Джексон Пирс - Красные сестрицы

Я плавным и стремительным движением бросаюсь в его сторону, раскручивая в руке топор. Подскакиваю к нему сзади, приставляю лезвие к горлу и тихонько посмеиваюсь, заметив его удивление. Мужчина пытается развернуться ко мне лицом.

«Перекидывайся, чудовище! Станешь моей второй добычей!»

— Эй, девочка! — хрипло бросает он мне и отступает на шаг назад.

За его спиной сбитая с толку школьница замерла от страха.

— Что, волк? — шепчу я в ответ.

Он долго смотрит мне в глаза, а потом кидается влево. Но я быстрее — топор распарывает ему руку, оставляя длинный пурпурный след. Мужчина вскрикивает, зажимает рану ладонью и валится на колени.

— Ах ты, сучка! — вопит он, и голос эхом отражается от школьных стен, взрезая пелену дождя.

Я подступаю ближе и вскидываю топор.

«Перекидывайся! Дерись!»

Лицо мужчины побледнело и сравнялось по цвету с лицом его жертвы. Он протестующе вскидывает руки.

— Слушай, я ничего такого не хотел! Извини! Я оставлю ее в покое! — умоляет он.

Фенрисы к мольбам не склонны. Мой взгляд скользит по старческим рукам — вниз, к запястьям. Там пусто. Ни татуировки, ни знака стаи. Только россыпь веснушек.

Я хмурюсь и опускаю топор. Мужчина дрожит, кровь из пореза сочится сквозь пальцы. Я перевожу взгляд на девочку, которая награждает меня взглядом, полным страха и восхищения.

Вышла ошибка. Это просто человек — мразь, чудовище, но не волк. Что-то со мной неладное.

— Уходи, — командую я и отступаю.

Мужчина вскакивает, подбегает к машине и садится за руль. Фургон с визгом срывается с места по мокрому асфальту парковки.

Струи дождя текут по одежде и по топору.

Я ошиблась. Я не могу охотиться одна. Мне необходима сестра. Мне необходим напарник — он ведь только что вернулся, я не могу позволить ему снова исчезнуть.

Сайлас и Рози нужны мне не только для охоты.

Девочка все еще прижимается к школьной двери.

— Как ты? — спрашиваю я.

Она кивает — мол, все в порядке — и спрашивает чуть слышно:

— А ты кто?

Я молча поворачиваюсь и исчезаю в обрамляющих школу зарослях.

Мне не справиться в одиночку — без Рози и Сайласа я ни на что не способна. Но им придется сосредоточиться. Нельзя пренебрегать охотой.

И мною тоже.

Когда я возвращаюсь в квартиру, сестра сидит за обеденным столом, обернув голову полотенцем. В ванной включен душ — значит, Сайлас моется. Я осматриваю комнату: Баламут вымок насквозь и раздраженно вылизывается у нас на кровати.

— Что случилось? — безразлично спрашиваю я, раздеваясь и швыряя промокшую одежду на полу.

— Баламут сбежал, — объясняет Рози, нараспев, как принцесса из мультфильма. Я вскидываю бровь, но сестра не поднимает головы от книги.

— Я уже читала эту книгу. Дважды, — сообщаю я, натягивая сухие джинсы и футболку.

— Извини. Просто хотела помочь.

Рози захлопывает книгу.

— Понятно. — Я стараюсь заглушить горечь в голосе, но это нелегко — злость на Сайласа все еще клокочет в моей груди. — Что-нибудь еще придумали?

Я сажусь за стол рядом с сестрой.

— Нет. Такое ощущение, что мы вообще не продвинулись. — Она вздыхает, потом сбрасывает книгу на пол. — Сайлас решил навестить папашу Рейнольдса, а я останусь тут, займусь расследованием вместе с тобой.

Рози закидывает ноги на стопку книг, и я замечаю, что голени у нее намазаны розовой каламиновой мазью.

