Мара Брюер - Слепое знамя дураков

– Нина ждёт наследницу, – после небольшой паузы ответил Громовой.

– Боже мой! Её необходимо уничтожить! – на одном дыхании выкрикнула Оля.

– Пока нельзя, иначе она вернётся…

– Эй, инспектор, я понимаю, что она твоя дочь, но она само зло! – взмолилась Оля, желая, чтобы он к ней прислушался.

– Я знаю это. И знаю, что моя жена не перенесёт роды. Наследница забирает все её силы и жизнь.

– Мне очень жаль… – Оля опустила глаза.

– Мне тоже жаль несчастную. Она ни в чём не виновата, – его голос прозвучал несколько безразлично, заставив девушку посмотреть на него.

– Но… – попыталась возразить она, удивлённо распахнув глаза.

– Оля, ты же можешь прочитать мои мысли… – мягко произнёс Дмитрий, давая тем самым ей своеобразное разрешение. – Не мучай меня расспросами, прошу… Мне нелегко из-за того, что по моей вине страдает Нина.

– Ты не любишь её! – ещё больше удивилась Оля.

– Нет, и никогда не любил… Я привязался к ней не по своей воле, женился не по любви… Это было наваждение…

– Значит… – девушка ждала с нетерпением, что он скажет.

– Это месть ведьмы, Оля. И я должен с этим справиться, как бы тяжело мне не было. Я ходил к митрополиту за советом, но так и не смог раскрыть ему всего.

– Мне иногда жаль, что я одна умею читать мысли, инспектор. Если бы ты мог… – произнесла она.

– Я не обладаю никакими сверхъестественными талантами. Моё призвание – уничтожить наследницу, только и всего. И я рад, что все вы рядом со мной, Оля… А теперь загляни в моё сознание. Я впускаю тебя… – Громовой взял девушку за руки и сосредоточился: – Прочти мои мысли, Олечка!

Она пристально посмотрела ему в глаза. Но не мысли были в его голове, а образы. Начиная с того дня, когда он впервые увидел Лизу на ярмарке, как потом спустя несколько лет уничтожил её, как мучился почти век, как встретил её вновь, спасая влюблённого гувернёра, доложившего о Жёлтом глазе. Потом в его голове сложился другой образ – маленькой девочки. Её нашел вервольф и предложил позаботиться о ней. Эта девочка была рядом уже тринадцать лет, и все его воспоминания основывались на её жизни. Оля помнила не все моменты, которые увидела в мыслях инспектора, но была крайне удивлена тому, что не замечала, какую важную роль играла в его жизни… А после он подумал специально для неё. Всего три слова, но те, о которых она грезила с того самого дня, когда он вышел из машины перед Букингемским дворцом. И эти слова были: «Я тебя люблю».

– Митя… Но почему раньше ты не давал мне возможности увидеть это? – с горечью спросила она.

– Прости, Оля, я сам не придавал этому должного значения. Но когда ты уехала… я места себе не находил. Я был очарован, Александр говорил тебе, уверен, и только когда ты вернулась… в день моего венчания, я понял, что на самом деле я люблю тебя, девочка. И сейчас, когда ты знаешь об этом, я смею просить тебя о помощи.

– Всё, что угодно! – пообещала она не раздумывая.

– Когда моя дочь появится на свет, ты должна будешь надёжно спрятать её. Чтобы ни одна живая душа не нашла её, пока не придёт время. Ты не должна говорить даже мне, где будет укрытие.

– Ни за что! – вскрикнула девушка, резко отдёрнув руки, которые продолжал держать Громовой. – Ты просишь, чтобы я скрыла самое страшное существо, чтобы поверила в твою любовь… Ты используешь меня, инспектор? А как же мой отец, мои крёстные, Братство?

– Твой отец знает, что нам нельзя будет уничтожить её ещё много лет. Если ты не веришь мне, и я не сужу тебя за это, спроси его сама. А после вернёмся к этому разговору.

– Я сейчас же иду к нему!

Она направилась в мой кабинет.

– Митя, не впутывай в это мою дочь! – рычал я на инспектора, направившись к нему сразу после того, как Оля обо всём мне рассказала. – Как тебе в голову пришло просить её о помощи? Девочка любит тебя, а ты плюёшь ей в душу! Твоё желание спасти свою дочь переходит все границы! Тебе не удалось очистить душу Лизы, а с наследницей этого тем более не выйдет.

– Должен быть способ, Александр. И я его найду. А что касается Оли, я не обманывал её.

– Ты любишь только свою рыжую ведьму, и это не закончится, пока она не оставит тебя в покое. А она не оставит! – свирепствовал я.

– Я хоть раз обманывал тебя, Александр? Хоть раз я дал повод усомниться в своих намерениях? А ты знал, к примеру, что Лиза хотела тебя в услужение, когда её прихвостень погиб от твоей руки? И ты не смог бы отказать ей, поверь. Ты был бы на той стороне, если бы я не уничтожил её. А моя страсть к ней… Это болезнь, от которой я рано или поздно найду лекарство. И Оля мне поможет.

– Она не зелье, не микстура! Она живой человек, который чувствует гораздо глубже всех нас, потому что ей дано знать о переживаниях других. И я постоянно ощущаю её боль. Я готов порвать любого, кто обидит её. Даже если это будешь ты, инспектор.

В тот момент я боролся с желанием разорвать его на части. К счастью, многолетняя выдержка и контроль позволяли держать зверя в узде.

– Ты давно принимал лекарство? – осведомился Дмитрий, не зная, что мы начали предпринимать меры без его ведома.

– Да, очень давно, – подтвердил я его догадку. – Я хочу быть готовым защитить всех нас. Клавдия тоже получила от меня особое разрешение. Теперь мы будем видеть её только по ночам.

– Ты разрушил всё, Александр! – разозлился из-а моего своеволия Гром. – Все наши старания… Я выхлопотал для тебя членство в Братстве, для Клавдии – внештатное, а ты…

– А ты расскажи митрополиту о своей связи с ведьмой, – язвительно посоветовал я.

– Демоницей, – поправил меня Дмитрий.

– О! Её повысили? – продолжал я. – Может, она и для тебя о местечке рядом с Повелителем похлопочет?

– Прекрати, волк. Такими вещами не шутят.

Я дал понять, что знаю его историю, хотя мы никогда не касались этого:

– Помнится, именно она сделала тебя бессмертным. Ты нужен им, они хотят тебя! Возможно, и кое-кого из нас. Но ты, инспектор, их основная цель.

– Наследница! – возразил Громовой, и тут же я учуял волну неуверенности.

– А разве не ценнее тот, кто может её уничтожить? – заметил я.

– Она дитя Сатаны! А я инспектор Братства добра и света, – гордо произнёс он, и я вспомнил, что так же был горд когда-то своей службой на благо Отчизны.

– А ещё несколько минут назад ты считал её своей дочерью, – не унимался я, стараясь как можно больнее задеть его.

– Только телесную оболочку, – с грустью произнёс Гром.

– Митя, одумайся! – воскликнул я, поняв, что все мои доводы, пусть и самые гнусные, были без толку. Мне даже стало стыдно за своё обращение с инспектором – я ощутил множество эмоций, которых, по моему мнению, в данной ситуации у него быть не может.

– Оставь меня, Александр. Мне надо помолиться, – попросил он, не обращая внимания на все мои увещевания.