Алексей Филиппов - Плач Агриопы

Дом в два этажа, выделенный для мэтра Арналдо, получилось найти без труда: в квартале антикваров, сразу за новым университетом, у подножия скалы, венчал которую грандиозный Нотр-Дам-де-Дом с квадратной колокольней. Хмурый заспанный служка из папской свиты передал мэтру Арналдо ключи от дверей и сообщил, что, по случаю начинавшегося поста, угощение, приготовленное к приезду гостя, не богато: рыба и пшеничные лепёшки. Пища обнаружилась на столе, сразу при входе в жилище.

Кучер требовал освободить повозку: он не желал больше видеть ни колдуна, ни его имущество, и никак не соглашался обождать с разгрузкой до утра. Слуга предложил поискать помощников среди местных жилистых нищих, но мэтр отверг это. Он сам, откупорив небольшой сосуд, хлебнул из того чего-то колдовского. Потом заставил слугу сделать глоток, обжегший внутренности похуже целой миски перца. Сила, наполнившая тело, позволила им двоим, даже без участия кучера, спустить тяжёлый сундук с повозки, а затем и затащить его в подвал дома. Затем эта сила иссякла так же внезапно, как и появилась.

Мэтр Арналдо пожертвовал слуге весь ужин. Для одного тот был совсем не плох. Потом предложил отправляться спать. Слуга не возражал: он знал, что мэтр всегда разбирает и собирает свои хитроумные приспособления и механизмы самостоятельно.

Однако выспаться слуге не удалось.

Была глухая ночь — в окне ни зги, — когда в дверь нового жилища мэтра Арналдо постучали. Слуга хотел было встать и открыть дверь, вооружившись, на всякий случай, увесистой палкой, но вдруг услышал осторожные шаги мэтра Арналдо. Тот не спал. Пожалуй, даже ждал полуночных гостей. И, пожалуй, он бы не хотел, чтобы слуга бодрствовал в этот час.

Дверь заскрипела. Послышались тихие голоса. В доме занялось красное зарево: это разыгрался огонь нескольких факелов, в свете которых явился гость.

- Не нужно церемоний, — мягко проговорил вошедший.

- Ваше святейшество…

- И туфли целовать тоже не стоит. Мои слуги останутся на улице. Твои, надеюсь, тоже не помешают. Ты знаешь, о чём я хочу поговорить…

- Полагаю, о вашей болезни?

- Полно! Болезнь подождёт. Не думаешь же ты, что я отбил тебя у инквизиции только для того, чтобы ты избавил меня от колик. Я хочу увидеть…

Гром — настоящий грозовой гром — прервал слова понтифика. Что-то задребезжало и покатилось на втором этаже, — там, где подслушивал удивительную беседу главы церкви со скромным алхимиком слуга мэтра. Гром! Но слуга был не при чём. Он и дышал-то еле-еле — только бы не напомнить о себе собеседникам, только б не оказаться выставленным за порог! Боясь разоблачения, слуга метнулся на шум — и вдруг встретился взглядом с двумя золотистыми внимательными глазами. Кот. Обычный домашний кот, а может, и бродячий. Как он оказался здесь? Слуга схватил мягкое тельце обеими руками и осторожно опустил его на лестницу, ведшую со второго этажа вниз. Кот дал стрекача, оглашая окрестность громким мяуканьем. Четвероногого возмутителя спокойствия тут же заметили и внизу.

- Не страшитесь, Ваше святейшество, — прозвучал голос мэтра Арналдо. — Это всего лишь безобидный и глупый друг любой ведьмы и любого колдуна. Вам ведь ведомо, что меня называют колдуном и обвиняют в сношениях с самим господином Ада.

- Да… Ведомо… — В голосе понтифика слышалась досада. — Я вижу, ты уже обживаешься здесь. — Неожиданно сменил тот тему. — Готовишь к работе перегонные кубы и жаровни? Что это за башня?

- Это атанор — алхимическая печь, — отвечал мэтр. — Название происходит от греческого слова, обозначающего «бессмертие». Мы называем его так, потому что огонь, однажды в нём разведённый, не должен угасать, пока не завершится Делание. Атанор — трёхчастен. Посмотрите — в наружной его части горит огонь, а сама она пробуравлена многочисленными отверстиями, чтобы дать приток воздуху для горения. В средней, цилиндрической, части, на трёх выпуклых треугольниках, покоится чаша, содержащая философское яйцо. За тем, что происходит внутри яйца, мы можем наблюдать через эти малые окна, закрытые хрустальными дисками. Наконец, у атанора есть и верхняя, третья, часть. Она имеет форму сферы, а внутри — полая, и составляет собою купол, отражающий жар.

- Воистину, в тебе есть немало от колдуна. — Медленно проговорил понтифик. — Я слышал, ты лечишь людей, используя амулеты и магические фигуры. Но это — почти ничто по сравнению с главным твоим проступком. Скажи, эту печь — атанор — ты использовал для того, чтобы вылепить из всей подножной скверны, из всех грехов рода человеческого некое существо, подобное фигурой и лицом тебе и мне, но не имеющее души?

- Ваше святейшество, у него есть душа… — Робко ответствовал мэтр Арналдо.

- Меня скорее интересует, если ли у него дар пророчества, который ему приписывают?

- Он пророчествует… — Потерянно выговорил алхимик.

- Так ты промолчал — как создал его? Из чего вылепил? — Голос понтифика звучал повелительно.

- Ваше святейшество… Мои слова могут вызвать ваш гнев…

- Не заставляй меня ждать!

- Что ж… Я расскажу… — Мэтр Арналдо почти перешёл на шёпот; слуга едва его слышал. — Самым первым делом следует поместить в колбу свежее мужское семя. Затем плотно запечатать сосуд воском и закопать его на сорок дней в конский навоз…

- Мерзость! — Выкрикнул понтифик. — И после этого ты станешь уверять, что не знаешься с Врагом рода человеческого?

- Это… наука… — Голос мэтра дрожал. — Это тайна, которую открыл мне Господь в великой милости своей.

- Продолжай, — нетерпеливо воскликнул гость. — Клянусь, я выслушаю тебя, хотя ты и тёмен душой и деяниями.

- Поверьте, ваше святейшество, если б я хоть на миг ощутил, что гневлю Господа, выращивая это существо, я бы уничтожил его, не медля. Напротив, я пришёл к поразительному открытию. Господь, в своей милости, даёт каждому человеку или зверю форму и содержание, когда те ещё пребывают в семени. Там содержится крохотный, не видимый глазу, человек или зверь, который уже наделён всеми качествами взрослого существа, только не развитыми до конца. Во чреве матери плотская сущность — проявляется. Проведя долгие дни в темноте и влаге, она становится видна стороннему глазу. Это суть магнетизация, которая во чреве происходит естественным путём, а вне его — с помощью сильных заклинаний, каждое из которых я записал. Манускрипт готов передать вам сейчас из рук в руки, дабы вы убедились, что, проводя магнетизацию, ни словом, ни мыслью, я не обращался к аду.

- Я прочту это. — Понтифик, казалось, сменил гнев на милость. — А пока завершай свой рассказ.

- Конечно, ваше святейшество, — мэтр выдохнул облегчённо. — Как я уже сказал, человечий зародыш надлежит неустанно магнетизировать на протяжении сорока дней. Затем колба распечатывается и помещается в среду, в коей тепло, как в лошадином брюхе. Маленькое существо, запертое в сосуде, в это время уже шевелится; оно очень походит на обычного младенца, только значительно меньше его размером. Однако младенец растёт чрезвычайно быстро, питаясь вместо грудного материнского молока, свежей кровью.