Елена Арсеньева - Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)

Но теплее не стало. Снаружи что-то свистело, грохотало. Володя выбрался из шалаша.

Низкий ледяной ветер рвал ветви со стенок, разметал по земле кострище, кружил в воздухе пепел. Унгхыр и Ита, скорчившись, прижимались друг к другу. Марг старался укрепить стены шалаша камнями, но было поздно: сильным порывом шаткое строеньице повалило, а потом поволокло по берегу.

— В тайгу! — крикнул Марг. Голос охотника был почти не слышен за шумом ветра, но он показывал в сторону леса, и все его поняли.

Однако туда еще надо было добраться! Такого урагана Володя в жизни не видывал. Вихрь пригибал людей к земле, как хилые деревца. Володя попытался ползти. Так оказалось легче сопротивляться ветру, но берег-то был весь усыпан крупной острой галькой… По ней много не проползешь. Кое-как, ободрав руки и разорвав одежду, они преодолели несколько метров и укрылись за огромным валуном.

А ветер усиливался. Мелкие камешки, как пули, со свистом резали воздух. Володе казалось, что и их защитник валун уже начинал недовольно поскрипывать, раскачиваемый шквалом.

— Это поет Северная Женщина! — в самое ухо Володе прокричала Ита.

— Кто? — не понял он.

— Северная Женщина! От ее дыхания образуется ветер. Чем громче она поет, тем ветер сильнее.

«Нет, — хотел сказать Володя, — это циклон, шторм», — но тут же понял, что ошибается: ураган шел не с моря. Волны, подхваченные им, кипели вдали от берега, и пахло не крепкой солью, а дымом. Да, со стороны тайги сильно тянуло дымом!

— Пожар! — испуганно крикнул Володя, дергая Иту за рукав. — Тайга горит!

Девочка потянулась к отцу. Но тот уже привстал на коленях и сильно втягивал ноздрями воздух.

Унгхыр напряженно смотрела на Марга.

— Не пожар? Чага? — спросила она, и тот кивнул. Лицо его было встревоженным и злым.

Что такое чага, Володя, конечно, знал. Это такой гриб-паразит, нарост на березе. В тайге много чаги. Кажется, она целебна, но от чего ею лечат, Володя припомнить не успел, потому что Марг, сжав кулаки, выкрикнул: «Проклятый Чернонд!»

Опять Чернонд?! То он насылал огонь без дыма, а теперь дым без огня!

Старая Унгхыр пояснила:

— Шаман знает, что мы все здесь, он задумал погубить нас. Это вовсе не Северная Женщина поет, а Чернонд бурю насылает. Тлеющую чагу раздувая, злые заклинания говорит…

«Ну и пусть себе старается, — подумал Володя. — Подует-подует ветер, да и перестанет. Чего они так испугались?»

Ветер крепчал. Уже летели со стороны тайги сломанные, как спички, ветви, мелкая галька. И, что еще хуже, мимо со свистом проносились крупные камни. «Неужели тоже ветер?» — удивился Володя, но тут же понял, что их забрасывают камнями Чернонд и его приспешники. Из-за валуна носа нельзя было высунуть. А хотелось есть. И пить. И Володя понял тревогу взрослых: а если ураган продлится несколько дней или недель? У них нет ни воды, ни пищи. Есть, правда, нож Марга и лук со стрелами — но зачем все это? В какую дичь стрелять, если все живое затаилось?

Но Марг, неловко притулившись боком к валуну, чтобы больше спасительного пространства оставалось для других, вдруг потянул к себе колчан. Он выбрал стрелу и, пошарив в мешочке, висевшем на поясе, вынул наконечник — необычной формы, похожий на двузубую вилку. Насадив наконечник на стрелу, Марг самым кончиком ножа осторожно застругал ее с обоих концов. Положив все это на землю и придавив камнем, чтобы не унес ветер, он вынул кремень, огниво, трут и жестом приказал всем наклониться — загородить огонь от ветра. Володя никак не мог привыкнуть к такому способу добывать огонь и, сколько ни пробовал вчера, так и не смог запалить трут. Сыпались бестолково искры — крупные, точно звезды, — и все. А Марг поджег трут с первого раза. Откромсав ножом его тлеющий кусочек, прикрепил его между стружками наконечником стрелы. Володя с любопытством наблюдал за всем, то и дело протирая глаза, запорошенные песчаной пылью, — воздух был густым и серым.

Марг покрепче уперся коленями в землю, натянул тетиву и, быстро подняв лук над валуном, пустил стрелу к лесу. Он тотчас же опрокинулся навзничь, сбитый порывом урагана, но никакого вреда себе не причинил. А Володя…

А Володя, как и всякий мальчишка, при котором стреляют, должен был непременно увидеть, попал или не попал Марг, а главное — куда он стрелял.

Забыв об осторожности, он вскочил во весь рост, но ничего не успел разглядеть, потому что получил удар по голове и тяжело рухнул навзничь. Его задело одним из брошенных врагами камней. Володя потерял сознание и уже не увидел, как ураган медленно, словно нехотя, начал слабеть: помогло старинное, заповедное средство «убить бурю», — а потом ветер и вовсе прекратился.

Из тайги неслись проклятия шамана, который не думал, что Марг знал способ укрощения бури стрелой. А Унгхыр в ответ на его полные ненависти возгласы прокричала гневно:

— Клянусь, Чернонд, из-за того, что ты причинил зло «звездному человеку», никогда не узнать тебе, где растет голубая лилия! Со мной умрет эта тайна!

«Звездный человек» не приходил в сознание несколько дней. Марг тем временем очистил от камней небольшую пещерку у подножия утеса, и беглецы теперь прятались там. Берег был у них как на ладони, и шаман при всем желании никак не смог бы подобраться к пещерке тайком. Унгхыр и Ита не отходили от Володи — но чем они могли помочь?

Унгхыр все время тихо горько плакала и твердила:

— Ему нужна луковица голубой лилии, чтобы выздороветь.

Но тайное заветное место, где росла голубая лилия, было отсюда во многих днях пути, а в тайге рыскали проклятый шаман и его слуги, поэтому Марг не отпустил старуху, хотя она полюбила «звездного человека» как родного и для его спасения была готова на все.

А Володя неподвижно лежал в углу пещеры. Иногда до него доносились звуки окружающего мира: голоса людей, скрежет гальки, плеск волн или крики чаек, но от всего этого начинала нестерпимо болеть голова, и он рад был снова заблудиться в сером тумане беспамятства. Впрочем, иногда этот туман словно бы рассеивался, Володе виделись странные картины… Они казались куда более реальными и осязаемыми, чем сны, и Володя часто вспоминал их потом, долгое время спустя, и не знал, бред то был или явь.

Однажды Володя очнулся. Или это только почудилось ему?

Голова не болела. Он был один — ни Иты, ни Унгхыр рядом. Нет, кто-то еще находился в пещерке… Незнакомое существо неслышно подошло и легло рядом, как любят лежать собаки: подогнув задние лапы, вытянув передние и умостив на них голову, глядя снизу вверх, отчего его круглые желтые глаза казались по-человечески печальными.

Наконец-то Володя снова увидел его! И сразу узнал… И еле смог скрыть страх. Лежал молча, глядя в сторону. И чогграм молчал.