйка «Эдема» давно бы взяла свое.

Вот только не дает покоя вопрос — и не один, а сразу три: Дамело Ваго для Таты свое или чужое? На него она зарится — или строптивый кондитер всего лишь ступенька у порога Олимпа? И наконец, знает ли Тата, что делать с призом ПОСЛЕ завоевания? Не хотелось бы потом служить упором для двери в сортире. Если, конечно, после татиной победы для него, Дамело, еще останется какое-нибудь «потом».

Похоже, в чилауте поселился полтергейст, решает Дамело. Едва слышное постукивание, поскуливание и постанывание в пять утра звучат довольно жутко, так и тянет вызвать охотников за привидениями. Но Сапа Инка не боится беспокойных духов, особенно скулящих знакомым голосом.

— Наталья Юрьевна? — вежливо спрашивает он у намертво заклинившей двери чулана. — Тата? Что случилось?

— Дамело, миленький, — сорванно сипят из-за двери, — замок… Он с самого начала заедает, как поставили! Я слесаря вызвала, вроде починил… А вчера вечером зашла, дверь захлопнулась и… и все! — Длинный жалобный всхлип. — А мобильник снаружи остался. Я кричала, кричала, но все ушли уже. — Снова хныканье, безупречное в беспомощности своей. — Открой ты эту дверь, а? Тут такая духота… и холодина.

Кечуа с трудом сдерживает смешок. Вот и извинение за недоступный чилаут: ты все не так понял, шеф, никто на твой полный допуск не покушался, просто в твоем серале замок неисправен. Зря ты так с женщиной, индеец. Вот и ответный ход на заляпанное зеркало: ни ревности, ни репрессий. Наоборот, встречное предложение: зачем тебе глупая кухарка? Стань моим спасителем, моим героем, моим сторонником… Моим.

Рисковый игрок мадам Босс, ох, рисковый. Дамело бы купился, право слово, купился, не будь у него десятилетнего опыта сталкинга. Каких только женских уловок он не разгадал за этот срок! Сталкер сделала наивного кечуа экспертом по любовным стратегиям. Экспертом, которому не составило труда опознать план по превращению негодяя в рыцаря методом спасения сирот и котят, вариант офисный, облегченный.