Олард Диксон - Восставший из ада

— Это легко устроить, — доктор мягко улыбался, глядя на нее в темные линзы своих очков. — Но сначала вернитесь в постель.

— Поймите, это важно! — упорствовала Керсти.

— Сначала в постель.

Керсти послушно забралась под одеяло.

— Я дам вам телефон, как только мы поговорим. Что это такое? — доктор Кестлер вытащил из кармана шкатулку, поверхность которой была испещрена линиями и геометрическими фигурами.

— Вам это что-нибудь напоминает?.. Вы так крепко держались за эту вещицу, словно в ней заключалась ваша жизнь или смерть.

— Я не помню, — Керсти наморщила лоб и потерла виски.

— Полиция захочет поговорить с вами, догадываетесь об этом?

— О, Господи, — предчувствуя недоброе, вздохнула Керсти.

— Что же, — продолжал доктор, — может быть, это оживит вашу память, — положив шкатулку на тумбочку рядом с кроватью Керсти, он величественно удалился, не забыв закрыть за собой замок в двери.

— Черт! — выругалась Керсти и откинулась на подушку, вперив взгляд в экран работающего телевизора.

На экране плавно распускалась роза, демонстрируя чудеса синхронной съемки.

Память к Керсти возвращалась постепенно. Чтобы не запутаться, она мысленно выстраивала события в хронологическом порядке. «Так. Мы ужинаем… или завтракаем? Мы завтракали с папой в китайском ресторанчике. Я иду домой, но передумываю и направляюсь к нему. Зачем? Эпилептикам нельзя смотреть телевизор — нелепо всплыло в сознании. — Так, это не то, — хладнокровно откинула ненужную мысль Керсти и посмотрела в потолок. — Зачем? Чтобы поговорить с Джулией: папа просил зайти. Понятно… Дальше, я захожу в дом. Крики о помощи. О, Боже! Из двери комнаты вываливается труп».

— Господи! — с нарастающим беспокойством прошептала Керсти. — Дядя Фрэнк. Иди к папочке… Боже мой… Шкатулка. Шкатулка?

Керсти резко повернула голову влево. Это движение отозвалось в висках тупой ноющей болью. На тумбочке рядом с кроватью стояла шкатулка. Керсти взяла ее в руки и повертела из стороны в сторону.

— Красивая… — Керсти нежно погладила ее по грани.

Вдруг она почувствовала, что шкатулка отзывается резким, похожим на разряд молнии, импульсом, пробежавшим по ее граням. От неожиданности Керсти выронила шкатулку из рук, и та упала на одеяло.

Пробежав еще раз по граням шкатулки, импульс… исчез. Но исчез ли он на самом деле?

— Caput Mortnum. lmpered tibi Dominus per vivum et devotum serpentem…

Керсти с ужасом взглянула на шкатулку.

С ней происходили какие-то изменения. Из центра квадрата медленно выползла крестовина, сделала полный оборот и вернулась на прежнее место.

— Aquila errans, impered libi Dominus per alas lauri, — загробный голос произносил какое-то древнее заклинание, и звуки еще долго не стихали, ударяясь об стены тесной больничной палаты.

Внезапно Керсти вспомнила китайца Вонг-Хона, о котором рассказывал ей Стив. «…Глава мертвых, пусть прикажет тебе Владыка, через живого и посвященного Змея». Древняя молитва для вызывания демонов и мертвецов… «Первой проснется Рыба…..Они разобьют стеклянные и металлические преграды, и на сей раз их не удастся победить…»

— Боже мой. О, нет! — Керсти отогнала от себя эти мысли. — Что за бред… Это ведь всего лишь выдумка Стива. А молитва? Откуда взялась молитва? — Керсти взглянула по сторонам.

— Flnat udor per spiritum Eloim, — звучало в голове.

Испуская слепящие искры, от шкатулки отошел угол. Развернулся и застыл.

Стена покрылась рябью и… раздвинулась в стороны, открывая вход в подземелье с каменным сводом.

— О, Боже! — Керсти стало страшно, но повинуясь внезапному порыву, она сбросила одеяло и подошла к началу узкого коридора, заглядывая внутрь.

Где-то в глубине плакал ребенок. Эхо вторило его рыданиям троекратно повторяя их, и звуки затихали под каменным сводом, чтобы повторяться вновь.

Внезапно вспомнив свой недавний сон, Керсти отступила. «Папа, качающийся в гробу и протягивающий к ней полуистлевшие руки. Господи… этого не может быть. Это был сон. Всего лишь сон. «И чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало…» — всплыла строчка из «Ворона».

Керсти усмехнулась и шагнула на каменный пол, повторяя про себя: «Это гость лишь запоздалый у порога моего. Гость, какой-то запоздалый у порога моего. Гость и больше ничего…»

От пола исходил холод, насквозь пронзавший тело Керсти в тонкой больничной рубахе. Шаг. Серо-зеленая плесень покрывает стены. Еще шаг. Цементные швы вылезают между кирпичами. Снова шаг. Где-то плачет ребенок.

Обхватив себя руками, защищаясь от холода и промозглой сырости, Керсти шла по полутемному коридору на зов ребенка, плачущего где-то впереди.

Свет становился все более тусклым по мере того как Керсти удалялась от начала туннеля. Стоп! Какое-то движение в темноте.

— А-а-а-а! — закричала Керсти, бросаясь назад к выходу из туннеля.

Перебирая лапами по стенам, ее догоняло чудовище, похожее на рыбу с четырьмя руками, двумя головами и загнутым длинным хвостом.

Керсти, не оглядываясь и не чувствуя под собой ног, бежала на свет, захлебываясь в крике.

Хлоп. Щелкнули где-то над ухом челюсти, обдав ее удушающим зловонием.

«Еще немного…» Зубы щелкнули, пытаясь ухватить Керсти за развевающуюся белую рубаху.

Еще усилие! И Керсти, задыхаясь, бросилась на кровать, задев лежавшую на одеяле шкатулку.

Голубой разряд пробежал по шкатулке, медленно закрывая треугольник и смыкая стену. Где-то за ней билось чудовище, тщетно пытаясь выбраться наружу.

Стрельнув разрядом молний, шкатулка выпустила восемь лопастей.

— О, Боже! — Керсти кинулась к двери.

Включенный телевизор загудел на высоких свистящих нотах, по экрану поползли полосы.

— Откройте, откройте! — барабанила в дверь Керсти.

Восемь лопастей повернулись по часовой стрелке. Жидкость в висевшей над постелью капельнице окрасилась в красный цвет.

— Нет! — закричала Керсти, без сил опускаясь рядом с дверью.

Лопасти шкатулки опустились в свободные проемы, образовав сложную тригонометрическую фигуру.

Красная жидкость переполняла капельницу, пока не взорвала ее, окрасив больничные стены в бордовый цвет. Телевизор последний раз взвыл, переходя на ультразвук, и разорвался на куски.

Керсти зарыдала.

Воздух в палате, испуская разряды, сгустился, образовав силуэты четырех монстров с обезображенными лицами, в длинных черных одеяниях стоящих возле плачущей Керсти.

— Нет! — кричала Керсти, бившаяся в истерике.

— Шкатулка! — утробным голосом проревело чудовище, лицо которого было сплошь утыкано гвоздями. Ты открыла ее — и мы пришли.

— Это всего лишь игрушка! — еще громче зарыдала Керсти.

— Нет! — покачав головой, пояснило чудовище, щеки и нос, у которого были проткнуты проволокой и острыми спицами. — Это средство вызывать нас.