— Это еще зачем? — удивляюсь я.

— Пока мы гонялись за Баламутом, я влезла в заросли сумаха. — Рози пожимает плечами. — Хорошо хоть вовремя сообразила и каламином намазала.

— Надеюсь. — Я не отвожу взгляда от ее безупречной кожи. — Сумах — та еще штука. Помнишь, как мы им в детстве обожглись?

— Ну, сначала ты обожглась, — поправляет меня сестра, — а я чуть позже. Ты случайно упала, когда мы играли, и у тебя все лицо опухло. А со мной это приключилось неделю спустя: я специально забралась в самую чащу. Вышла погулять и повалялась в том же самом месте.

— С ума сошла, что ли? — спрашиваю я сквозь смех.

Рози качает головой.

— Мама взяла тебя к себе в постель. И мне тогда пришлось одной ночевать в нашей комнате. Я соскучилась.

— И покаталась в зарослях сумаха?!

— Я так тебе завидовала. Что угодно бы сделала, чтобы походить на тебя. Даже какую-нибудь глупость…

Сестра умолкает.

Из ванной выходит Сайлас в мятой одежде, прилипшей к мокрому телу. На меня он не обращает внимания, роется в чемодане, вытаскивает из кучи белья пару носков. Предплечья у него тоже намазаны каламиновой мазью.

— Поедешь к папаше Рейнольдсу? — спрашиваю я.

Мой вопрос — своего рода приглашение к примирению.

— Ага. Я к нему за три недели всего только один раз и выбрался. — Сайлас бросает влажное полотенце на спинку стула. — Вернусь вечером, часов в девять. Пойдем сегодня на охоту?

Я киваю.

— Если хочешь, можем даже без тебя обойтись. А ты присоединишься попозже.

Еще один намек на примирение дается мне нелегко.

Во взгляде Сайласа мелькает запоздалое осознание собственной вины. Он смотрит на Рози, потом опять на меня и примирительно улыбается.

— Да, Летт, отличная мысль.

Он надевает кроссовки, ерошит пальцами волосы, коротко кивает нам с сестрой и уходит. Сайлас до сих пор на меня злится, не остыл еще… Однако без них с Рози мне не обойтись, я не хочу остаться в одиночестве. Чуть помедлив, бегу вслед за Сайласом, нагоняю его на середине лестничного пролета.

— Давай поедем вместе? — предлагаю я.

Сайлас поднимает голову, и уголки его губ подергивает печальная улыбка.

— В другой раз, ладно?

— Ладно, — соглашаюсь я. — Ты ведь вернешься, да?

— Даже если ты и редкостная зараза, это вовсе не значит, что я тебя брошу, — язвительно отвечает он. — К тому же, куда еще мне идти?

Я вздыхаю.

— Ну да.

Сайлас сбегает по лестнице, а я возвращаюсь в квартиру. Ему нужны мы, а мне — они оба.

Скарлетт ушла в архив муниципалитета, выяснять имена подростков, юношей и мужчин в расцвете сил, которые погибали в возрасте, кратном семи. Мы с Сайласом собирались изучить обзоры убийств в прессе, отыскивая намеки на волчьи планы, но занимаемся несколько другим.

— А как же расследование?! — со смехом восклицаю я.

Сайлас щекочет мне руку, и я захожусь очередным приступом смеха. Блокнот, в котором я делала пометки, падает под диван. Сайлас обнимает меня и притягивает к себе. Наши губы встречаются, я сворачиваюсь у него в объятиях и обвиваю руками его плечи. Мои легкие наполняет аромат лесной дубравы, исходящий от его дыхания. Мы целуемся, Сайлас не прижимает меня к груди… Все настолько естественно и правильно, как будто бы изменения в наших отношениях были не сложнее смены одежды. Высвобождаемся из объятий, раскрасневшись и улыбаясь как сумасшедшие.