Марина Андреева - Ведьмина книга

— Думаешь, после случившегося он додумается связать себя с кем-то из нас?

— Нет, но я могу это сделать. Помнишь ты когда отчитывала меня за глупость, сказала что практичнее делать наоборот? Привязать нанести себе же рану, сбросить все на жертву, отвязаться и подлечиться. Ну вот и нанесёшь мне какое-нибудь опасное для жизни увечье и дальше по твоему плану.

— Звучит красиво, вот только, боюсь, его защита тебе не по зубам, он же матёрый, как тот волчара. Но если… — Сова на мгновение задумалась. — Хм… может и проканать. А когда? Где?

— В самолёте. Выйду в туалет, ты за мной. Мои мысли прочесть он теперь не сможет, а ты как?

— Нормально. Поднатаскали, — заверила подруга. — Рискнём. Вариантов всё равно нет.

На следующий день заговорщицам несказанно повезло: попав в пробку, в аэропорт они прибыли с опозданием и едва успели пройти регистрацию. Само собой, в самолёт они попали бы по-любому, но главное, что посадочные места у всех оказались в разных частях салона. А «невнушаемый», очевидно, копя силы перед грядущей схваткой с ведьмой, вопреки ожиданиям не заставил освободить им места поблизости друг от друга. Воспользовавшись этим, Сова выхватила из его рук посадочные талоны и выбрала два ближних к одному из туалетов, один отдав подруге. «Невнушаемый» не придал значения этой блажи, лишь плечами передёрнул, всем своим видом показывая: «Женщины! Что с них взять? И за какие грехи мне баб навязали?»

Непривыкшая к перелётам Светлана, стоило подняться в воздух, сразу напрочь забыла о своих коварных планах. Благо, Сова, проходя мимо, аккуратно пихнула девушку, напоминая о том, что у них есть дела поважнее, чем сидеть, вжавшись в кресло, и бояться.

Оказавшись вдвоём в узкой кабинке, Сова дала возможность подруге присесть на единственное «сиденье», позволяющее сосредоточиться, не боясь упасть. Не ожидавший подвоха «невнушаемый» беззаботно спал. Связав себя с ним, Светлана отдёрнула воротник своей чёрной водолазки:

— Давай, — скомандовала она подруге.

— Подожди, — произнесла Сова и, достав откуда-то пару гигиенических прокладок и красный шарф, обвернула ими шею девушки. — Только не тяни. Я не лекарь. Основу мне дали, конечно, но это так…

Удар был точно рассчитанный: ни болевого шока, ни потери сознания. Света даже успела усомниться в решительности подруги: может, побоялась? Но взволнованное лицо Совы говорило о том, что дело сделано, и они тратят драгоценные мгновения. Быстро сбросив всё на «не внушаемого», она «отвязалась» от жертвы и проверила собственное состояние. Всё в порядке, лишь небольшая слабость. И неприятное липкое ощущение в области шеи и груди.

— Всё, — немного сипло произнесла Света, и подруга тут же аккуратно сняла с неё окровавленный шарф, жестом попросив встать.

Минут пять ушло на то, чтобы смыть «компромат» в виде шарфа, «использованных» прокладок и крохотного то ли стеклянного, то ли пластикового лезвия, наскоро застирать бадлон и визуально проверить отсутствие следов крови. Тем временем из салона послышались звуки переполоха, вскоре кто-то требовательно постучал в дверь. Когда не получивший ответа старший стюард (довольно молодой парень) отодвинул дверцу туалетной кабинки, его взору предстала картина из фильмов для взрослых: Света, ошалевшая от стремительных действий подруги, закинувшей её на узкий умывальник, инстинктивно, пытаясь удержать равновесие, охватила ногами бёдра подруги, а та, всем своим видом демонстрируя страсть, припала к влажной на груди водолазке девушки. Стюард, громко выругавшись, захлопнул дверь и уже из-за неё довольно громко известил:

— Вы нарушаете правила поведения на борту! Пройдите на свои места!

Спонтанные действия Совы обеспечили подругам дополнительное алиби: сидящие рядом видели, что они не проходили в дальнюю часть салона. Удалившись в туалет, минут двадцать из него не выходили. А то, при каких пикантных обстоятельствах их застал стюард, окончательно снимало все подозрения. Вот только чем всё закончилось? Что будет, если не удалось довести дело до конца… — об этом думать не хотелось.

Подруги, как ни в чём не бывало, сели на свои места. Тем временем в дальней части салона царила суета.

— Что там случилось? — притормозив пробегающую мимо стюардессу, достаточно громко поинтересовалась Сова.

— Пассажиру стало плохо, — уворачиваясь от сдерживающих её рук «лесбиянки», ответила девушка и помчалась дальше.

Ему всего лишь плохо? Или эти слова должны предотвратить панику? Если он жив, то вскоре придёт в норму. Кто с ним проделал это, «невнушаемый» поймёт без труда, а отомстить с его талантами ничего не стоит. В этот момент самолёт ощутимо затрясло, и по громкой связи объявили о входе в зону турбулентности и необходимости пристегнуть ремни безопасности. О том, чтобы экипаж занял свои места, речи не было, значит… а что угодно это может означать: или ему оказывают помощь, или…

Немало полетавшая в своё время Сова с опаской ждала сообщения об экстренной посадке в каком-нибудь аэропорту. Это точно означало бы, что пострадавшему на борту нужна экстренная помощь, а их план потерпел крах. Время шло, по громкой связи никаких сообщений не озвучивалось, и это вселяло надежду. Хотя кто знает, может, поблизости не было готовых их принять и оказать соответствующую помощь аэропортов?

Ещё два часа прошли в ожидании и неведении. Стоило попытаться встать и направиться в другую сторону салона, тут же словно из воздуха вырастали стюардессы и отправляли любопытных обратно. Напоминая, что хождение по салону небезопасно, так как самолёт, якобы, так и не вышел из зоны турбулентности. На аргументы типа: «Но не трясёт же! Или: «У меня ноги затекли»», — члены экипажа не велись. Наконец-то объявили о начале посадки. И только после того, как вместо благодарности за то, что воспользовались услугами авиалиний, прозвучала просьба оставаться на своих местах до соответствующего разрешения, а за окнами замелькали многочисленные проблесковые маячки, подруги облегчённо вздохнули: получилось!

Выйти из самолёта удалось лишь спустя ещё три часа. За это время они претерпели довольно тщательный допрос (оно и понятно, «невнушаемый» был иностранным гражданином!) и ничего не обнаруживший обыск, подписали нескольких бумаг, и вуаля! Да здравствует неожиданно морозный для конца августа воздух свободы! То, что обвинят ни в чём неповинных соседей погибшего по авиасалону, подруг не смутило. Брать вину на себя они не собирались. Имеются цели и поважнее, нежели мелкие бюрократические препоны закона и проблемы неизвестных им людей. Уж это Пелагатти вбил в их головы весьма обстоятельно.

Седой, не проронивший в Питерском аэропорту ни слова и даже не соизволивший поздороваться, и сейчас смотрел на подруг «сычом», явно что-то подозревая. Однако сделать что-то в данный момент он был не в состоянии. Не мог он сообщить органам о том, что человека, возможно, убили удалённо. С учётом его прошлого, Седого гарантированно ждала бы психушка, а это в его планы явно не входило.