Алексей Филиппов - Плач Агриопы

- Суть в том, что ущербная ДНК встраивается в геномную ДНК человека и с этого момента становится неотъемлемой частью генома клетки. А вирус становится провирусом. В стадии провируса происходит пассивная репликация вирусной ДНК вместе с ДНК хозяина, при этом полным ходом идёт передача провируса всем потомкам инфицированной клетки. Теперь понимаете? Струве полагал: инфекция может как бы затаиться. Уйти в подполье. Сделаться — на время — незаметной. Вырастут целые поколения, заражённые Босфорским гриппом на уровне ДНК. Не вопящие от боли, но носящие бомбу в крови. При этом болезнь будет способна перейти из латентной фазы в продуктивную в любой момент. В случае изменения условий окружающей среды. Или иммунного статуса хозяина. Через десять лет, или через пятьдесят, человечество, в один прекрасный день, проснётся, поражённое Босфорским гриппом от полюса до полюса. Вы знаете, что вирус иммунодефицита человека имеет стадию провируса в жизненном цикле? И вот ещё что любопытно…

- Не думаю, что стоит развивать тему, — громкий голос, раздавшийся у Павла за спиной, отчеканил это, как приказ. Учёный немедленно смолк, буквально-таки оборвал речь на полуслове и как-то сдулся на глазах. А голос продолжил: — За сложной терминологией, как правило, мы скрываем нашу беспомощность перед неведомым. А особенно — перед неведомым и страшным. Но не на этот раз. На этот раз лабораторные мыслители — победили. Лекарство — найдено. Насколько я понимаю, у профессора Струве была действительно оригинальная теория. Но она не подтвердилась. Босфорский грипп не имеет ничего общего с ВИЧ, зато с обычной простудой они — родственники. Медикам ещё предстоит над этим поломать голову. Но людям, вроде вас, господин Глухов, и меня, хватит собственных дел. Вы согласны?

Павел, ещё в самом начале этой тирады, обернулся к оратору и, пока его речь продолжалась, успел составить о нём мнение. Далеко не лучшее мнение. Громогласный был молод, подтянут, одет в дорогой и строгий, деловой, костюм. Походил более всего на успешного американского топ-менеджера — нацеленного на успех любой ценой и привыкшего лгать, как дышать. Пожалуй, если бы вместо тонкого бордового галстука его шею перехватывал стоячий жёсткий воротник-рабат, он был бы похож и на протестантского пастора — из тех, что собирают полные залы страждущих духовного прозрения или исцеления. На последнее сравнение наталкивал книжный томик, который незнакомец, несколько растерянно, вертел в руках: книга была совершенно не библейского формата и вида, но всё-таки….

В первое мгновение визуального контакта Павел мысленно обозвал оратора юнцом. Но чуть позже понял: тот просто поддерживает себя в превосходной физической форме. Впрочем, и с этой оговоркой незнакомцу было — максимум — чуть за сорок. Он явно тяготился необходимостью вести разговор с управдомом. Скорее всего, люди такой породы, как Павел, не входили в привычный круг его общения. Потому он говорил преувеличенно бодро и, в то же время, осторожно. Взгляда не отводил от управдома. На высоколобого эпидемиолога почти не обращал внимания: с порога отверг теорию Струве, и не подумав, что может, тем самым, обидеть его ассистента… А тот вдруг решился подать голос:

- Если бы профессор был жив, он бы доказал… он никогда не разбрасывался словами…

- К сожалению, господин Струве — мёртв, — отрезал фальшивый. И, заметив, как исказились лица — и Павла, и Сотникова, и даже Серго, — поспешно добавил: — Скорблю об этом вместе с вами.

- Насколько точно это удалось установить? — справившись с собой, сухо уточнил управдом.

- Найдена куртка профессора, — сообщил «менеджер». — Она в крови. Рядом обнаружен труп. — «Менеджер» обернулся к Сотникову. — Мы полагали, вы поможете опознать тело Владлена Струве: вы остаётесь единственным человеком, тесно общавшимся с ним в последнее время. Но сейчас вынуждены извиниться за беспокойство и отпустить вас домой.

- Почему? — глаза Сотникова полыхнули гневом.

- Там, на площади, — «менеджер» скривился, как капризный ребёнок — при виде тарелки манной каши. — Там была настоящая мясорубка. Мне неприятно говорить… по предварительным данным — почти пятьсот человек погибли в давке. От профессора мало что осталось.

- Тогда почему вы решили, что это он? — резко спросил Павел.

- О, у нас есть свои методы, — высокомерно, хотя и несколько растерянно, улыбнулся «менеджер». — Поверьте, это правда.

- А другие? — управдом нахмурился. — Что насчёт них?

- О ком речь? — «менеджер» — сама слащавая вежливость, — чуть наклонился к Павлу, словно и впрямь готовился выслушать его: «принять заказ», — мелькнуло у управдома в голове. — «Он выглядит, как официант, готовый принять заказ».

- Вы прекрасно знаете, о ком, — выкрикнул Павел. — О моих друзьях. Вам известны их имена не хуже, чем мне!

- То есть о людях, чьи опрометчивые поступки привели к побоищу? — вдруг процедил фальшивый. Только теперь он уже не выглядел фальшивым: его раздражение было вполне искренним. Его злоба была предельно честной. — Они тоже мертвы. При всём моём уважении: вам не кажется, что такой исход — логичен?

- Значит, я один повёл себя не логично? — управдом кричал во всё горло. Случайные свидетели начали оборачиваться на крик. — Я — выжил. Вы, вероятно, желаете исправить эту обидную недоработку судьбы?

- Ну что вы… — ответил «менеджер» спокойно, даже тихо. Он умело и быстро погасил огонёк ярости, тлевший на дне зрачков. Овладел собой за доли секунды. Самообладания ему было не занимать. — Мне поручено передать: мы благодарны вам… за усилия… и за добрые намерения… Человек, которого вы знали под именем Овод, обещал вам кое-что… К сожалению, часть его обещаний теперь невыполнима. В связи с тем, что эпидемия — без сомнений — вскоре будет обуздана, мы прекратили проводить эвакуацию наиболее полезных членов общества в незатронутые Босфорским гриппом регионы планеты. Всё остальное, что было вам обещано, — в первую очередь полная реабилитация в глазах закона, — остаётся в силе. Знаю, вам нелегко. Но всё же: постарайтесь порадоваться этому. — «Менеджер» сделал эффектную паузу, а потом махнул кому-то призывно рукой и закончил: — Тем более, вам есть, с кем разделить радость.

Топ-топ-топ — топот звонких маленьких каблучков огласил конференц-зал.

Быстрый, звонкий, маленький смерч пронёсся от его дверей до середины.

Из-за спины фальшивого робко высунулась знакомая мордашка. Танька — живая и здоровая Танька — бросилась Павлу на шею.

- Ну ты и врушка! — после пятиминутки объятий заключила дочь. — Сказал: «вечером вернусь» — а сам?

Павел поспешно, не переставая обнимать, осматривал дочь. Следы Босфорского гриппа с её лица, рук и шеи практически исчезли. Кое-где ещё виднелись едва заметные синие полоски вен, но теперь они казались совсем не страшными, — чем-то вроде последствий девчачьей драки во дворе, или падения на уроке физкультуры.